От быта к бытию

Гиперреалистично обставленная комната и ее оборот на 360 градусов – сильнейшее впечатление от «Имитации жизни» Корнеля Мундруцо. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля

Платоновский фестиваль в Воронеже, прошедший уже седьмой раз, – по-прежнему масштабный «праздник искусств». Здесь театр, ветвящийся на «мировую» и «платоновскую» линии, плюс программа уличных представлений; музыка, исполняемая как в академичных залах, так и опен-эйры; бурная выставочная деятельность; встречи с писателями, презентации книг, книжная ярмарка…  

Под руководством своего основателя, неутомимого Михаила Бычкова, фестиваль осваивает новые горизонты. Если в прошлом году кинопрограмма была новшеством, в этом стало очевидно, что кино уже утвердилось как предмет фестивального интереса: в арт-центре «Коммуна» прошли большая ретроспектива Дзиги Вертова и показы работ сокуровских учеников.

Продолжая тему новинок 2017 года, нужно сказать о читках современных белорусских пьес. За три дня представили несколько текстов, каждый показ обсуждался со зрителями, причем с участием авторов – тех, кто смог приехать. Наверное, многие удивились, увидев воочию Павла Пряжко: его подчеркнутая простота в общении, в чем-то нарушающая дипломатичность, не слишком соотносится с модными именами и пространствами, с которыми ассоциируется драматург (как Дмитрий Волкострелов и Театр Наций).

На VII фестивале стал более осязаем просветительский аспект. Это вынесенные в «театр-плюс» лекции и открытые обсуждения некоторых спектаклей вместе с их участниками. Но просветительская позиция фестиваля – заведомо демократичного – и в бесплатном входе на выставки, и в проведении многих мероприятий под открытым небом. Нет возможности купить билеты на концерт или спектакль? Вы все равно попадете в орбиту «праздника искусств». Вы  привыкли, что фестиваль охватывает все виды искусства, «услаждая зрение и слух» – добавьте к этому тактильные ощущения. В Музее им. Крамского открыта выставка «Видеть невидимое»: живописные шедевры московского ГМИИ им. Пушкина воспроизведены в виде рельефов, что позволяет незрячим воссоздать в воображении картину. А зрячим – на некоторое время оказаться на их месте (на входе выдаются специальные очки).

Спектакли, будто то «Царь Эдип» Театра имени Вахтангова, венгерская «Имитация жизни» Корнеля Мундруцо или израильская «Книга царя Давида» Евгения Арье, – многонаселенные и/или сложные в техническом отношении. И труднопривозимые, это не «театр на чемоданах», когда трое артистов играют в пустом пространстве. Впрочем, случались и такие «условия игры», но то был легендарный одноактный балет «Solo» Ханса ванн Манена, включенный в балетный вечер Нидерландского театра танца. 

Можно долго перечислять приглашенные на VII фестиваль театры, коллективы, солистов (это, без скидок, звезды и виртуозы), но это не представит картину, если не учесть особой творческой атмосферы, которая ощущается в эти дни, и удивительного воронежского зрителя. Иногда консервативного, судя по обсуждениям спектаклей и читок, но внимательного, вдумчивого, восприимчивого к новому и очень благодарного. 

На лекции завлита берлинского театра Фольксбюне Томаса Мартина, посвященной спектаклю Франка Касторфа «Чевенгур», обратил на себя внимание пришедший с ребенком мужчина – он задавал умные, небанальные вопросы и сказал, что приехал сюда из Старого Оскола послушать о Касторфе. Кстати, Бычков хотел привезти этот громоздкий 5-часовой спектакль в Воронеж, что по техническим причинам не удалось. И уже не удастся, поскольку «Чевенгур» сошел с репертуара, но сам факт долгих и серьезных попыток показать его здесь говорит о недюжинных амбициях фестиваля, которые и есть залог развития. Пусть даже и через рассказ сотрудника театра и показанные им видеофрагменты, но публика оценила и принципы работы Касторфа, и сложнейшую сценографию, и сам интерес немцев к эпохе Платонова. Судя по видео, спектакль был пронизан отсылками к советскому искусству 1920–1930-х годов.

Убедиться в  том, сколь неисчерпаем советский авангард, до сих пор подпитывающий европейский театр, можно на выставке «Мейерхольд и художники. Пространство игры» (выставочный зал на Кирова). Через эскизы, реконструированные костюмы и макеты показана эволюция взглядов великого реформатора на сценическое пространство. От первых символистских спектаклей в Театре Комиссаржевской, когда актерская пластика была стилизована под средневековую живопись с ее плоскими и как бы бестелесными фигурами и когда зритель воспринимал спектакль из зала как живую картину в раме, до поздних опытов Мастера, предполагавших нетрадиционную рассадку зрителей – так, что каждому действие открывалось по-своему.

Игра с пространством и стала одним из самых очевидных сюжетов VII Платоновского. Сильнейшее впечатление в разделе «драма» – «Имитация жизни» Корнеля Мундруцо надолго врежется в зрительскую память как раз благодаря сценографии. Когда гиперреалистично обставленная комната, где происходит действие, вдруг теряет устойчивость и совершает медленный оборот на 360 градусов, съезжает мебель, из шкафчиков вываливается содержимое, пасть старого дивана изрыгает набитые в него игрушки… И это рождает пронзительный, ранящий смысл хрупкости жизни. Эта, по сути, инсталляция без актеров внутри спектакля не выглядит вставным номером, а возникает из потока действия, сопрягаясь с актерской игрой.

Фокус спектакля в том, как неожиданно Мундруцо выходит из остросоциальной драмы в метафизику, заставляя пространство комнатки разомкнуться во вселенский гул. От быта к бытию: эта формула скрепляет всю хаотичную сценическую материю. И сам фестиваль, объединивший разные жанры и виды искусства (драматическое, музыкальное, визуальное, перформативное), следует этой формуле. Как в старинных мистериях, которые разыгрывались несколько дней, охватывая весь город и вовлекая в «пространство игры» всех жителей, здесь мир отражается во всей своей «этажности», во всем многообразии. 

Воронеж