Фокусы с кручением на месте

Эффектность кинетических и оптических кунштюков – искусство от ума. Фото автора

«Трансатлантическая альтернатива. Кинетическое искусство и оп-арт в Восточной Европе и Латинской Америке в 1950–1970-е» – самая большая из выставок весенней серии «Гаража», которая одновременно открывает год 10-летия его основания. Это не гаражный проект, а сделанная вместе с Варшавским музеем современного искусства московская версия экспозиции, которую уже видели в Варшаве и после Москвы покажут в Сан-Паулу. Выставка работает до 9 мая, и под занавес, 6 мая, на гаражной площади появится реконструкция цветодинамической скульптуры классика-кинетиста Вячеслава Колейчука «Атом», созданного в 1967-м для Курчатовского института.

У музейного порога – «Проницаемый баррель синего» Хесуса Рафаэля Сото, где в металлическом каркасе «трепещут» синие веревочки. Но здесь еще, можно сказать, вступление к вступлению. Начинается выставка, и тут важно угадать с гаражной лестницей, по крайней мере смотрители настаивают на одном-единственном старте, – с головокружительно полосатого коридора, весьма плотно заставленного зеркалами: все отражается во всем, и зритель – не исключение. Это инсталляция, созданная аргентинцем Хулио Ле Парком, всемирно известным 89-летним мэтром оп-арта и – шире – кинетизма. Íàçûâàåòñÿ «Espace a penetrer avec trame (Variation du labyrinth de 1963)». Своего перевода в «Гараже» не дали, так что помимо «Вариации лабиринта 1963-го», можно предположить, имеется в виду что-то вроде «Пространство для прохождения с...», где то самое trame – это и конкретно «уток», и «нить» вообще, и даже «растр», и много чего еще. Смысл – в параллельных полосках, сбивающих «со следа».

Для утверждения позиций что кинетизма, что оп-арта важной стала выставка 1955-го «Движение», прошедшая в парижской галерее Дениз Рене. Участвовал в той выставке и Виктор Вазарели, самый знаменитый сегодня у широкой публики оп-артист, венгр по происхождению, учившийся в Баухаусе в том числе у Ласло Мохой-Надя (развивавшего кинетические эксперименты в 1920–1930-х) и ставший известным французским художником. Работы Вазарели есть и на теперешней выставке, в частности, шелкография «Возвышение» с квадратами и золотыми горошинами, которые при перемещении смотрящего создают иллюзию уходящего в глубину пространства, даром что изображено это на абсолютно плоском бумажном листе. Вокруг в «Гараже» – сделанные по сходному в конечном итоге принципу шелкографии хорватского художника Вьенцеслава Рихтера.

Кинетизм и оп-арт, в сущности, бывший ветвью первого движения, стали одним из вариантов – наряду с авторитетнейшим концептуализмом – послевоенного мира найти новый художественный язык. Искусство движения и искусство оптических иллюзий – эти направления пошли на союз с инженерной мыслью, с одной стороны, и с дизайном – с другой. В духе времени они расширяли границы художественного языка, его демократизируя. В духе же времени они были одним из ответов на поиски пусть условной, но «объективности» этого самого языка – без всяких эмоций насчет, к примеру, живописного мазка. Есть механизм создания работы, в который заложен механизм ее восприятия.

Гаражная «Трансатлантическая альтернатива» держит в фокусе не привычную в истории искусства магистраль арт-столиц, а Будапешт, Бухарест, Варшаву, Ригу, Загреб, Москву, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу… Проект более чем в сотню произведений курируют Дитер Рёльстрете, Эбигейл Виноград, Марта Дзеваньская, к которым от «Гаража» присоединились Снежана Кръстева и Саша Обухова.

Вот вы шагаете то в одну, то в другую сторону вокруг физиохромий венесуэльца Карлоса Крус-Диеса, как ребенок, радуясь тому, что под разным углом освещения геометрические фигуры меняются в цвете. Вот сходным образом с вашим восприятием работают произведения польского художника Ришарда Винярского. Вот, наконец, движение не в статике, а автономное – «Кинетический объект КК 9а» бразильца Авраама Палатника, вообще одна из самых удивительных тут вещей: эдакий волшебный ящик, где на спицы нахлобучены разноцветные лопасти (привет пионеру кинетизма Александру Колдеру), и затейливый механизм неспешно, но усидчиво шевелится стараниями электродвигателя. А когда дело доходит до советского раздела и организованной Львом Нусбергом группы «Движение», вращается огромный, сверх человеческого роста, «Кинетический объект № 4» Александра Григорьева, выполненный, правда, в 1974-м, через год после выхода художника из этого объединения, что никак не сказалось на кинетической сути работы.

По идее, эффектность кинетических и оптических кунштюков, такого искусства от ума, тут сочетается с информативностью. «Еще одним ключом к пониманию контекста выставки служат биографии многих художников», – пишут в релизе, и, действительно, это принципиальная часть проекта. А в открывающем экспозицию тексте сообщают, что ее «план... основывается скорее на темпе и ритме восприятия работ, нежели на тематической организации пространства». Здесь, увы, нет текстов к разделам, поясняющих ход кураторской мысли, и, скажем, Вячеслав Колейчук появляется то в советском контексте – этажом ниже, то вместе с южноамериканскими и восточноевропейскими художниками. Так что биографические справки и тексты об объединениях – опорные точки. Проблема – в навигации. Непростой для экспонирования разнокалиберными пространствами «Гараж», видимо, в духе показываемого материала раскроили выгородками так, что в некоторых особо сложных случаях отыскать этикетку с заветным текстом – отдельная задачка.

Как и понять, что, скажем, преобразившийся цветными полосами гаражный Атриум – это «Хроматическая индукционная среда с двойной частотой», новая работа Крус-Диеса. В итоге не только сами объекты, но и архивные материалы (а тут показывают и документации перформансов) продолжаются, продолжаются – да вдруг иссякают. Могло быть больше, могло – меньше.