Визит Люка Дебарга в столицу Татарстана был заявлен как сенсация

Люка Дебарг и Александр Сладковский после триумфального выступления. Фото предоставлено пресс-службой Государственного симфонического оркестра РТ

В Казани в Концертном зале им. Салиха Сайдашева завершился Восьмой международный фестиваль «Рахлинские сезоны». На концерте закрытия впервые в Татарстане выступил французский пианист Люка Дебарг, исполнив Первый концерт для фортепиано с оркестром Шопена в сопровождении Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан под управлением Александра Сладковского.

Когда гуляешь в солнечную погоду по центральным улицам, улочкам и закоулкам Казани, так похожим на уголки разных европейских столиц, и когда смотришь на афишу «Рахлинских сезонов» одного из серии сезонных фестивалей, устраиваемых оркестром, усыпанную именами зарубежных исполнителей, обнаруживаешь звенья одной логической цепочки. Казани интересно и важно быть не только столицей большой республики, но и харизматичным городом, соединяющим разные традиции в мультикультурное целое. По дороге в аэропорт, да и в самом городе невооруженным глазом видишь, как продолжает строиться и совершенствоваться эта столица, словно зазывающая ехать туда жить и работать. 

Главный симфонический оркестр города и республики, возглавляемый Александром Сладковским, на волне того же энтузиазма приглашает на свои концерты в рамках фестивального движения. «Рахлинскими» эти сезоны названы в честь маэстро Натана Григорьевича Рахлина, основателя этого оркестра, прослужившего там с 1966 до 1979 года. А потому программы фестиваля отличаются большим размахом и в репертуарном плане, и в списке приглашаемых солистов. Хотя количество концертов обычно не выходит за рамки четырех и проходят они, как правило, с интервалом в пару дней, что, вероятно, имеет целесообразность в контексте местного маркетинга, но не слишком удобно для культурных туристов, которым нужно запастись терпением, чтобы дождаться следующего события. Но в такой логике есть и своя важная правда: вся нагрузка лежит на одном оркестре, который должен быть на высоте, а потому требует нужного количества репетиций с приглашенными солистами. За восемь выпусков фестиваль успел познакомить казанскую публику с Ольгой Бородиной и Ильдаром Абдразаковым, Мишей Майским и Вадимом Репиным, Суми Чо и Дэвидом Фреем и многими другими. В этом году их ряды пополнил немецкий виолончелист Даниэль Мюллер-Шотт, среди учителей которого был и Мстислав Ростропович. Впервые приезжал в Казань и австралийский дирижер Кристофер Чен, и москвич Константин Чудовский, и пианист Павел Нерсесьян. 

Во Втором концерте для фортепиано с оркестром Бетховена солировал 13-летний Дмитрий Ишханов, маститый Сергей Крылов исполнил сольную партию в Концерте для скрипки с оркестром Чайковского. Тандем Лукаса Генюшаса и Павла Нерсесьяна осчастливил казанских меломанов в концертах для двух фортепиано Моцарта (№ 10) и Пуленка. Афише этого года могли бы позавидовать и столичные концертные залы, где не так часто можно услышать Виолончельный концерт Элгара или Третью симфонию Сен-Санса. Впервые в Казани была исполнена и Седьмая симфония Дворжака. 

Каждый новый фестиваль становится смотром достижений оркестра, день за днем и сезон за сезоном набирающим репертуар мировой классики, а вместе с ним – новые краски и выразительные возможности. После недавнего колоссального достижения – выпуска на «Мелодии» всех симфоний Шостаковича, а чуть раньше и всех его инструментальных концертов, с частью из которых оркестр выступал в Большом зале Московской консерватории и Концертном зале Мариинского театра, – было невероятно интересно послушать его в романтическом репертуаре. 

Такую возможность предоставил концерт закрытия: Первый фортепианный концерт Шопена и Третья «Органная» симфония Сен-Санса. Визит Люка Дебарга в столицу Татарстана был заявлен как сенсация, хотя в городе как-то не бросались в глаза афиши с лицом пианиста, интерес к которому не остывает и в двух российских столицах, стабильно собирая аншлаги. Люка доводилось видеть неоднократно и в Петербурге, и в Перми, и везде он производит впечатление музыканта, так и не успевшего отдохнуть от конкурсного марафона, который плавно перешел в концертный. 

Он выходит на сцену неторопливой, рефлексирующей походкой, с очевидным желанием сосредоточиться. Оркестровая экспозиция Первого концерта Шопена звучит с традиционно узнаваемой романтической приподнятостью, которую Люка тут же будто бы осадил, пытаясь задать свой темп. Его пальцы словно стремятся остановить время, сказать «стоп» его неизбежной устремленности, вспомнить прошлое и транслировать его послание будущему. И сила, точнее слабость, туше тоже свидетельствует о движении в сторону эффекта «меццо-воче», смягчения. 

Местами казалось, что пианист рифмует Шопена с бельканто Беллини. Даже в мажорном финале концерта ощущение призрачной зыбкости фортепианной фактуры не пропадало. Поразительно, но пианист словно бы очнулся после шопеновского транса на бисах, которых было три. Первый бис для подавляющего большинства оказался загадкой, за разгадкой пришлось идти в гримерку к артисту. Милой пьесой в духе «простых вещей» оказалось сочинение Nostalgie du pays («Ностальгия по стране») пианиста польского происхождения Милоша Магина. Уроженец польской Лодзи, он был лауреатом и Шопеновского конкурса в Варшаве, и конкурса Маргерит Лонг – Жак Тибо в Париже, а в 1985-м и вовсе основал в столице Франции конкурс своего имени. Похоронен Магин на парижском Пер-Лашез рядом с самим Шопеном. 

Вслед за Магином прозвучала Баркарола Форе. А завершила серию бисов Соната ре мажор Скарлатти. Так Дебарг покорил еще одну часть земного шара. Третья симфония Сен-Санса продолжила французскую тему, но уже в масштабе иного дискурса. Здесь оркестр развернулся во всю свою привычную мощь. Композитор и органист Сен-Санс вписал орган в партитуру своей последней симфонии как автограф, сделав себя героем симфонической драматургии. Согласно религиозной морали, орган выступает здесь, разумеется, побеждающим началом, одерживающим верх над червями сомнений, страхов и тревог, инспирируемых хроматизмами главной темы. Здесь явственно проступали и очертания знаменитой темы Dies irae. Посвящение симфонии Листу объясняло интенсивную монотематичность развития, в русле которого и происходила симфоническая борьба. Мощный мажорный аккорд Евгении Кривицкой на органе в финале симфонии стал генеральной отмашкой к победе сил солнца и разума над разъедающим сомнением, радостно поддержанной оркестром.

Казань – Санкт-Петербург