Живопись, неотделимая от спорта

Будущий академик живописи во ВХУТЕМАСе поражал сверстников, делая стойку на руках на парапете высокого здания. Фото агентства «Москва»

Основатель Института русского реалистического искусства (ИРРИ) Алексей Ананьев подарил Георгию Нисскому рекорд, купив в 2014-м на Sotheby’s картину «Над снегами» за 2,95 млн долл., что на тот момент было самой высокой ценой за произведение советской реалистической живописи. Теперь в ИРРИ сделали выставку «Нисский. Горизонт», куда вошли работы больше чем из 20 музеев и из частных собраний, где показывают архивные документы, а еще представят более полный по составу работ, чем показ, каталог. В залах арт-директор ИРРИ, куратор выставки Надежда Степанова Нисского дополнила вдохновлявшими его художниками и нашими современниками, которые тут, за неимением прямых учеников, представлены эдакими воображаемыми последователями.

«Увлекся спортом самозабвенно. Мастерство волейболиста постиг быстрее, совершеннее и глубже, чем мастерство живописи, и, признаюсь, что часто писал урывками между состязаниями и матчами. Жил в спортзале, в мастерскую забегал», – вспоминал Нисский студенческую пору и ВХУТЕМАС, где учился у Александра Древина и Роберта Фалька (оставшись, впрочем, на них совершенно непохожим). Будущий академик живописи и чемпион столицы по парусному спорту, владелец собственной «Волги» и собственной яхты, во ВХУТЕМАСе он поражал сверстников, делая стойку на руках на парапете довольно высокого здания. Вообще, первый «биографический» зал с архивными материалами, с выдержками из воспоминаний (вплоть до фокусов с фокстерьером Редькой), с дипломной картиной «Интернационал на «Жиль-Барте. Восстание французских моряков в Одессе в 1919 году», а еще с книжной иллюстрацией и просто с графикой, которая в случае Нисского часто острее, неожиданнее живописи, оставляет одно из самых сильных впечатлений от выставки.

Сама она погружает в пучину индустриального пейзажа, где на холстах вечно приближаются и удаляются паровозы, живут своей жизнью порты и аэродромы, а низкие горизонты открывают панорамы бытия, по-своему величественного (и будто бы застывшего в своей эпохе, претендующей на то, чтоб обратиться в вечность) и большей частью почти безлюдного. Некоторые уже озвученные в преамбуле-таймлайне факты о Нисском повторяются вновь, но еще тут ищут параллели среди картин не только Аркадия Рылова и Альбера Марке, но и почему-то Рериха, в то время как Куинджи, чей утрированный колорит вспоминается в связи с Нисским, лишь упомянут во вступительном тексте к разделу, озаглавленному «С Левитаном под подушкой». Рифмы с этим мастером лирического пейзажа, кстати, вызывают вопросы – разве что хрестоматийное ощущение могучего «вечного покоя» передалось отчасти и полотнам Нисского, несмотря на все их восхищение индустрией, но в целом складывается ощущение, что название этой части показа взято больше ради цепкой цитаты из самого художника. Его вообще преподносят завлекательно, начиная с того, что на вернисаже перед входом в ИРРИ красовалась малиново-белая «Волга», какая была у героя теперешнего показа.

Возможно, отчасти такой подход оправдывает другое впечатление от выставки – что большие экспозиции для этого художника не всегда хороши. Живописная пучина засасывает, а паровозы все идут и идут.

Нет, конечно, любопытно, что удалось собрать триптих 1961-го с «Подмосковной ночью», «Аэродромом» и «Коломенским» (которые хранятся сейчас в разных институциях). Он был посвящен авиации, но, как здесь и пишут, «работы так и не сложились в композицию», и все вместе экспонировалось лишь раз, в год создания. Любопытны порой и четко фронтальные композиции с конструкциями, в них может слышаться далекое, затихающее композиционное эхо «Обороны Петрограда» Дейнеки, только Нисского больше всего привлекают железнодорожные составы. К слову, одну из таких картин – «В пути» – сейчас показывают по результатам исследований, проведенных в лаборатории Московского музея современного искусства, прилагая сделанные в разных режимах снимки, где видно, как Нисский работал над этой самой композицией. А с Дейнекой они были дружны, познакомившись еще в 1926-м. Вместе с ним и Юрием Пименовым в 1942-м Нисский поедет по фронтовой дороге – собирать материал (от того времени на выставке есть полотно «На защиту Москвы. Ленинградское шоссе»).

Но интереснее все же не эти вещи, а опять-таки графика. Тут вдруг обнаруживаешь выгородку со шпалерной развеской, на гуашевых и темперных рисунках вроде и фирменные композиционные «формулы» Нисского, и фирменный колорит, но в таком формате это выглядит концентрированнее.

В целом же думается, что, создавая эффект изобилия – здесь и сам Нисский, и вдохновители, и воображаемые аналогии среди художников других поколений (впрочем, как кажется, самая близкая тут – с Таиром Салаховым, а вот появление работ далекого по стилю, по эстетике, по наполнению Игоря Вулоха вызывает недоумение), и акцент на спортивных увлечениях, в ИРРИ намеренно или невольно и показали, что изобилие-то этому художнику как раз не нужно. Когда видишь его работы точечно, эффект сильнее.