Номинант премии Грэмми Владимир Горбик создал в Москве симфонический оркестр

Фото из личного архива В.Горбика

Имя дирижера Владимира Горбика, регента Мужского хора Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, стало известно широкой общественности после попадания в номинацию премии Грэмми. Диск с записью духовной музыки Павла Чеснокова будет бороться за звание «Лучшее хоровое исполнение». Между тем, Горбик создал в Москве частный симфонический оркестр, который получил имя Столичного. Ближайший концерт коллектива пройдет 30 января в Малом зале консерватории, в программе – две симфонии: Трагическая Шуберта и Первая Мендельсона. О том, как рискнуть и создать свой оркестр, и, конечно, о номинации на Грэмми, дирижер рассказал «Независимой газете».

– Владимир, расскажите пожалуйста, как возник Столичный симфонический оркестр? Создать большой коллектив, тем более частный, в наше время кажется безумием…

– Несмотря на то, что у меня два высших образования – дирижерско-хоровое по классу профессора Бориса Григорьевича Тевлина, оперно-симфоническое по классу профессора Игоря Артуровича Дронова, и я учился все пять курсов Московской консерватории на композиторской кафедре в классе профессора Романа Семеновича Леденёва – в мире я стал известен прежде всего как хоровой дирижер, занимающийся духовной музыкой. На этой почве у меня возникло много контактов в Америке, Австралии, Европе – так и появились друзья, которые поддержали идею создания Столичного симфонического оркестра.

Почему я решил создать еще один коллектив, хотя в Москве их более чем достаточно? Работать с симфоническим оркестром была моя голубая мечта с 14 лет. Будучи еще подростком, я вставал перед телевизором – тогда по центральному телевидению еще транслировали классическую музыку – и дирижировал с палочкой, когда показывали концерты Светланова или Федосеева, а родители аплодировали. Позже, уже после окончания консерватории, я периодически работал с разными симфоническими оркестрами в России и за ее пределами. В настоящее время, поскольку я все же больше известен как дирижер хора, то меня не так часто, как хотелось бы, приглашают сотрудничать с другими оркестрами. Тем не менее, у меня есть свое видение, как должен складываться репертуар оркестра, свой взгляд на искусство интерпретации – и мне хотелось бы им поделиться. Теперь же с собственным оркестром появилась такая возможность.

– Кто играет в Столичном симфоническом оркестре? Как чисто технически обстоит работа? Есть ли база, регулярные ли репетиции? Если собираться и делать за неделю программу, никакого оркестра не получится…

– Разумеется. У оркестра пока нет постоянного финансирования и он имеет статус частного. Но это не сессионный коллектив, у нас есть костяк, человек сорок, и мы регулярно репетируем. Какое-то время были в поиске постоянной оркестровой базы, репетируя до того времени на базе Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Недавно я подписал договор о сотрудничестве и нашей постоянной базой стал Международный Славянский университет.

Дополнительные силы добираем для подготовки концерта. Когда я решился создать свой оркестр и кинул клич, а было это в марте 2017 года, музыканты, которые со мной вместе учились в консерватории и сегодня работают в лучших оркестрах – в Российском национальном, «Новой России», Госоркестре – поддержали меня и стали моими единомышленниками. Я работаю для того, чтобы можно было со временем получить государственное финансирование.

– Что отличает ваш оркестр, что вы предлагаете слушателю?

– Мне кажется, сейчас выветривается тот высокий дух исполнительства, который был заложен в ХХ веке. Количество разных шоу с участием симфонических оркестров, если можно так сказать, давит. Оркестры начали выступать на рок-площадках, с эстрадными звездами…

– Все-таки, это локальные явления, нескоро шоу – если говорить именно об оркестрах, не о сольных исполнителях – задавит искусство. Если Российский национальный оркестр сегодня аккомпанирует певице Валерии, это не значит, что завтра его мастерство будет утеряно.

– Я имел в виду, скорее, мировую тенденцию вовлечения симфонического оркестра в масштабные шоу. А певица Валерия мной очень уважаема, и я тут порадовался бы за оркестр.

Я отнюдь не противник рок-культуры, поверьте. У меня десять детей от 3 до 25 лет, и с каждым из них я слушаю разную музыку, с подростками – рок или поп-музыку, с теми кто постарше, могу сходить и обсудить концерт академической музыки, младшие просят поставить «Щелкунчика» на ночь.

Но в том, что касается Столичного симфонического оркестра, мне бы хотелось воплотить те традиции, которые я впитал в консерватории, то, чему меня научил мой профессор Игорь Артурович Дронов, человек исключительного таланта, исключительной глубины.

– Хорошо. А что вы предлагаете, какова ваша программа?

– Я бы сформулировал это так: редко звучащие сочинения исполнять по возможности в хорошем качестве. Две симфонии, которые прозвучат в ближайшем концерте, Трагическая симфония Шуберта и Первая Мендельсона – их же очень редко играют! А это прекрасная музыка, обе написаны композиторами в молодом возрасте, от них такой свежестью веет! Мне бы хотелось, чтобы и они встали в ряд шедевров, а не оставались на втором плане, в тени, скажем, Неоконченной симфонии Шуберта или Итальянской Мендельсона.

И еще один для меня важный момент – делать музыку доступной детям. Глядя на своих детей и их сверстников, мне кажется неправильным мнение, что сегодняшней молодежи не интересна академическая культура, что их интересуют совершенно другие вещи. Дети открыты всему – надо только их направить, познакомить с музыкой. Вот этим мы и занимаемся. На ближайшем концерте, например, будет не менее пяти семей, где растут шесть, девять, десять детей.

– А каковы ближайшие планы оркестра?

– С американским филиалом оркестра – а в Нью-Йорке я руковожу своеобразным «побратимом» Столичного симфонического оркестра – мы откроем фестиваль «Русско-американская дружба на Манхэттене». Мое исполнительское кредо – укрепление интернациональных культурных связей. В мире пахнет порохом, а я бы хотел, чтобы в жизни моей и моих детей войны не было. И люди за океаном – а я в силу профессии часто там бываю – поверьте, хотят того же. У нас уже есть зал – даже храм, католический, там мы сыграем наш концерт. Оркестровой историей заинтересовались и в Италии, во Флоренции, там, возможно, будет третий очаг коллектива.

– Диск с записью духовной музыки Павла Чеснокова «Научи мя оправданием Твоим» в исполнении Мужского хора Русско-Американского Музыкального Института имени Патриарха Тихона под вашим руководством номинирован на премию Грэмми. Почему именно Чесноков и русская духовная музыка?

– Это целая история, и началась она в 2013 году, когда меня нашел один деятельный американский бизнесмен, продюсер, лауреат премии Тони Алексей Лукьянов. Он сын православного священника, и в какой-то момент понял, что хочет часть дохода от своего медицинского бизнеса направить на воспитание регентов и певчих.

Он искал меня на предмет создания образовательного центра, с тем, чтобы улучшить дела церковных хоров в Америке, на тот момент плачевные. Алексей побывал у нас на службе, услышал пение Мужского хора Московского Подворья Троице-Сергиевой Лавры. Увидел, как плачут кающиеся люди, и это его впечатлило. «Как много профессионалов у тебя поет?» – спросил он. Я ответил, что процентов тридцать, остальные непрофессионалы. Он просто отказался в это поверить. А я, честно сказать, очень люблю работать с любителями, мне импонирует их искреннее желание и стремление научиться. Даже без музыкального образования, они через какое-то время становятся полноценными участниками хора. Лукьянов пришел в полнейший восторг, потому что он и сам поет, причем по слуху. У него уникальный голос – бас профундо, он берет ре контроктавы, и он реально интонирует это ноту, а не просто скрипит связками. Для начала он стал моим учеником по вокалу, и очень быстро мы открыли Российско-Американский Музыкальный Институт имени Патриарха Тихона в США, сокращено ПаТРАМ, где обучаются певчие церковного хора и регенты.

Предложение записать диск исходило именно от Алексея Лукьянова и его супруги Екатерины. В России музыка Чеснокова вошла в обиход Русской Православной Церкви, в Америке же она совершенно не известна. Там знают Гречанинова, знают Рахманинова, Стравинского, даже называют их своими композиторами, что вызывает у меня улыбку.

Для записи интернациональной команды: на конкурсной основе мной было отобрано девять певцов из Америки и Канады, к ним присоединились двадцать человек из Мужского хора Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и пятнадцать певцов Саратовского Архиерейского мужского хора. На мой взгляд, это абсолютно уникально звучащая команда без всякого преувеличения, с шестью октавистами и очень высокими тенорами.

Запись мы делали в Саратове, спасибо за прием владыке Лонгину, с которым мы когда-то начинали деятельность Мужского хора Московского Подворья Троице-Сергиевой Лавры.

В Саратов из Бостона, где базируется известная звукозаписывающая компания SoundMirror, прилетел продюсер Блантон Алспоу, звукорежиссер Джон Ньютон, самолетом была переправлена тонна аппаратуры. Диск был назван американским журналом Music Web International лучшей записью 2018 года, и на основе этого, как полагаю я и мои соратники, и была сделана номинация. Осталось дождаться голосования академиков!