"Спящая красавица" как детектор правды

«Мэтр балетного аутентизма» Юрий Бурлака поблажек артистам не делал и под конкретные ноги танцевальную лексику не адаптировал. Фото с сайта www.theatre-vrn.ru

Мало какой спектакль способен рельефнее выявить болевые точки балетной труппы, чем «Спящая красавица». Как только ее не называют: вершина классического балета, энциклопедия танца, свод правил балетного академизма. В 1890 году Петипа создал шедевр, совершенный по композиции, по органике вплетения в единое целое всех видов танца, характерных и классических ансамблей и, конечно, вариаций, требующих от исполнительниц виртуозности и особого изящества. И кромсали, и адаптировали его за 130 лет, применяясь к разным эпохам и обстоятельствам, но с пьедестала не свергли. «Спящая красавица» остается эталоном.

Именно поэтому не во всяком театре на нее замахиваются. Именно поэтому в Воронеже замахнулись.

Нынешняя постановка – третья на воронежской сцене. Впервые «Спящая красавица» появилась здесь в 1967 году в редакции Константина Муллера. В 1983-м свой вариант предложила Ксения Тер-Степанова. К началу нулевых спектакль из афиши исчез. Как исчез из информационного пространства отечественного балета балет воронежский. Он жил незаметной, устоявшейся еще с советских времен провинциальной жизнью, ничем не привлекая внимания за границами региона. Пока вдруг впервые за 25 лет существования Российской национальной театральной премии «Золотая маска» не оказался в этом году в числе номинантов. На премию в пяти номинациях выдвигался «Корсар» в постановке Юрия Бурлаки. Московский зритель в дни фестиваля встретил воронежцев хорошо. Критика – по-разному. И это понятно. Их уровень пока не сравнить с лидерами балетного цеха. Но не стоит забывать, что, наряду с награждением лучших из лучших, «Золотая маска» ставит перед собой не менее важную задачу: афиша фестиваля призвана как можно полнее представить многокрасочную картину театрального сезона. И в этом смысле воронежский «Корсар» занял в ней заслуженное место. Приглашение постановщика ранга Юрия Бурлаки, осуществление столь масштабного проекта – события для региона не рядовые. В спектакле очевидны слабости труппы, но очевиден и ее потенциал, стремление развиваться. О своих недостатках здесь знают лучше самых строгих критиков. И у последних два варианта. Припечатать не слишком, что уж говорить, корректным сравнением со столичными театрами, прибить, чтоб никогда уже не высовывались. Или поддержать. Не ложными похвалами, а возможностью вдохнуть поглубже, оглядеться пошире. Понять, что творится в мире, чем живут коллеги, каковы тенденции, что нынче носят. Дальнейшее – дело артистов, театрального руководства и отцов города и региона.

Пока работали над «Корсаром», выяснилось: в театре давно мечтают вернуть в репертуар «Спящую красавицу», а Юрий Бурлака давно хочет ее поставить. 

Как обычно, в поисках сведений о спектакле Петипа «мэтр балетного аутентизма» скрупулезно изучил отечественные и зарубежные архивы. В основу положил хореографию не только Петипа, но и Александра Горского (тот перенес спектакль в Москву через восемь лет после петербургской премьеры). Но вспомнил и более поздние редакции, из которых тоже кое-что пригодилось. Сочинил свое. Создал не безупречный в холодноватой отстраненности «хрустальный дворец», а вполне земной и все же сказочный спектакль, по режиссерскому решению и атмосфере приближенный скорее к жанру новогоднего представления. Здесь нет ни оммажа эпохе «короля-солнца Людовика XIV», ни подразумевающих глубокие исторические и искусствоведческие познания аллегорий, кроме, пожалуй, самой простой – борьбы добра со злом. Есть роли, где может развернуться актер. Как, например, фея Карабос (фрекен Бок и Бастинда в одном флаконе) в исполнении мастера немного архаичной, шаржированной, но внятной и доходчивой пластической и мимической характеристики Олега Рудометкина. Или Кот в сапогах Максима Данилова (его драйв, харизму и чувство танца нельзя было не заметить и в роли Бирбанто в «Корсаре»). 

Что же до собственно хореографии, то никаких поблажек артистам постановщик не делал, под конкретные ноги танцевальную лексику не адаптировал. Работали тяжело и вдохновенно. Получилось не у всех.

Тем не менее главный балетмейстер Воронежского театра оперы и балета Александр Литягин (вместе с Юлианой Малхасянц они ассистировали Юрию Бурлаке) на риск пошел. Хорошо осознавая, что танцовщиц вроде Елизаветы Корнеевой или Марты Луцко, способных хотя бы отчасти справиться со сложными партиями Авроры, фей, принцессы Флорины, у него раз-два и обчелся. Что труппа для такого масштабного спектакля маловата и артистам (даже принцам Дезире – Михаилу Ветрову и Ивану Негробову) придется переодеваться по два-три раза, выходя в нескольких партиях. Что в театре давно устарели машинерия и светоустановки. И многое еще другое хорошо осознавая. Но только так, убежден инициатор рискованной затеи, можно, с одной стороны, дать возможность артистам нутром ощутить, к чему стремиться, а с другой – на деле убедиться в том, с кем стоит работать дальше, а кто выше своей головы уже не прыгнет. 

Тактика главного балетмейстера – делать. Максимум возможного. А затем совершенствовать сделанное. Укрепить классический репертуар. Но и о современных трендах не забывать. В Воронежском театре оперы и балета вовсю идет подготовка нового проекта – в середине мая здесь стартует фестиваль современной хореографии «Реформа танца».

Повторит ли Воронеж великий скачок екатеринбургского балета, покажет время. Но здесь что-то затевается. А значит – будет интересно.