В Музее архитектуры идет первая московская монографическая выставка об архитекторе Александре Гегелло

Кураторы выставки постарались вписать проекты Гегелло в контекст эпохи. Фото © Государственный музей архитектуры им. А.В. Щусева

«Александр Гегелло: между классикой и конструктивизмом» – кураторский проект завсектором научного отдела хранения архитектурно-графических фондов XX–XXI веков Ирины Финской. К выставке она шла с начала 2010-х годов и сейчас пишет монографию об архитекторе. Гегелло, автор памятника Ленину «Шалаш» в Разливе, жилмассива на Тракторной улице и ДК им. Горького, умер в Москве в 1965 году. Но здесь он не строил. Основу выставки составили около сотни графических листов, подаренных музею вдовой архитектора Ниной Гегелло. Всего в музейных фондах – около 5 тыс. единиц хранения из наследия этого архитектора.

С темного картонного листа 5 июня 1914 года пристально смотрит Гегелло. Его лицо складывается из белильных, карандашных и проведенных черной тушью линий. На выставке показывают юношеский графический автопортрет. Как рассказывает Ирина Финская, Гегелло вообще-то мечтал стать художником, в родном Екатеринославе (нынешний город Днепр) писал маслом, после переезда в Петербург – в основном акварелью, и такие работы есть в музейных фондах, но их сейчас не выставляют просто из-за ограниченного пространства. Но – стал архитектором. Вы проходите сквозь его «фирменную» полуарку в начале экспозиции, адресующую к новаторскому мотиву из жилмассива, а в финале видите распечатанную на огромном полотне Арку Победы с надписью «Героям-победителям слава», установленную к встрече советских войск в 1945-м на Московском проспекте. Классика у Гегелло переходила в конструктивизм – и наоборот.

Собственно, черты того и другого архитектор так или иначе сохранил и в одной из самых известных своих построек – ДК им. Горького на площади Стачек (над проектом он в итоге работал с молодым коллегой Давидом Кричевским). Это открывшийся в 1927-м первый в СССР ДК (сперва – Дом культуры Московско-Нарвского района, позднее – Дворец культуры им. Горького), в облике которого одновременно с характерными для конструктивизма формами выступов есть ордерные реминисценции, пусть и существенно трансформировавшиеся в трехгранные пилястры.

В 1921-м Гегелло окончил Институт гражданских инженеров, два года спустя – Высший художественно-технический институт (прежде – Академия художеств), где учился у Ивана Фомина. Гегелло – уроженец Екатеринослава, умерший в Москве, и – ленинградский архитектор. Не только потому, что там работал больше всего (и, к слову о Москве, хотя участвовал и в московских конкурсах, здесь ничего не построил), а по духу. То есть даже когда в 1920-х в мире озаботились проблемой жилья для рабочих и начали его строить (тут можно вспомнить, в частности, и Красную Вену), в свои конструктивистские жилмассивы 1920-х годов, дома на Тракторной улице (которые он делал с архитекторами Симоновым и Никольским) и на Серафимовском участке Гегелло вплетал классический мотив арки. Ирина Финская говорит, что тут он мог вдохновиться и одним из немецких рабочих поселков – кварталом Нибелунгов кельнского поселка Мауенхайм (и, по словам куратора, структура жилмассива на Тракторной улице как раз сходна с этим немецким кварталом). Мауенхайм во время командировки видел Лев Тверской, коллега Гегелло по бюро Стройкома.

Другое дело, что Гегелло эту арку смело переосмыслил, буквально «располовинил» (этот мотив появился у него еще в 1923 году в проекте поселка рабочих Донбасса) – по выражению куратора, символически, «как бы оставляя часть прежнего мира позади». Полуарка быстро стала одним из символов новой ленинградской архитектуры, тут вам покажут ее воспроизведение на фотографической открытке конца 1920-х – и гегелловские рисунки следующего десятилетия, обложки для журнала «Красная Нива», в том числе и с желтой полуаркой с Тракторной улицы.

Но вообще одним из любимых архитекторов Гегелло был Кваренги, и его наследие он тоже будет переосмыслять уже в период неоклассицизма, сталинского ампира, к примеру, в проекте минского Дома работников науки и искусства (1944–1945). Классикой напитаны ранние, еще ученические проекты Гегелло, классика – в его стремлении к уравновешенным купольным зданиям и ордерным членениям. В 1950-м он переедет в Москву, куда его позвали в качестве вице-президента Академии архитектуры. И больше уже фактически ничего не построит: последним его осуществленным проектом стал памятник Ленину в Казани (1940–1954).

Выставка ведет вас подробными кураторскими текстами, и их отмечаешь про себя отдельно, поскольку для обычно сложной зрителю архитектурной темы они и информативны, и легки в восприятии, а главное, вписывают конкретные проекты Гегелло в контекст эпохи. Кроме того, к нынешнему показу Ирина Финская, Владимир Слепнев и Александра Забрейко сняли о Гегелло фильм, а Денис Калашов сделал макеты ДК Горького и Дома технической учебы на площади Стачек. Наконец, его архитектурная графика висит бок о бок с фотографиями осуществленных построек.

Но тут еще отдельным мотивом становятся гегелловские архитектурные фантазии – не всегда, однако, мыслившиеся как фантазии. И порой такие, что вспоминаешь написанное пусть и по другому поводу Евтушенко: «Хорошо, что мне не удалось». Его дипломным проектом в Институте гражданских инженеров стал крематорий. Как интересно время меняет тональность мышления, на рисунке – многоступенчатая махина, поразительно напоминающая образы Вавилонской башни, какой ее воображали, скажем, художники XVI века. На что куратор отмечает, что Гегелло, как и его учитель Фомин, увлекался старыми гравюрами. Так вот крематорий, как и юношеский проект храма-памятника, в каком-то смысле напомнят о себе, когда он будет участвовать в конкурсе на Пантеон, что в 1954-м собирались воздвигнуть на Ленинских горах в Москве, – «самую большую гробницу пролетарских вождей и великих людей Советской страны»... Устрашающего вида ярусную композицию с девизом «Слава в веках» предложил Гегелло, но, к счастью, реализовано это не было. К счастью, не был ранее реализован и его проект реконструкции растреллиевского Смольного собора (в итоге он руководил послевоенной реставрацией памятника). В 1937-м архитектор предлагал сделать в Смольном планетарий, кинолекторий и выставочные пространства. К слову, прежде этот проект числился в музее как реконструкция фельтеновской Анненкирхе. Ирина Финская переатрибутировала его и нашла в архиве записки с подробностями предполагавшихся работ в Смольном.