Характер Кирилла Зданевича помогает понять гротеск и в его искусстве

Часть работ художник оставил первой жене Валерии Валишевской. Кирилл Зданевич. Портрет жены Валерии. 1920-е годы. © Государственный музей Востока

– Светлана Михайловна, первое, что вспоминается в связи с фамилией Зданевич, – открытие в 1912 году Пиросмани. Но в литературе и в биографических справках братьев до сих пор есть некоторая путаница в том, кто первым увидел работы Пиросмани: Михаил Ле-Дантю с Кириллом Зданевичем или с ними еще был его брат Илья Зданевич?

– В 1992 году были изданы материалы Международной научной конференции Нико Пиросманашвили, проходившей в нашем музее в 1986 году и приуроченной к выставке, которую мне посчастливилось делать. Теперь это библиографическая редкость. На конференции, в частности, было два доклада – Анатолия Стригалева и Александры Шатских (исследователи авангарда. – «НГ») – о том, как на самом деле была открыта живопись Пиросмани. Шатских приводит письма Михаила Ле-Дантю к матери. А альбом Ле-Дантю с рисунками на темы Пиросмани обнаружил и атрибуировал Стригалев: альбом хранится в Бахрушинском музее, но был в архиве Татлина. Эта атрибуция и послужила толчком к новым исследованиям этой темы. Из докладов становится очевидным, что Ле-Дантю, будучи незаурядной личностью, теоретиком искусства и обладая широким кругозором, оказался более способным выявить и оценить значение такого явления, как творчество Пиросмани (кстати, некоторые размышления Ле-Дантю о композиции и фактуре даже подхватывал один из основоположников русского авангарда Михаил Ларионов). Приехав в Тифлис вместе с Кириллом, для которого это была привычная среда, Ле-Дантю был очарован своеобразием этого города и воспринимал окружающую колоритную жизнь сквозь призму искусства. Ходили они по Тифлису вместе, но мне, вслед за Стригалевым и Шатских, кажется, что Ле-Дантю был более «подготовлен» к открытию Пиросмани. Илья же, который приехал позже, писал Давиду Какабадзе, что Пиросмани открыли Ле-Дантю и Кирилл.

Что касается вывески трактирного заведения «Варяг», с которой Кирилл Зданевич в одной из своих книг начинает историю открытия Пиросмани (кстати, в книге они бродят по городу втроем!), логично предположить, что поскольку Пиросмани делал много вывесок, Ле-Дантю и Кирилл Зданевич могли обратить на них внимание. Но вывеска «Варяг» была выполнена кем-то другим, ведь ни в одном из составлявшихся уже тогда списков работ Пиросмании ее нет. Кирилл ярко и убедительно рассказывает этот эпизод, однако его книги – это литературная, немного мифологизированная биография Пиросмани. К ней не всегда можно относиться как к научному источнику и нужно сверять с архивами.

Кирилл Зданевич. Натюрморт с грушей. Конец 1910-х. Фото предоставлено Музеем Востока

– На первый взгляд, наверное, кажется, что в тени. Но как их сравнивать? Илья большую часть жизнь провел в Париже – рядом с Пикассо, Миро, Максом Эрнстом, с которыми делал книжные проекты. Он оставил большое литературное наследие, в частности, писал статьи о русских авангардистах, и этот литературный материал доступнее и более востребован, чем творчество Кирилла Зданевича, который был художником, работал преимущественно в Тифлисе и Москве, а писать, в частности о Пиросмани, стал в конце жизни, хотя, несомненно, у него был литературный дар. Кроме того, Кирилл Зданевич почти 10 лет провел в лагерях, причем из его творческой жизни были фактически изъяты лучшие годы – годы зрелости. Ну и потом он жил здесь, его все знали, и смотреть на его искусство со стороны и оценивать его так же, как художника, живущего за рубежом, наверное, никому не приходило в голову. Я сама очень удивилась, когда стала сверять его биографию и выяснила, что его персональных выставок в Москве не было. Хотя здесь он печатал свои книги, и у него было много друзей.

– Какие документы будут сейчас впервые опубликованы?

– Мне показали письма Кирилла Зданевича к Екатерине Сергеевне Абрамовой, которая некогда была балериной Большого театра. Они познакомились на выставке Пиросмани в 1963 году. Кирилл писал ей почти до конца жизни, иногда по нескольку писем в день. Эти послания порой кажутся страницами из романа, порой дневниками, в которых Кирилл Михайлович, слегка рисуясь и одновременно иронизируя над собой, описывает важные события своей жизни и воссоздает атмосферу жизни московской и грузинской творческой интеллигенции. После знакомства с письмами я совершенно по-другому посмотрела на его творчество и поняла, как сделать нашу выставку и раскрыть особенности дарования этого человека. Как отметила в своих замечательных воспоминаниях Наталия Николаевна Абрамова: «Пожалуй, больше всего он любил само ощущение длящейся жизни». Его характер позволяет понять гротеск в его искусстве: например, почему в Париже в мастерской Александра Архипенко он ТАК изображал обнаженную натуру. В основном эти письма будут воспроизведены в каталоге, но некоторые мы поместим и в экспозиции. Это будет первая публикация писем. Пришлось проделать очень большую работу (больше 200 комментариев), чтобы выяснить, о ком идет речь. Кто такой, например, Гийка или Валястик? А это его дочка Валя. Иногда Кирилл Зданевич просто шифровал своих друзей, и приходилось косвенными путями выяснять их имена. Эти письма необычны, кстати, и тем, что он совершенно игнорировал знаки препинания. С одной стороны, он торопился, а с другой, возможно, это было связано с привычкой работать с «заумными» текстами брата.

Кирилл Зданевич. Кубистический натюрморт. Конец 1910-х. Фото предоставлено Музеем Востока

– Несколько его коллажей есть в Русском музее, две или три работы в Третьяковской галерее, книги есть в Музее Маяковского, в том числе блистательно оформленная книга стихов Маяковского «Что ни страница, то слон, то львица...» Произведения Кирилла Зданевича хранятся даже в Центре Помпиду: в 1920-е годы Кирилл передавал Илье в Париж какие-то работы. Они надеялись сделать там выставку Пиросмани, к которой Кирилл выполнил кубистический портрет Пиросмани, он и находится сейчас в Центре Помпиду. Я узнала об этом благодаря Ирине Дзуцовой и Нане Шервашидзе, которые занимаются Зданевичами. Нана недавно сделала в Тбилиси выставку Кирилла Зданевича и подготовила замечательный каталог. На нашей выставке мы покажем более 80 работ Кирилла Михайловича, из которых больше 30 видели только гости тех домов, в которых они хранятся. У тбилисских наследников много произведений, но мы ничего не просили – пока что это сложно. Мы обратились к московским коллекциям. Это работы, оставленные Кириллом Михайловичем первой жене Валерии Валишевской, работы из собрания его последней музы Екатерины Абрамовой и произведения, подаренные им редактору изданной в Москве книги о Пиросмани – Ксении Глонти. Пока наследие Кирилла Зданевича остается «растворенным». Надеюсь, что будут еще выставки, на которых его можно будет показать целиком.

– Все-таки странно, что в Москве у него не было персональных показов, это при том, что он был связан с Михаилом Ларионовым и его выставками «Ослиный хвост» и «Мишень»...

– Совершенно верно. Так странно складывалась его судьба. В Тбилиси с 1989 года прошло уже три выставки братьев Зданевичей, и персональные выставки Кирилла Михайловича там тоже были.

Кирилл Зданевич. Натюрморт с виноградом на черном. 1964. Фото предоставлено Музеем Востока

– В двух залах будут вещи 1910–1930-х годов, в одном мы объединим работы, созданные после ссылки. Пиросмани мы, конечно, тоже включим в выставку, но своеобразно: не перенося картину из постоянной экспозиции. Возле «нашего Пиросмани» будут представлены книги Кирилла Михайловича, первого его биографа.

Из театральных работ у нас будут с большим юмором выполненные эскизы к балетам на музыку Римского-Корсакова и к некоему связанному с Испанией спектаклю. Я не смогла разыскать их следы, но боюсь, что эти постановки не были осуществлены. Вообще театром он был очень увлечен. В конце 1920-х – начале 1930-х годов, благодаря режиссеру Котэ Марджанишвили, в театре еще возможно было экспериментировать, там еще позволялась метафоричность художественного языка и авангардная пластика. Точно так же было и в книге. И там, и там Кирилл Зданевич работал много.

Что касается росписей артистических кабачков, они сохранились частично, стены расчистили, но, конечно, там оказалось много утрат. Эти росписи воспроизведены в грузинском каталоге его выставки.

Кирилл Зданевич. Пейзаж с деревом. 1962. Фото предоставлено Музеем Востока

– Они общались с Пикассо и должны были встретиться, когда Кирилл приезжал в Париж второй раз в 1966–1967 годах, но по каким-то причинам встреча не состоялась. Более развернутых данных нам пока найти не удалось. Мы покажем графические работы Зданевича, сделанные в мастерской Архипенко. В них Зданевич с большим юмором относится с собственной значимости. Например, по поводу своих взаимоотношений с «Венерой» Архипенко он написал:

«Стоит Венера Архипенко, идет красавец Кирилл,/ Венера улыбается/ Кирилл победил-л-л! И вдруг

– – –

Примечание историка:/ Автор/ здесь пошел бриться, и/ стихи / Остались неокончены!/ Какая/ потеря для мировой литературы!!! Боже!»

– Почти как у Михаила Ларионова с надписью «Венера – Михаил» на картине 1912 года.

– Да, такие они были: веселые, ироничные.

– С 1949 по 1958 год Кирилл Зданевич по ложному доносу был в ссылке в Воркуте. В «Энциклопедии русского авангарда» Ирина Дзуцова пишет, что об обстоятельствах ареста он никогда не рассказывал. Известно ли что-то об этом?

– Могу сослаться только на публикации, которые я видела в Интернете. Его дочка Мирель писала о том, что искали какие-то драгоценности, но ничего не нашли. На самом деле он всегда был очень аскетичен в быту, и когда он вернулся из ссылки, всю его обстановку составляли: самодельный чемодан, несколько ящиков, кружка, ложка и тарелка, она же палитра. При этом в его поведении всегда была удивительная жизнестойкость. Есть даже лагерный рисунок, где он изображает себя участником модного дефиле (он воспроизведен в каталоге 1989 года).