Дорогая Ирина Александровна...

По широте суждений она сама была «человеком эпохи Возрождения».  Фото РИА Новости

Девять лет назад умер муж Антоновой, известный искусствовед Евсей Иосифович Ротенберг. В 2013-м Ирину Александровну – это был памятный, позорный случай для министра культуры – внезапно освободили от должности директора Пушкинского музея, сделав президентом. Она восприняла это, как всегда, с чувством собственного достоинства, читала лекции, делала выставки для фестиваля «Декабрьские вечера», придуманного ею со Святославом Рихтером. В 2020-м фестиваль впервые не состоится в привычном формате – его надеются перевести в онлайн.

Ее чувство собственного достоинства явственно показывало то, что называется масштабом личности, с которым мало кого можно сопоставить. Этот масштаб оставляет критиков Антоновой в тени. Нынешней весной отмечали 75-летие ее работы в музее. Незадолго до окончания войны, 10 апреля 1945-го, она пришла в ГМИИ научным сотрудником. Антонова не раз вспоминала, как поначалу не думала, что останется здесь надолго. Среди архивных фотографий есть снимки, где она участвует в распаковке перемещенных ценностей – молодая, одухотворенная, энергичная, всегда в строю. Когда в Москву привезли произведения из Дрезденской галереи, для Антоновой отношение к музейной жизни переменилось – это были подлинники, мировая история искусства стала ближе.

В 1961-м Ирина Александровна возглавила музей, как она говорила, совершенно этого не ожидая. При ней он подарил зрителям «Мону Лизу», при ней – Александра Тышлера, за которого, по выражению Антоновой, она «хорошенько получила». В позднесоветские годы она показывала на Волхонке Тёрнера, Мунка, устроила здесь первую в стране выставку Моранди. Здесь шли выставочные обмены с французскими, американскими музеями, с Прадо, с венским Музеем истории искусств – крупнейшими институциями мира. Антонова взяла на себя ответственность принять в Пушкинском проект «Москва–Париж», ставший в выставочной летописи этапным. Известная история – другие институции боялись пускать к себе такую выставку, и тогда Антонова сказала, что репутация ее музея и так испорчена. Мужество, увлеченность? Да, снова и снова. Позже она покажет в ГМИИ «Москву–Берлин»... А еще в 1990-х Пушкинский показывал, например, Йозефа Бойса. ГМИИ при ней стал одним из главных музеев в жизни нескольких поколений: люди, приходившие сюда с детства, взрослели, приводили на Волхонку своих детей, потом те – своих и т.д.

Специализируясь на итальянском Возрождении, она и сама была одним из немногих сегодня «человеком эпохи Возрождения» – по эрудиции, широте суждений, по умению открывать и сопоставлять разные явления, иначе говоря, строить диалог (важное для нее, всегда уважительной к собеседнику независимо от его статуса, понятие). Недаром в 2012-м, к 100-летию Пушкинского, Ирина Александровна придумала устроить «Воображаемый музей», соединив коллекцию ГМИИ с произведениями, на время одолженными у других институций со всего мира, чтобы дополнить московское собрание Дюрером, Веласкесом... А в 2016-м она сделала для «Декабрьских вечеров» выставку «Голоса воображаемого музея Андре Мальро», выбрав именно этот принцип сопоставления многого со многим. «Шедевр ведет не властный монолог, а несмолкающий диалог», – писал Мальро. У Антоновой это умение вести диалог было.

Она – из тех, кто хотел дойти до самой сути. Не размениваясь на модные теперь мишурные «атмосферу», «тонко сделано», она задавала вопрос, о чем вообще произведение искусства с нами говорит. За формой должно считываться содержание. В присутствии этой хрупкой элегантной дамы становилось неловко за пустые разговоры. Даже если в этот момент она рассказывала не об искусстве, а о чем-то совсем бытовом, к примеру на встрече с журналистами говорила: «Ну, вы ешьте пирожки, они вкусные».

О сути – это и о сути профессии, о том, когда работа превращается в служение музею и искусству, об уважении. О том, когда это «о сути» становится ориентиром для совсем юных людей. Несколько лет назад Ирина Александровна приходила на встречу со студентами-искусствоведами в alma mater – в МГУ, полтора или два часа она разговаривала с аудиторией стоя.

Именно Антонова в 1977-м предложила Международному совету музеев учредить День музеев, который ежегодно отмечают 18 мая. Это ведь тоже про диалог. И про то, что она стала символом, эпохой не только для Пушкинского.

«Я знаю на опыте собственном и моих друзей, людей, окружающих меня, что самое главное – стараться ни в коем случае не потерять те ценности, в которые вы верили, которые оправдали себя на протяжении вашей жизни», – говорила она в одном из интервью. Так и жила, заражая этой верой, заряжая этой энергией многих людей. Ну вот и все... Настоящее время завершилось. Но будущее – нет. Пушкинский всегда будет связан именно с именем Ирины Александровны.