Елизавета Авдошина
Театр обещает сохранить постановки режиссера. Фото РИА Новости
О том, что Андрей Могучий может потерять место художественного руководителя Большого драматического театра, было известно еще год назад. Однако Министерство культуры решило не форсировать события и не продлевать контракт петербуржского режиссера уже по его истечении весной 2023 года. Одновременно для театра утвержден новый устав, согласно которому БДТ становится директорским. С виду ситуация исключительно формальна, на деле – идеологически выверена.
Столь аккуратную отставку режиссер, очевидно, заслужил почти безупречной репутацией, в том числе и с точки зрения учредителя. Театр находится в лидерах культурных учреждений страны, а сам Могучий и до, и после февраля 2022 года не делал никаких резких оппозиционных заявлений. Но подпись под пацифистским письмом театральных деятелей режиссеру не простили. И руководящую, то есть определяющую «настроение масс» должность отобрали, не имея на поверку никаких для того объективных причин – по творческой и финансовой части состояния театра. Причина непродления контракта ведомством не называется.
Примечательно, что в череде отставок успешных театральных руководителей такой исход, демонстративное аннулирование контракта, сделан впервые за последний год. Например, официально Мария Ревякина в Театре Наций покинула пост по собственному желанию, а Римас Туминас был репутационно скомпрометирован, что и стало формальной причиной увольнения, которое самим Театром Вахтангова также выдавалось за личное решение о превентивном уходе по состоянию здоровья. Очевидно, что до последнего Андрей Могучий хотел и мог продолжать работать. Возможно, на развитие событий повлияло и мнение попечительского совета театра, куда входят губернатор Беглов и генеральные директора Росатома и Роскосмоса.
Все это прямо показывает, что учредитель на фоне атмосферы, созданной депутатскими запросами, больше не намерен вуалировать свои насущные задачи – вычистить театры от харизматичных лидеров с претензией на независимое мышление и непредсказуемое поведение и оставить управляемые коллективы с директорами или условными худсоветами. В Москве, к примеру, театр «Современник» стал просто-таки «отличником производства» – каждая разнарядка, спущенная сверху, реализуется с особым пылом – и не важно, что это стопорит всю художественную работу театра.
К концу десятилетнего управления Могучим БДТ пришел со стопроцентной посещаемостью (билеты на репертуар раскупаются как минимум на полтора месяца вперед); отличной формой труппы, в которой худрук заботился о преемственности поколений – и о корифеях (первая постановка при назначении была «Алиса», посвященная и сыгранная Фрейндлих), и о молодых кадрах, актерах и режиссерах-стажерах; и самое главное – с закрепленной и в то же время постоянно развивающейся творческой стратегией. Театр был превращен в интеллектуальный центр, где роль зрителя благодаря экосистеме из лекций, фестивалей, лабораторий, экскурсий менялась с пассивной на активную, а театр, как и институция, включал связи с наукой, совриском и инклюзией.
Концепция развития театра для Могучего заключалась в живом соединении традиции психологического театра, вершиной которого для БДТ стала эпоха Георгия Товстоногова, и театра авангардистского, визионерского, игрового. Театра, которым всю жизнь занимается сам Могучий и которым «заразил» БДТ, оформив после застойного периода длиной в 20 лет его новый уникальный портрет. И этот авангардистский портрет не был навязан, а был взят из истоков театра, где был и Горький, и Блок, и мирискусники.
Причем как бы ни были экспериментальны художественные средства и локальные жанры работ режиссера (то спектакль-диспут «Что делать», то спектакль-сериал «Три толстяка»; то сценическое действие подчинено звукоряду – «Гроза», то пластическому существованию – «Пьяные»), как бы они ни сращивались с европейскими театральными формами и течениями (его первая арт-группа называлась «Формальный театр»), взгляд режиссера был и остается по-настоящему патриотичным. Реальность в театре Могучего расщепляется перверсиями памяти и проходит сквозь сито сказки–фантазии–мифа, но темы идут насквозь. Режиссер последовательно, в последние годы с нарастающим трагизмом, размышлял о русском пути, русском коде, русском человеке («Губернатор», «Сказка про последнего ангела», «Материнское сердце»).
Сложно принимать на веру слова директора Татьяны Архиповой, уверяющей взволнованную публику, что намеченные премьеры Андрея Могучего будут выпущены в театре. Как рассказали корреспонденту «НГ» в БДТ за день до публичного выступления директора, речи о выпуске премьер Могучего не ведется, хотя на текущий сезон ранее было заявлено два его спектакля. В дальнейшем сотрудничестве театра с режиссером тоже уверенности нет. Да и приглашений другими государственными театрами режиссера на постановку точно не будет повсеместно, если вообще будут – слишком рискованно теперь звать «неблагонадежных». А ну как снимут и запретят потом готовый спектакль?
Андрей Могучий начинал карьеру с независимого андеграунда и, кажется, теперь снова может туда отправиться. Если недолгая либерализация 2010-х годов распахивала двери государственных театров для смелых новаторов (тогда многие режиссеры и в Москве, и в Петербурге получили прозябающие репертуарные махины и вернули их к творческой жизни), то спустя всего десятилетие эти двери вновь захлопываются.
