Марина Гайкович
Похищение Джильды выглядит вот так. Фото Дамира Юсупова/Большой театр
На Исторической сцене Большого театра прошла первая с момента назначения Валерия Гергиева директором полноценная оперная премьера. Премьера эта оставляет горькое впечатление. Оно усугубляется пониманием того, что в качестве полнокровной театральной институции, задающей ориентиры, Большого уже нет. Или необходимо менять ориентиры, не ждать развития сценического жанра, а опереться на калейдоскоп оперных названий, которых нынче в репертуаре не счесть.
Премьера «Риголетто» в этом смысле – не ключевое, а очередное событие. В один год Гергиев превратил Большой в подобие театральной филармонии (явление по-своему уникальное) на два города, где репертуар формируется так, словно завтра уже не будет – надо все сыграть сегодня. Понятия долгосрочного планирования теперь, видимо, совсем нет.
Вот-вот начнется фестиваль опер Мусоргского, для которого в срочном порядке реанимируются старые спектакли и ставятся те, что в репертуаре отсутствовали. Даже незаконченная опера «Саламбо» будет представлена в виде набора сцен. Для специалиста это, безусловно, интересно. А для зрителя? Каждый спектакль идет под титулом «премьера» – в том числе привозная из Петербурга «Хованщина», которая «премьерится» в театре с прошлого сезона.
Все это похоже на подлог. Что «Хованщина», что «Руслан и Людмила», что «Иван Сусанин» – старые спектакли Мариинки. А иной раз – просто пение в сборных из разных постановок (в том числе балетных) декорациях, что зрителю пытаются выдать за акт художественного прочтения. К тому же за безумные деньги. По этой теме уже высказались видные деятели культуры, не побоявшись авторитета Валерия Абисаловича. Говорят, и в «Риголетто» не обошлось без заимствований. Люстра во дворце Герцога напоминает элемент декорации из снятого с репертуара спектакля «Евгений Онегин», а с мужскими костюмами и заморачиваться не стали, такие могут кочевать из одного спектакля в другой (например, в «Бал-маскарад»). В 1990-е возле Большого была барахолка, не от хорошей, впрочем, жизни. Теперь – в Большом, где до сих пор на скромные бюджеты не жаловались.
Вернемся к «Риголетто». Для постановки оперы пригласили режиссера Джанкарло дель Монако (он же назван и сценографом), сына легендарного тенора. Сказать, что постановка плоха, было бы неправдой. В ремесленном смысле она удалась, отличается грамотным мизансценированием. Однако постановка не дает ни шанса предположить, что у режиссера имелась сверхидея. Правда, дель Монако все же решил сделать «концепцию», перенести действие в современный мир. И это стало ошибкой. В спектакле вылезли все неудобные вопросы сюжета, которые в костюмном варианте можно было бы списать на причуды старины или оперную условность.
Совершенно обычная девочка сидит взаперти и не знает, как зовут папу, – такое зритель не может списать на условность. Мужчина, который соглашается на похищение чужой жены, идет на это с завязанными глазами. Герцог не прячет своего лица, но его никто не узнает...
Привычная техника плавного перехода из одной картины в другую без смены декораций здесь не используется. Все по старинке: зритель пять минут ждет, пока увешанный красными бархатными портьерами зал во дворце Герцога сменится на обстановку итальянской улицы. Перестановке декораций служат и два продолжительных антракта. А в последнем акте деревянная постройка так плотно зашита досками, что прячущуюся под ней Джильду совсем не видно. Красный бархат во дворце Герцога гасит звук, и певцам приходится надрываться.
Но самое печальное – театр не выдал ожидаемого качества даже в отношении оркестрового сопровождения с Гергиевым за пультом. Были моменты критические, когда казалось, что оркестр, хор и солисты разойдутся навсегда (в первом действии).
По-настоящему захватывающих в музыкальном смысле фрагментов, пожалуй, два. Это ария Риголетто во втором действии, где Гергиев и Эльчин Азизов действительно выдали класс, исполнив эмоционально сложную сцену на одном дыхании, без цезур. И конечно, впечатляет сцена грозы в финале, где Валерий Абисалович оказался в своей стихии.
Ощущение ансамбля, химии между артистами появилось тоже ближе к концу, когда в нескольких ансамблях сошлись Герцог (Павел Петров), Джильда (Полина Шабунина), Маддалена (Алина Черташ), Спарафучиле (Юрий Власов) и Риголетто.
