Прежняя риторика в новой реальности

По отношению к России Джозеф Байден будет придерживаться конфронтационного подхода и поддерживать внутренних оппонентов Кремля. Фото Reuters

Приход к власти демократической администрации Джозефа Байдена – Камалы Харрис 20 января ознаменовался возвращением «добрых старых времен» во внутренней и внешней политике США. Немедленно начался демонтаж всего наследия предыдущей республиканской администрации Дональда Трампа. Применительно к американо-российским отношениям была воскрешена антироссийская риторика последних дней пребывания у власти администрации Барака Обамы, смысл которой состоял в том, что во всех бедах Америки виновата Россия, вернее ее вмешательство в американские дела и особенно в выборы.

Правда, идейная направленность русофобии многих ответственных руководителей новой американской администрации, отвечавших за выработку ее внешнеполитического курса, была совершенно иной: покончив с господством антиглобалистов внутри США, надо было немедленно взяться за антиглобалистов в общемировом масштабе, иначе рецидив трампизма имел бы не самые плохие шансы на повторное возрождение в Америке. Однако налить новое вино урожая 2020 года в ветхие, порядком поизносившиеся за четыре года трамповские меха оказалось не таким-то простым занятием.

Первым практическим и достаточно далекоидущим шагом администрации Байдена стало решение продлить на пять лет Договор об ограничении стратегических вооружений (СНВ-3). Процесс «мирной и упорядоченной передачи власти» от администрации Трампа к администрации Байдена, фактически сорванной 45-м президентом, пытавшимся «любой ценой» остаться у руля исполнительной ветви власти, поставил новую внешнеполитическую команду в ситуацию цейнтнота, поскольку срок действия договора истекал 4 февраля 2021 года. По сути, решение об автоматическом продлении договора надо было принимать спонтанно, действуя по известному американскому принципу «купи сейчас – умри потом», однако «спонтанность» также требует аналитического истолкования.

Во-первых, демократы всегда были привержены идеям ограничения и контроля над вооружениями, особенно стратегическими, что и нашло свое выражение в подписании СНВ-3. Во-вторых, вся деятельность администрации Трампа была направлена на демонтаж наследия демократической администрации Обамы – Байдена как в сфере внешней, так и внутренней политики. СНВ-3 оставался, возможно, крупным внешнеполитическим достижением Обамы, сыгравшим определенную роль в его переизбрании президентом США на второй срок в 2012 году. В этой связи можно высказать предположение, что автоматическое продление договора было выгодно скорее Обаме, нежели Байдену. Это является также косвенным свидетельством того, что это важнейшее внешнеполитическое решение принималось не столько в недрах администрации вновь избранного президента, сколько за ее пределами.

В-третьих, историческая ситуация 2020–2021 годов на удивление напоминает ситуацию 2010–2011-х. Тогда, как и сейчас, США переживали острейший экономический кризис. Стратегия национальной безопасности, опубликованная весной 2010 года, отождествляла национальную безопасность США с экономической безопасностью.

СМИ растиражировали заявление тогдашнего председателя Комитета начальников штабов адмирала Майкла Маллена о том, что «самой главной угрозой для национальной безопасности США является стремительно растущий государственный долг», составлявший на тот момент «всего» 13,5 трлн долл. (в настоящее время почти 28 трлн!). Перспективы вывода экономики США на траекторию устойчивого роста были весьма туманными и неопределенными. В этих условиях администрация Обамы, по-видимому, просто решила подстраховать себя на случай возможных внешнеполитических «сюрпризов» от второй ядерной «сверхдержавы».

И наконец, в-четвертых, США все в большей степени сталкиваются с растущими бюджетными ограничениями, которые затрагивают и военную сферу. Согласно расчетам Бюджетного управления Конгресса США, односторонний выход США из СНВ-3 потребовал бы от них выделения дополнительно 500 млрд долл. на модернизацию стратегических ядерных сил в течение ближайших нескольких лет. Таких денег в казне федерального правительства в настоящее время просто не оказалось.

Первоначальные громкие политические заявления внешнеполитических назначенцев и самого Байдена, выступивших с программными стратегическими установками новой администрации, свидетельствовали о том, что она рассматривает Россию и Китай в качестве примерно одинаковых по своему значению геополитических противников США. Однако уже в феврале акценты стали явно смещаться. На первое место стала выходить проблема сдерживания и противодействия Китаю. 10 февраля во время визита Байдена в Пентагон было объявлено о создании специальной группы военных и гражданских лиц, которая должна в течение четырех месяцев подготовить доклад о комплексных мерах по сдерживанию Китая в военной сфере. Но, возможно, самое главное состоит в том, что стратегия противодействия КНР была объявлена приоритетом деятельности всего федерального правительства. Как указал Байден, стратегия сдерживания Китая «потребует усилий всего государственного аппарата, двухпартийного сотрудничества в Конгрессе, создания сильных союзов и партнерских отношений. Только так мы сможем ответить на китайский вызов и добиться того, чтобы американский народ победил в конкурентной борьбе с Китаем в будущем».

Помимо этого в составе Совета национальной безопасности (СНБ) при президенте США создается Группа по вопросам Индо-Тихоокеанского региона. Она будет состоять из 20 человек и станет самой крупной среди всех остальных подразделений СНБ. Функционально она, возможно, будет играть такую же центральную роль в организационной структуре СНБ, как в годы холодной войны между США и СССР играла Трансатлантическая группа, а в годы глобальной войны с терроризмом начиная с 2001 года – Группа по делам Ближнего и Среднего Востока.

И хотя администрация Байдена пока избегает усиления антикитайской риторики, пытаясь не допустить форматирования американо-китайских отношений в духе холодной войны 2.0 как главного противоречия геополитической борьбы великих держав XXI века, к этому ее активно подталкивают «внешнеполитические ястребы» Республиканской партии. Они пытаются превратить проблему «мягкости» администрации Байдена по отношению к Китаю в основную внешнеполитическую проблему промежуточных выборов 2022 года.

Администрация занялась «главной» проблемой американо-российских отношений – борьбой за права человека. И, естественно, на первое место вышла ситуация, сложившаяся вокруг Алексея Навального. Можно предположить, что его приезд в Россию 17 января, то есть в самый канун инаугурации Байдена 20 января, был не случайно выбранной датой, и вся эта операция планировалась как освещаемое мировыми СМИ «триумфальное возвращение» на родину самого известного оппозиционера Кремля. Расчет строился на том, что российские власти не решатся ограничить свободу передвижения Навального, опасаясь возможных проблем с новой американской администрацией после краха всех надежд на улучшение российско-американских отношений, которые связывались в России с приходом к власти Трампа.

Однако явно «что-то пошло не так». «Штурм Кремля» также провалился, как и «штурм Капитолия» 6 января. Собственно говоря, после январских событий в американской столице ситуация в мире с правами человека изменилась коренным образом. По всей видимости, именно этого и не осознали творцы внешнеполитического курса новой американской администрации. США буквально в считаные дни растеряли нарабатывавшую десятилетиями большую часть потенциала своей «мягкой силы», вернее, морального императива своей политики защиты прав человека и утверждения идеалов демократии во всем мире. Только не пониманием этого факта можно объяснить прозвучавший на весь мир пассаж из программной внешнеполитической речи Байдена в Госдепартаменте 4 февраля, согласно которому Навальный «должен быть освобожден немедленно и безо всяких условий». Нельзя не отделаться от впечатления, что американский президент был хитро подставлен, возможно, какими-то силами в его собственном окружении. Не лишне вспомнить, что в американских, да и в мировых, СМИ получило резонансный отклик появившееся 15 февраля на сайте Белого дома сообщение о телефонном разговоре вице-президента Харрис с президентом Франции Эмманюэлем Макроном, что обычно является прерогативой хозяина Овального кабинета.

С приходом новой администрации в Вашингтоне заговорили о ведущей роли дипломатии в реализации внешнеполитического курса. Тем не менее провести оценку ситуации с российским вмешательством в американские выборы, кибератаками, в том числе и на ключевые федеральные министерства и ведомства, и подготовить соответствующие рекомендации было поручено директору национальной разведки Аврил Хейнс, а также министру финансов Джанет Йеллен (в части инвентаризации сложившегося санкционного режима).

Создается ощущение, что по крайней мере на данном этапе деятельности новой американской администрации монолитная конструкция здания американской внешней политики, олицетворяемая фигурой президента как «главного дипломата» Америки», если и не фрагментируется, то, во всяком случае, представляется «многоподъездной». В связи с этим можно отметить, что в последнее время отмечается рост критических настроений в отношении политики усиления санкционного давления на Китай, Россию, Иран, Венесуэлу, Сирию, даже КНДР. В частности, в короткой справке, подготовленной специально для членов Конгресса 117-го созыва в середине января, прямо говорилось о том, что от российских сельскохозяйственных санкций «пострадали индустрия морепродуктов штата Аляски и садоводы, выращивающие яблоки и груши в штате Вашингтон».

Судя по первым заявлениям и действиям администрации Байдена, в своей стратегии сдерживания и противодействия России США в большей степени будут полагаться на своих европейских союзников как по НАТО, так и в Европейском союзе. Помимо этого все больший приоритет будут иметь республики бывшего СССР, особенно Украина и Грузия, как постоянные российские внешнеполитические аллергенты, особенно в плане постоянного педалирования в Брюсселе вопроса об их возможном присоединении к НАТО.