Антироссийские санкции становятся долгосрочными и более жесткими

Американские гаубицы М777 поступят украинской армии. Фото Reuters

Минувшая неделя ознаменовалась коренным переломом в характере западной поддержки Украины. Лучше всего его отразила в интервью изданию Bild am Sonntag председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Она четко и ясно обрисовала цель введения санкций Евросоюза (шире – всего Запада) – способствовать победе Украины в конфликте с Россией.

На первый взгляд самоочевидная мысль, но высказывать ее до недавнего времени западные политики как-то не особенно стремились. Памятно, например, двусмысленное заявление госсекретаря США Энтони Блинкена, сделанное им в начале апреля. Глава американской дипломатии назвал целью санкций «изменение поведения России» и счел возможным, что какие-то санкции с согласия Киева и при условии прогресса на российско-украинских переговорах могут и снять. Эта двусмысленность, должно быть, внушала оптимизм российским властям – если, конечно, допустить, что они по-прежнему руководствуются словами Сергея Лаврова, сказанными им в первую неделю спецоперации, когда на Россию посыпалась одна рестрикция за другой.

Тогда министр иностранных дел уверял, что со временем, как он выразился, «перебесятся наши западные партнеры» и вне зависимости от происходящего на украинской земле согласятся на диалог. Основания по крайней мере надеяться, что реакция ЕС и США на нынешние события в Украине будет такой же, как в 2014 году (то есть, по сути, никакой), конечно, были. Только вот с тех пор не появилось никаких отчетливых признаков того, что в позиции коллективного Запада возникнет трещина. Газ, нефть и доходы от них ему, конечно, важны, но общие нематериальные ценности важнее.

Это проявится и на следующей неделе, когда ЕС будет обсуждать шестой пакет санкций, который, по словам фон дер Ляйен, коснется в том числе российских энергоресурсов (по-видимому, имеется в виду нефть). На сегодняшний день свое несогласие с этим выразила только Венгрия. Ее министр иностранных дел Петер Сийярто заявил, что его страна не поддерживает введение каких-либо энергетических санкций против России. Правда, ранее Венгрия уже поддержала подобные санкции, введенные ЕС против импорта российского угля, что было вполне в духе премьер-министра Виктора Орбана. Он вовсе не стремится взять на себя весьма опасную, неблагодарную и мало что обещающую роль лоббиста интересов Кремля в Евросоюзе, а лишь использует российскую спецоперацию для достижения внутриполитических, иногда сиюминутных пиаровских целей. Достаточно вспомнить громкое заявление Орбана о том, что его страна не будет слушаться окриков из Брюсселя и оплатит российский газ рублями, как того требует Москва, и последующее менее громкое, но более значимое разъяснение Сийярто – что, оказывается, венгерская энергетическая компания MVM через свою «дочку» заплатит все-таки в евро, которые уже Газпромбанк конвертирует в рубли.

Поэтому больше оснований верить министру экономики Франции Бруно Ле Меру. Он сказал, что введение эмбарго на покупку нефти из России – «больше вопрос недель, чем месяцев». Сложнее обстоит дело с отказом от российского газа. Ясно, что тут не может быть быстрых решений. Но, судя по активности, которую развили министры европейских стран по поиску альтернатив российскому газу, и здесь в обозримом будущем предстоит печальный для российской экономики прогресс.

Прогресс в позиции Запада, нерадостный для хода российской спецоперации, уже есть. В США принят новый, восьмой пакет помощи вооружением Украине. Он включает в себя помимо всего прочего поставки гаубиц М777. Их у украинской армии теперь будет несколько дивизионов. Общая сумма поставленного, как и в случае с седьмым пакетом, составила рекордные 800 млн долл.

Кроме того, начинаются поставки Украине самоходных германских гаубиц PzH 2000. То есть современного тяжелого вооружения. Это значит, что Запад не будет ограничиваться поставками знакомой украинцам бронетехники советского производства из арсеналов стран бывшего Варшавского договора и готов, если надо, переучивать украинских военнослужащих.

Еще одно настораживающее новшество – постепенное подключение к давлению на Россию Турции. Страна закрыла свое воздушное пространство для российских военных самолетов, направляющихся в Сирию. До сих пор Турция вела себя по отношению к спецоперации в Украине так, будто не входит в НАТО. Страна себя позиционировала как посредник в конфликте, а не как сторона в нем. Теперь же президент Реджеп Тайип Эрдоган стал демонстрировать, что такое положение невечно и Турция может и пересмотреть свой нейтралитет, в целом благожелательный России. Следует в связи с этим вспомнить заявление главы МИДа Мевлюта Чавушоглу о том, что Турция присоединится к антироссийским санкциям, если их введет ООН. Последняя оговорка значима, но не должна вводить в заблуждение. Коль скоро саму возможность присоединения к санкциям турецкие власти стали допускать, это неспроста. Кстати, объяснить перемену позиции официальной Анкары легко: ставка на посредничество в явно забуксовавших украино-российских переговорах приносит все меньше политических дивидендов и все больше проблем, осложняя и без того непростые отношения с Брюсселем и Вашингтоном.

Все это вместе означает, что США и их союзники будут действовать против России более скоординированно и жестко. А самое главное, принимается все большее количество решений, которые трудно просто так отменить, даже если допустить, что Запад, в полном соответствии с прогнозом Лаврова, «перебесится» и забудет про Украину.

Годами во взаимоотношениях с внешним миром Кремль руководствовался российской внутриполитической логикой, согласно которой против его оппонентов работает время. Зачем договариваться, а значит, и уступать, когда можно «пережать», ничего не уступая, всех этих сменяемых выборами, зависимых от общественного мнения, а значит, стесненных в свободе маневра западных политиков? Сейчас, возможно, впервые за два десятилетия «пережимать» Кремль, уповая на время, намерен Запад. Тактика опасная, но нельзя сказать, что безрассудная. Фон дер Ляйен в том же своем интервью повторила пессимистический прогноз по состоянию российской экономики, который дал Всемирный банк, – падение ВВП по итогам года на 11%. У МВФ оценка чуть менее пессимистична – падение всего лишь на 8,5%. Но если вспомнить, что в 2021 году обе эти институции, равно как российский Центробанк и Минэкономразвития, прогнозировали российской экономике рост в несколько процентов, картина последствий введенных санкций все равно выходит впечатляющей.