Перекрестное субсидирование выводят на высший уровень

В России сетевой тариф составляет половину конечной цены электроэнергии – это в разы больше, чем в развитых странах. Фото с сайта www.rosseti.ru

Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) может вынести на уровень премьер-министра или президента РФ вопрос о решении проблемы перекрестного субсидирования в электроэнергетике. Это едва ли не единственный предметный итог обсуждения 17 мая на заседании комиссии РСПП по электроэнергетике предложений Минэнерго и «Россетей» о дополнительной нагрузке на энергопотребителей. Идея обращения на высший уровень родилась от безысходности: дискуссия в очередной раз продемонстрировала неготовность регулятора и сетевой монополии услышать какие-либо доводы бизнеса.

На заседании опять обсуждались две выдвинутые год назад инициативы, оформленные в виде нескольких проектов нормативно-правовых актов. Речь идет, во-первых, о поэтапном распределении на потребителей «Федеральной сетевой компании» (ФСК, магистральные сети высокого напряжения, к которым подключены некоторые крупные промышленные потребители) перекрестного субсидирования, существующего в сетях межрегиональных сетевых компаний (МРСК, сети высокого, среднего и низкого напряжения). Во-вторых, о введении платы за резерв сетевой мощности, который осуществляется МРСК по заявкам на техприсоединение потребителей.

Обе эти идеи уже неоднократно обсуждались заинтересованными сторонами. Так, в Минэнерго и «Россетях» считают несправедливой ситуацию, когда у потребителя, подключенного к ФСК, тариф в четыре раза ниже, чем у потребителя на высоком уровне напряжения в МРСК, – несправедливой в первую очередь к малому и среднему бизнесу, который на высоком уровне напряжения не работает и у которого нет альтернативы, имеющейся у крупного бизнеса в виде ФСК. Проблема в том, что это не у ФСК занижен тариф, а в МРСК перекрестное субсидирование настолько сконцентрировано в тарифе на высоком уровне напряжения, что просто не оставляет крупному потребителю другого выбора, кроме как переходить на более дешевую магистральную сеть. Такие тарифные решения для МРСК принимаются региональными регуляторами, и именно этими решениями объясняются существующие диспропорции между тарифами ФСК и высокого напряжения МРСК. И это, кстати, подтверждается Федеральной антимонопольной службой (ФАС), которая недавно выдвинула свои предложения по справедливому снижению тарифа для высокого напряжения МРСК (см. «НГ» от 28.03.19).

А кроме того, все потребители ФСК сохраняют подключение и к сетям МРСК и соответственно платят им – например, РУСАЛ продолжает платить в Иркутской области 57% всего перекрестного субсидирования в регионе, в Мурманской области – 38%. Вице-президент НЛМК по энергетике Сергей Чеботарев сравнил инициативу «Россетей» с птицей Феникс, восставшей из пепла: прошел едва ли год с того момента, как был ликвидирован, по сути, аналогичный механизм «последней мили», а его фактически предлагают ввести снова. Кроме того, регулятор не анализирует, сколько потребителей ушло из МРСК к ФСК, а сколько попросту закрылось из-за высоких тарифов, подчеркивает директор РУСАЛа по работе с естественными монополиями Максим Балашов, но есть статистика: по его словам, прирост ФСК составил всего 36 млрд кВт-ч, и в основном это вводы новых заводов, а падение МРСК – сразу 47 млрд кВт-ч, и это в основном прекращение работы потребителей.

Промышленность на высоком уровне напряжения МРСК несет нагрузку в виде около 2/3 всей «перекрестки», имея при этом всего лишь половину объема потребления, отмечает заместитель директора ассоциации «Сообщество потребителей энергии» Валерий Дзюбенко. Для малого бизнеса, по его словам, в ряде регионов даже действуют отрицательные ставки перекрестного субсидирования – то есть он, получается, субсидируется за счет крупной промышленности. Так что, если механически перераспределить «перекрестку» МРСК на тариф ФСК, справедливей ситуация отнюдь не станет. «Поэтому, прежде чем говорить о справедливости, необходимо учесть это разнесение объемов перекрестного субсидирования по уровням напряжения МРСК», – подчеркивает эксперт.

Аналогичная ситуация и с оплатой резерва. В этой идее нет ни физического, ни экономического смысла, подчеркивает Сергей Чеботарев: недоступной свободной мощности не существует, если незадействованная мощность действительно есть на питающих центрах, ее и сейчас можно получить. «По сути, это новый вид перекрестного субсидирования, который не сильно от него отличается», – считает он.

К проблеме этой фантомной, «бумажной» резервной мощности, которую потребителям пытаются предъявить к оплате, на заседании обращались неоднократно. Валерий Дзюбенко обратил внимание: в 2009–2014 годах прирост установленной трансформаторной мощности сети был в полтора раза меньше проданной потребителям по договорам техприсоединения. Что же тогда продали потребителям? Да, есть такие техприсоединения, которые не требуют приращения трансформаторной мощности, – но не в таком же объеме, недоумевает эксперт. Более того, согласно свежим данным, в 2013–2017 годах прирост трансформаторной мощности «Россетей» был сразу в три раза меньше максимальной мощности присоединенных потребителей. Что в таких обстоятельствах понимать под резервом сетевой мощности – этот вопрос остается открытым.

«Предполагается определять данную сетевую услугу как некую готовность к поставке мощности. Я бы обратился к аналогии с поставщиками мощности – генерирующими компаниями, которые регулярно эту мощность аттестуют, подтверждают ее включением и проверкой. Берем энергоузел и на полную мощность включаем энергопринимающее устройство. Способна ли будет сетевая организация подтвердить всю ту мощность, которую она собирается предъявить потребителям, в ходе такой аттестации? Похоже, нет», – считает Валерий Дзюбенко.

Инициативы «Россетей» могут привести только к снижению конкурентоспособности российского бизнеса, при этом не имеют отношения к эффективности самой сетевой монополии, полагает Максим Балашов: «У нас есть нацпроект поддержки промышленного экспорта, Минпромторг принял решения о корпоративных программах повышения конкурентоспособности, на это выделяется 422 млрд руб. При этом, повышая тариф на передачу, мы отнимаем ресурсы у потребителей и передаем в «Россети». Они говорят о своей эффективности, но доля тарифа на передачу в конечной цене электроэнергии в России – 50%, а в развитых странах – не больше 15%. Какая тут эффективность?»

Потребители уверены: обе эти инициативы задуманы лишь для того, чтобы компенсировать «Россетям» выпадающие доходы – нужно найти механизм, чтобы госкомпания могла получить необходимую валовую выручку для финансирования инвестпрограмм и проекта цифровизации (что она, кстати, не особенно скрывает, см. «НГ» от 10.04.19). Сергей Чеботарев предупредил, что в итоге это может привести к росту собственной генерации потребителей и их энергетической автономизации: там, где это важно с точки зрения обеспечения безопасности, жизни и здоровья людей, подключение останется, а на остальных узлах крупный потребитель просто уйдет из энергосистемы (см. «НГ» от 13.05.19). Хотя это экономически выгодно потребителям, пострадать могут все, поэтому он предложил Минэнерго больше усилий сосредоточить на том, чтобы интегрировать желание и усилия потребителей помогать энергетике страны, развивая распределенную генерацию, а не бороться с ней. И, в частности, категорически возразил против введения платы за резерв в отношении собственной генерации, чего добиваются «Россети».

В Госдуме тоже констатируют отсутствие согласия: говоря о дифференциации тарифа ФСК, первый заместитель председателя комитета Госдумы по энергетике Валерий Селезнев отметил, что к этим предложениям есть масса замечаний. Например, нет методологических указаний по расчету величины перекрестного субсидирования и ее распределения, значительно ухудшатся экономические условия для потребителей ФСК, а главное – нет цели снижения объемов перекрестного субсидирования.

Все упирается в проблему «перекрестки», уверены участники заседания. «У меня есть мечта, что настанет такое время, когда мы перестанем каждые год-полтора перетряхивать законодательство в сфере электроэнергетики и привыкать жить по новым правилам, когда все мы свою интеллектуальную энергию будем тратить на правильные вещи, а не бороться друг с другом, – этот вечный антагонизм уже несколько поднадоел, – признался Сергей Чеботарев. – Важно помнить, что стратегия развития энергетики страны – не то же самое, что и стратегия развития энергетических компаний. В энергетике есть разные субъекты, и их интересы надо воспринимать корректно».