Официант, подающий знания

Когда в августе закончился мой многолетний профессорский марафон в высшей школе, я обратил внимание на школу среднюю. Действительно, а почему бы не учить математике школьников? Образования и опыта хватает. И я после очень настойчивых просьб вышел в сентябре на работу в одну из московских школ. Все мои иллюзии исчезли уже через неделю. А как выглядит обычный день школьного учителя? Примерно так.

В полседьмого утра звонит будильник. В семь выезжаю на работу. Доброе московское метро с добрыми невыспавшимися учениками, студентами, рабочими и менеджерами несет меня к месту работы. Уроки начинаются в 8.30. Но быть на месте желательно к восьми. Пока поднимешься по лестнице на четвертый этаж, пока включишь и прогреешь доску, пока разложишь учебники и тетради…

Первый урок. Девятый класс. Это хорошие дети. Как ни странно, девятиклассники самые мотивированные на математику. Знают далеко не все, но рвутся к доске, хотят разобраться в материале. Поведение учеников не идеально. А кто идеально вел себя в 15 лет? В общем, на уроке уже полностью просыпаешься. А на перемене еще и глохнешь. Ученики пятых–седьмых классов создают такой шум, что мама не горюй.

Второй и третий уроки в десятом классе. Здесь тоже хорошие ученики. Правда, не все. Кое-кто уже любит пошалить. И шалости эти не совсем невинные. Кто-то кого-то стукнет, кто-то что-то выкрикнет. Кто-то просто не пойдет к доске. В целом дисциплина еще есть, а в частности уже не всегда. Этих ребят можно понять: они только что сдали ОГЭ и могут пока передохнуть.

После третьего урока большая перемена. Вроде бы можно перекусить. Но это теоретически. Практически же прикрываешь дверь класса и стыдливо ешь домашние бутерброды, запивая холодной водичкой. А дальше – урок в одиннадцатом классе. И это уже испытание не для слабых нервов. На выпускниках стоит остановиться особо.

Все школьники выпускного класса делятся на три группы. Одни не имеют серьезных целей по образованию в будущем. Они прекрасно понимают, что школа их выпустит, раз уж приняла. И свою троечку они как-нибудь получат. Другие знают, что все необходимые знания и навыки они получат от домашнего репетитора, поэтому школьная училка им просто неинтересна. Третьи готовы учиться, но их не очень много и они не лидеры класса.

Такая триединая команда учеников приходит на мой урок. Многие опаздывают. Многие едят прямо на уроке. Или пьют кофе. Болтают между собой. Сидят в телефонах. Слушают музыку в наушниках. Причем слушают иногда так, что даже не замечают учителя, стоящего рядом.

Училка для этих ребят не авторитет. С тех пор как образование стали относить к сфере услуг, училка рассматривается ими как некий официант, подающий знания. Хотим – слушаем, а хотим – кушаем. Хотим – учимся, а хотим – просто сидим. И не трогайте нас. Иначе будет хуже. Я – училка новая, правил школьных особо не знаю. Поэтому пытаюсь строить дисциплину. Но она почему-то не строится.

Делаю замечание. Ноль внимания. Вызываю к доске. Одна ученица не идет. Она плохо себя чувствует. На замечание, что болеть лучше не на уроке, реакция нулевая. Другой ученик выходит к доске, но затрудняется нарисовать параболу. Просто параболу. Это в одиннадцатом классе. Урок подходит к концу. Объявляю контрольную работу на следующем уроке. Но класс контрольную писать не хочет. Я, по их мнению, непонятно объяснил им тему. Странно, когда на прошлом уроке была презентация по теме, всем было все понятно, и вопросов никто не задавал.

На перемене тащусь на первый этаж в администрацию школы. Поясняю, что класс неуправляемый. Прошу освободить меня от занятий в этом классе. Получаю категорический отказ. Как говорится, кого дали, тех и учи. Расписание уроков составлено, и оно, видимо, вечно. Правда, на мой следующий урок заходит завуч.

Пишу на доске слова. Государственное учреждение – это значит официальное учреждение (не частный клуб), и здесь надо соблюдать устав школы и дисциплину. Бюджетное учреждение – это значит образование для учеников бесплатное и я учитель, а не лакей. Они мне не платят.

И тут мой класс взрывается скандалом. Оказывается, они меня не хотят вообще в качестве учителя. Им «профессор» не нужен. Им нужна обычная училка, тихая и безропотная. А профессор пусть валит обратно в университет. Урок практически сорван.

Забавно, но администрация школы в целом разделяет позицию класса. Ведь я не педагог (в смысле того, что я не заканчивал педагогический вуз). И это дети, а не студенты. Не знаю, насколько справедливо оправдывать нарушение школьниками дисциплины. Грубое нарушение, на грани издевательства над учителем. Уголовная ответственность по ряду статей у нас в России наступает уже с 14 лет. И можно ли считать детьми тех семнадцатилетних господ и дам, которые довольно часто уже делают своих собственных детей? Сомневаюсь.

Но я, как говорится, не педагог. Однако понимаю, что эти дети прекрасно знают свои права. Я должен их учить и быть ими доволен. А они могут быть мной недовольны. И их родители (законные представители) тоже могут быть мной недовольны. Никакого паритета здесь нет. Тем более уж нет приоритета учителя. Я обслуга этих детей. И только.

Последние два урока сегодня снова в десятом. Даю контрольную работу, так как сил говорить, объяснять и спрашивать уже не осталось. Пишут, сдают. Вот и 15.10 на часах. Конец последнего урока. Но не конец моей работе. Нужно заполнить электронный журнал. Нужно выслушать пару родителей. Показать тетради, объяснить оценки. Нужно проверить контрольную работу. А это 27 вариантов. И только потом можно двинуться в обратный путь.

К 17 часам в московском метро снова напряженно. Снова получаю немедицинский массаж во время проезда. И вот только к вечеру дома можно нормально поесть давно вожделенный обед. И тупо посмотреть телевизор, так как на что-то более интересное сил уже нет. Или думать: а тебе это надо? Ведь я шел сеять разумное, доброе, вечное. А «сеялка» не работает. И не очень нужна некоторым твоя «сеялка».

А утром опять подъем в 6.30. И снова «в бой» до самого вечера. И так пять дней в неделю. А в субботу день открытых дверей…

До дня открытых дверей я не доработал. На следующий день после описанного выше дня я просто уволился из школы. Проработав там всего 17 дней. Конечно, я не прав. А дети и школьные администраторы правы. Только вот почему-то абитуриенты после школы не знают даже таблицы умножения. Видимо, из-за своей правоты.