Рождение специалиста

Ведущие специалисты ОКБ-1 за работой. Слева направо: Я.П. Коляко, С.С. Крюков, П.И. Ермолаев. Фото из семейного архива семьи Крюковых

Исторически не так уж давно, после 1969 года, благодаря указаниям партийного босса Петра Шелеста и публикациям ветерана Бориса Романенко мы узнали, что выдающийся инженер-изобретатель с десятком беспрецедентных идей, включая «лунную петлю», Юрий Кондратюк – это на самом деле минувший застенков, а то и расстрелов Александр Шаргей. Или вот еще – целая книга аргументов питерских авторов: Николай Тихомиров (помните: в шляпе и с бородой?) не был предтечей реактивных разработок. А был таковым офицер царской армии Николай Слетов, также ушедший в своеобразное подполье в Советской России.

Мало известна роль отдельных личностей и в послевоенном бурном становлении и развитии ракетно-космической техники. О деятельности семи легендарных членов Совета главных конструкторов написано много; есть и книги, посвященные жизни и работе отдельных видных организаторов и деятелей отрасли – Н.А. Афанасьева, М.В. Келдыша, К.Н. Руднева, Г.А. Тюлина, В.Ф. Уткина, Ю.А. Мозжорина. Между тем с каждым годом все сложнее найти (и главное, разговорить!) участников событий уже 70-летней давности, получить допуски в разные НПО и НИИ, обнаружить соответствующие документы в архивах. Да и сами архивы оказываются либо уничтожены за давностью, либо пришли в негодность, а то и оказались… затоплены.

Еще одна малоисследованная область – биографии и достижения тех, кто составлял костяк «свиты королей», которые, как известно, во многом их и делают. В данном случае речь о заместителях главного конструктора ракетно-космической техники Сергея Павловича Королева.

В этой «свите» в наиболее продуктивные годы ОКБ-1 состояло до 18–20 человек. Разумеется, были там и замы по режиму, по экономике, по производству – нужные и важные должности. Но было немного, так сказать, профильных, руководящих созданием уникальных систем и аппаратов. Известными и публичными персонами были В.П. Мишин, К.Д. Бушуев, пожалуй, П.В. Цыбин; менее известны А.П. Абрамов, Л.А. Воскресенский, М.В. Мельников, С.О. Охапкин, И.Н. Садовский. Мы же расскажем о жизни и творчестве еще одного соратника Королева – Сергея Сергеевича Крюкова, которому 10 августа исполнилось бы 100 лет.

СИРОТСТВО – НЕ БЛАЖЕНСТВО…

Он родился в Крыму. В кровопролитных боях и «железных потоках» большевики только-только овладели полуостровом. В его глубине, в провинциальном городе Бахчисарае, семья Крюковых с малышом прожила буквально несколько лет. От болезни сердца внезапно скончался отец, научивший дошкольника читать и писать, а спустя два месяца – и 28-летняя вдова. Сережу взяла к себе мамина сестра, но и она вскоре ушла в мир иной. Мальчишка было получил приют у племянницы, но скоротечная чахотка опять свершила злое дело, а ее муж присвоил имущество Крюковых и, по сути, выселил восьмилетнего сироту. Тому приходилось учиться урывками – в русской, татарской, украинской школах. Обучение в классах с разными языками, а также обстановка в семьях сказались на ребячьих знаниях и формировании характера. У мальчика рано развилось чувство самостоятельности. Его забрала в Керчь другая мамина сестра, спустя год – та же трагедия… С отъездом соседей-греков на родину Сережу определили в детский дом. Там связался не с самыми лучшими прототипами фильма «Путевка в жизнь». Да, беспризорничал, озорничал. А потом решил бежать в лучшее «далеко»: забрался в подвагонный ящик и так пропутешествовал до Мценска. Был обнаружен и отправлен в детский приют-колонию. По счастливой случайности о нем узнала сестра отца. Малец вновь обрел кров, но ненадолго: всех трех мценских тетушек, опекавших племянника, косили болезни и смерти, парнишка выживал на 12 руб. 50 коп. пенсии за отца. «Не до разносолов было. Правда, летом выручала рыбалка да грибы в лесу собирали для обжарки и засолки. Белые сушили для супов и пирогов, которые у тети Нади получались очень вкусными», – рассказывал он спустя годы.

Во время тетиных отъездов в Питер, к брату, Сергей часто оставался один, снова живя у чужих людей. В школе он считался отъявленным хулиганом. К тому же система бригадного обучения (один отвечал урок, а отметку ставили всей бригаде) расхолаживала ребят, а знаний не давала. Племянник очень огорчал старших своим поведением, связями с непорядочными приятелями. В конце концов после с трудом законченного восьмого класса и брошенной школы колхозной молодежи его отослали в Питер к дяде. И вот там он получил жесткий приговор кузины, проверившей его поверхностные знания: «Если хочешь чего-то добиться – а надеяться не на кого, у каждого свои дела, заботы, – надо браться за ум. Только своим трудом, благоразумием, порядочностью сможешь утвердиться в жизни».

СТУДЕНТ. МАСТЕР. ГЛАВА СЕМЬИ

Подростка будто подменили. Вернувшись в Мценск, он стал успешно учиться в девятом классе, серьезно занялся не только любимой математикой, но и другими предметами, начал ходить в драмкружок. А закончив два последних класса, в 1936 году подал документы в знаменитую столичную Бауманку. Недобрал одного балла на экзаменах (это давало право на общежитие), и его переманили «ловцы» из Сталинградского механического института.

Учился с удовольствием, занимался спортом, в самодеятельности. В комнате общаги собралась дружная компания. Летом ездили в Крым, затем – по Волге. Осенью 1939 года в Сталинградском механическом институте открыли два новых военных факультета – артиллерийский и танковый. Крюков с металлургического факультета пошел в «пушкари», друзья – в «танкисты». Став четверокурсником, воспользовался предложением преподавателей практически изучать ремесло на заводе «Баррикады». Теперь из зарплаты он мог посылать «солидные» деньги тете в Мценск. В своей отдельной комнате ему, правда, доводилось только отсыпаться после ночных смен. А большую часть дня проводил в институте, в комнате для дипломников спецфакультетов…

Немцы рвались к Волге, в конце августа 1942 года были уже на берегу ее притока – речки Мечетка. Наши успели построить оборону с помощью продукции завода, противник так и не взял тракторный завод и поселок. Предприятие продолжало ремонтировать танки, а вместо тракторов на конвейере стали собирать самоходки с пулеметами – новаторское решение заводских конструкторов.

Но военкомы приказали студентам эвакуироваться – самостоятельно, избегая переправ, где сильно бомбили. Четверо друзей пересекли Волгу, в поисках заводских напоролись на патруль. Их конвоировали в Капустин Яр, потом во Владимировку (туда Крюков будет приезжать неоднократно – уже конструктором). Наконец, в товарном вагоне выехал в Сталинск (Новокузнецк). На предприятии № 526 его определили мастером ствольного цеха.

Там он и встретил свою судьбу – тоже сталинградку Раю. Удивительная женщина, которой сейчас более девяти десятков лет, пожалуй, единственная из жен главных конструкторов написавшая о своем супруге, его работе и жизни. В замечательной и познавательной «Повести о муже» есть такие слова: «Более шести десятилетий, точнее 61 год, мы с Сергеем Сергеевичем Крюковым шли рука об руку. Я была свидетельницей да и участницей формирования Личности – и становления Мужа, Отца, Деда, Прадеда. Работая на одном с ним предприятии, мне довелось, хотя и косвенно, соприкасаться с его деятельностью, видеть, как под влиянием Сергея Павловича Королева и Константина Давыдовича Бушуева он становился ведущим проектантом ракет боевого и научно-хозяйственного назначения. В ОКБ-1 Крюков начал работать простым инженером; пройдя все должностные ступени, приобрел богатый опыт как конструктор и руководитель крупных коллективов».

В апреле 1946 года семья переехала в Москву, где Крюков планировал учиться в МВТУ. А работать устроился в подмосковные Подлипки, конструктором в НИИ-88, ныне ЦНИИмаш. Буквально месяц спустя его командировали в Германию для ознакомления и вывоза в СССР документации по наработкам реактивного оружия. По его рассказам, в институте «Берлин», который этим занимался, директором был назначен Василий Сергеевич Будник. Крюкова зачислили в отдел С.Е. Рашкова – изучать чертежи и технологические карты по ракете «Шметтерлинг». Работая над тем же, что и привлеченные немецкие специалисты, он приобрел неформальный статус переводчика. Возвращался уже в качестве начальника эшелона с немецкими спецами и их семьями; им предстояло годы работать в городке Осташкове и на острове Удомля, что на Селигере.

В тот период молодой инженер получил предложение стать сотрудником разведки. Прошел все собеседования – но помешали рубец на руке и возражения жены, уже ожидавшей второго ребенка. Не сложилось и с приглашением в Торгово-промышленную академию. Между тем на работе возникли серьезные разногласия с руководителем направления. Крюков проанализировал функции и технологии вверенной ему ракеты и убедился в ее бесперспективности, о чем и доложил публично на собрании сотрудников отдела № 5 . Рашков же прибегнул к испытанному средству реакции на критику: решил избавиться от строптивого специалиста.

ДЕБЮТ У КОРОЛЕВА

Тогда в НИИ-88 было несколько конструкторских отделов по разработке немецких ракет: отдел № 3, где Королев занимался ракетой «Фау-2», в отделе № 4 Синильщиков вел ракету «Вассельфаль», а изделие «Рейнтохтер» в отделе № 6 – Костин. Зная об этих направлениях, Сергей пошел к другу, которого сам привел в НИИ-88: «Иван, теперь ты меня устраивай на работу: я от Рашкова получил фэ». Прудников повел товарища к своему начальнику. Константин Давыдович Бушуев, зам Королева, весьма корректный человек, выслушав откровенный рассказ, не стал своевольничать и решил посоветоваться. Пошли в соседний кабинет. Королев попросил подробно рассказать причину ухода от Рашкова. Крюков рассказал о «Бабочке» (так переводится название ракеты), которую изучил досконально.

Внимательно выслушав, хозяин кабинета неожиданно спросил:

– Со мной тоже будете спорить?

– По вопросам, в которых я уверен, и за справедливость – буду, – твердо ответил инженер, хотя уже наслышался о крутом характере своего тезки.

– Ну, что ж! Поработаем, посмотрим, что у нас с вами получится. Константин Давыдович, берете его к себе в проектный сектор?

– По рекомендациям Прудникова и товарищей из Берлина я получил положительные отзывы, – подтвердил Бушуев.

– На том и порешим! Оформляйте перевод и приступайте к работе. В кадры я позвоню.

Сергей Крюков во время командировки в Германию. Фото из архива семьи Крюковых

Так ССК вошел в коллектив отдела СПК (правда, Королева «шифровали» иначе, между собой сотрудники называли его СП).

При большой занятости новичок находил время, чтобы завершить работу, благодаря которой ему разрешили восстановиться в МВТУ. Защищал секретную дипломную работу, по словам сослуживцев, в переполненном зале. Еще бы – это был первый диплом по ракетной тематике, ранее отсутствовавшей в лексиконе студентов и преподавателей Бауманки. И по решению комиссии получил оценку «отлично». В дипломе записано: «Год поступления – 1936, окончания – 1947 (включены все 11 лет отсутствия в вузе! – А.П.). По специальности: «Артиллерийские системы и установки» (объяснимая секретность. – А.П.). Квалификация – «инженер-механик».

После полутора десятков пусков трофейных «Фау-2» и создания в конце 1940-х годов на ее основе ракеты Р-1 (уже из отечественных материалов, причем отрабатывалось шесть модификаций, с компонентами будущей Р-2 большей дальности) сразу пошла работа по «второй». Доклад С.П. Королева в Академии наук по ракете с отделяющейся головкой (о чем он говорил еще при проектировании Р-1) вызвал большой интерес у ученых и представителей производств и ведомств, посыпались вопросы. Это вдохновило Королева (и его поддержал директор НИИ-1 молодой академик М.В. Келдыш) на бурную деятельность в проектных подразделениях. Там трудились способные специалисты: И.С. Прудников, Я.П. Коляко, П.И. Ермолаев, Е.Ф. Рязанов, П.Ф. Шульгин, М.С. Хомяков.

Первой и главной задачей при создании изделий являются разработка проекта и выдача исходных данных. Причем сразу по нескольким направлениям – конструкторам, технологам, испытателям, всем смежным организациям. Проектанты, считал сам Крюков – начало всех начал: «Они должны быть компетентны во всех вопросах производства, рассматриваемых объектов. От их работы зависит правильность выбора направлений работы, оптимальных характеристик машины и других параметров, изменение которых иногда чревато большими переработками, а это весьма болезненно для производства в целом». Значит, им надо основательно знакомиться и с системами управления, и с двигателями, технологиями и материалами.

Чтобы ежедневно распутывать такой клубок технических задач и решений, по словам многолетнего гендиректора РКК «Энергия» В.Д. Вачнадзе, требуются очень высокая квалификация, талант и опыт, а иногда и инженерная интуиция. А чтобы при этом, уточняет Вахтанг Дмитриевич, умело реагировать на недоверие смежников, на стрелы критических замечаний от руководителей и мэтров всей отрасли, «Сергею Сергеевичу помогали огромная выдержка, настойчивость и убедительность доводов. У этого человека обнаружилась не только высокая во всех отношениях нравственность, но и высокая техническая культура. С правильных позиций его никто не мог сдвинуть ни на сантиметр, в этом он был принципиален».

Поскольку в то время отсутствовали какие-либо материалы по проектированию, требовалось определить дальность в зависимости от целой совокупности параметров: схемы ракеты, распределения топлива между ступенями, влияния числа ступеней, тяговооруженности каждой ступени и многих других факторов.

Как отмечал сам Крюков, «трудно описать тот бурный интерес, который проявляли С.П. Королев и разработчики по мере появления результатов исследований. А были они иногда неожиданными: оказалось, что одноступенчатые ракеты имеют предел дальности в 1500–2000 км, схемы же составных ракет на разных дальностях обладают разными неоптимальными характеристиками. Так, на дальность 3000 км (что было задано) делать составную ракету нецелесообразно: она окажется перетяжеленной по сравнению с составной ракетой, спроектированной на дальность 8000–10 000 км. При этом минимальную и промежуточную дальности можно обеспечить за счет изменения траектории выведения, недолива топлива или увеличения веса полезной нагрузки (боевой части)». «Эти фундаментальные выводы, изложенные в проекте и в докладах С.П. Королева, действительны и по сей день, они останутся незыблемыми и в будущем», – подытоживал конструктор.

ТРЕТИЙ НАЧАЛЬНИК ТРЕТЬЕГО ОТДЕЛА

К началу 1950-х годов бывший отдел № 3 стал основой Особого конструкторского бюро (ОКБ-1, еще в рамках НИИ-88), которое возглавил сам СП. А Бушуев, как зам Королева, стал руководителем проектного отдела № 3, Крюков же – начальником одного из секторов. Спустя пару лет он уже становится замом Бушуева, продолжая руководить сектором. Стоит напомнить: параллельно с боевыми системами проектировались и высотные геофизические ракеты, на которых начали размещать контейнеры с биологическими объектами, поднимая их на высоты до 100 км и приземляя для наземных исследований.

В феврале 1953 года Сталин подписал последнее для себя постановление по ракетной технике – по ракете Р-5. В ее схему были заложены нововведения – отделяемая боеголовка, оба несущих топливных бака, отсутствие стабилизаторов. После семи успешных зачетных пусков она была поставлена на вооружение в 1954 году. «Эта ракета… многое дала для разработки ряда экспериментальных и специальных исследовательских ракет, отработки элементов и систем будущей Р-7, высотных пусков…» – писал Сергей Сергеевич в своих воспоминаниях.

Зато после визита в ОКБ-1 зампреда Совета министров, куратора атомного проекта В.А. Малышева, буквально за неделю удалось «перевязать» компоновку новой ракеты под ядерный заряд не в 3 т, а свыше 5 т с той же дальностью полета 8 тыс. км; так родилась Р-5М, весной 1956 года принятая на вооружение ВС. Большой успех коллектива. Крюков удостоен ордена Ленина (за проектирование ракет большой дальности Р-5 и Р-5М). Всего же с 1948 по 1956 год было создано и принято на вооружение семь ракетных комплексов, в том числе два ядерных и один морской (Р-11Ф).

…Интенсивная работа, недосыпание, рецидив давних проблем с легкими – в итоге у Крюкова развилась острая форма туберкулеза. Санаторий не помог. Королев договорился в Минздраве о госпитализации истощенного болезнью подчиненного в Институт туберкулеза. И потом пришлось не раз лечиться в крымских санаториях.

Между тем в 1955 году Крюков оканчивает Высшие инженерные курсы при МВТУ, а через год становится начальником уже знаменитого отдела № 3.

Дальнейшее развитие работ по боевой и космической тематике потребовало самостоятельности ОКБ-1 и выведения его и опытного завода из состава НИИ-88. В 1956 году это и было сделано, а в Куйбышеве (ныне Самара) появился филиал ОКБ с серийным заводом; «куст» возглавил бывший сосед по дому и товарищ Д.И. Козлов.

ЗА ОСОБЫЕ ЗАСЛУГИ

Передовые методы проектирования Крюкову и его сотрудникам давались непросто, но эффект и «долгожительство» готовой продукции оказались поразительными. Более полувека знаменитого «первенца» – ракету Р-7 и ее модификации везут на старт в горизонтальном положении (так происходит и со всеми нашими космическими носителями в отличие от регламента НАСА). Именно в отделе № 3 была придумана пакетная схема «семерки», там же родилась и идея «вывешивать» ракету над стартовым столом на кронштейнах, лепестками расходящихся после выхода двигателей на пусковую мощность.

За особые заслуги в создании уникальных систем ряду сотрудников ОКБ-1 – без защиты даже кандидатской диссертации – специальным закрытым постановлением Высшей аттестационной комиссии (ВАК) была присуждена степень доктора технических наук; среди них был и С.С. Крюков. Спустя год ему присуждена Ленинская премия (проектирование ракеты-носителя Р-7).

Пятым пуском «семерки» в октябре 1957 года на орбиту был выведен первый в мире искусственный спутник Земли. СССР стал первой космической державой! Кстати, разработку эскизного проекта первого спутника также поручили отделу, руководимому С.С. Крюковым; научным консультантом стал М.К. Тихонравов. Проектирование велось быстрыми темпами, и изготовление деталей шло параллельно с выпуском чертежей.

…Испытания же боевой Р-7 шли с переменным успехом, из 16 пусков в 1958–1959 годах успешных было всего девять. Тем не менее иных путей создания межконтинентальных ракет тогда не было. Шла трудная отработка; наконец, к началу 1960 года после восьми успешных пусков «семерка» была принята на вооружение. Как пишет В.Н. Ильин, профессор МАИ, параллельно с 24 декабря 1959 года начались летно-конструкторские испытания ее модификации – ракеты Р-7А (8К74) без системы радиоуправления и с головной частью (ГЧ) новой конструкции. При стартовой массе 276 т с трехтонной ГЧ ракета Р-7А стала иметь дальность полета 12 тыс. км. Упрощена была и методика подготовки к пуску. Испытали восемь изделий, из которых семь свою задачу выполнили. «Седьмую А» приняли на вооружение, заменив ею «семерку». Стартовые столы уже шесть десятилетий стоят в Северном Плесецке, а с 70-х годов с боевых платформ запускают мирные спутники.

По мнению самого Крюкова, Р-7 была не лучшей боевой машиной – но первой межконтинентальной. Позже в ОКБ-1 были разработаны двухступенчатая Р-9 на дальность 12–14 тыс. км с ядерным зарядом, весом 80 т; твердотопливная РТ-2 с дальностью 12–14 тыс. км, весом 50 т; глобальная ракета ГР-1 (правда, «летавшая» только в рамках парадов на Красной площади).

ОТДЕЛЬНАЯ ТЕМА – РАЗГОННИКИ

Из воспоминаний Н.Н. Тупицына, ветерана РКК «Энергия»: «Сергея Сергеевича, как мне показалось, обрадовал приход в его отдел первого дипломника из МФТИ. Мне было предложено взять в качестве дипломной темы расчетно-теоретический анализ тогда еще совершенно не исследованных внутрибаковых гидродинамических процессов, обеспечивающих запуск кислородно-керосинового ЖРД в условиях невесомости. Эти исследования должны были проводиться с учетом разработки в ОКБ-1 первого в мире разгонного блока (РБ). Это был ракетный блок Л – четвертая ступень спроектированной здесь же ракеты космического назначения 8К78 («Молния»)».

Вообще разгонные блоки (разгонники, РБ) – явление особое. Эти невысокие по сравнению с ракетной ступенью топливные баки с автономной системой управления и двигателями напоминают гигантскую шайбу или автопокрышку. По сути, это дополнительная ракетная ступень, она предназначена для довыведения космического аппарата на точную, часто высокую орбиту либо на трассу межпланетных перелетов.

Расчеты новичка выявили опасность потери стабилизации РБ непосредственно перед запуском двигателя блока уже в космосе. Крюков среагировал мгновенно и, как начальник головного отдела, привлек к решению проблемы смежные подразделения ОКБ – управленцев, конструкторов и др. Уже изготовленные для автоматических межпланетных станций «Венера» экземпляры блока Л были срочно доработаны, внедрены новшества.

Сергей Сергеевич не боялся брать на себя ответственность за доработки в целях повышения надежности, даже когда это грозило задержками и переносами стартов. Однажды руководитель пуска В.П. Мишин из-за одной детали, которую только предстояло самолетом доставить на Байконур, по спецсвязи предложил Крюкову в виде исключения не проводить доработку на блоке Л, стоящем на «макушке» уже готовой к пуску ракеты. «Сергей Сергеевич вызвал меня, – вспоминает Н.Н. Тупицын, – еще раз взвесил все «за» и «против» и, связавшись с Мишиным, решительно заявил о необходимости доработки (не преминув сослаться на то, что на этом настаивает проводивший анализ специалист). Двигатель был доработан, и блок Л ушел в полет».

Баллистическая ракета Р-1 была уже сделана из отечественных материалов. Фото с сайта www.energia.ru

Вообще нивелирование разных возмущений на блоке Л во многом обязано большим и, главное, своевременным усилиям Крюкова как аналитика и организатора. Итог – более чем 45-летняя успешная эксплуатация блока-ступени в ракете «Молния».

Зам Королева стремился к тому, чтобы научно-технические наработки отдела, в том числе молодых сотрудников, могли приносить пользу в разработках других КБ отрасли (что нечасто бывает). Так, в порядке оказания технической помощи в ОКБ-2 А.М. Исаева направили исследование по парогазовым включениям топлива в условиях микрогравитации. А проблемы с безмоментным дренажом топлива в том же блоке Л были доведены до разработчиков станции «Венера» из НПО им. С.А. Лавочкина.

Кроме всего прочего Крюков обладал редким даром поддерживать в коллективе дух товарищества, его внимание к результатам проработок и мнению сотрудников создавало неповторимую атмосферу творчества и инженерного энтузиазма. Собрав достаточно представительное совещание, нередко просил помощи и совета как у опытных, так и у молодых сотрудников, в свободной обстановке устраивал мозговой штурм очередной технической проблемы. Демократизм способствовал быстрому творческому и профессиональному росту молодежи.

В 1962 году началось проектирование трехступенчатой «глобальной» ракеты ГР-1 военного назначения (изделие 8К713). Она должна была подлетать к цели по низкой орбите и с разных азимутов, пикировать за счет тормозного импульса тяги при повторном включении ДУ третьей ступени (блока В). И вновь Сергей Сергеевич поддержал инициативные разработки своих молодых сотрудников – заменить сравнительно тяжелый торообразный бак на более легкий с меньшей поверхностью бак сферообразной формы, а также установить низкооборотный подкачивающий насос, снижая массу ДУ. Была быстро разработана и испытана система питания ЖРД принципиально новой схемы, ставшей затем классической для космических ДУ с криогенными компонентами топлива.

В дальнейшем под руководством Крюкова был спроектирован, а затем отработан в наземных и полетных условиях кислородно-керосиновый ракетный блок Д (пятая ступень ракетно-космической системы Н1-Л3 для пилотируемого полета на Луну). В отличие от других ракетных блоков «царь-ракеты» ему была уготована счастливая судьба: после закрытия лунной темы выжил только он. Стал перспективным как раз потому, что было внедрено (причем именно благодаря Сергею Сергеевичу) большое число новых, «долгоиграющих» технических решений, позволявших значительно повысить характеристики комплекса с обеспечением ему высокой надежности и живучести.

Примечательно и другое: благодаря полному взаимопониманию между С.С. Крюковым и С.П. Королевым было реализовано блестящее стратегическое решение середины 60-х годов: начать опережающую отработку блока Д в качестве четвертой ступени менее мощного носителя «Протон», только что разработанного фирмой В.Н. Челомея. Помимо проведения «своих» испытаний на «соседской» ракете, блок Д мог затем использоваться на ней же для пилотируемого облета Луны (в составе лунного комплекса Л1), запуска тяжелых отечественных АМС к Луне, Марсу и Венере.

Были трения, возражения, нежелание допустить. И все-таки блок Д с маршевым кислородно-керосиновым двигателем 11Д58 разработки ОКБ-1 «залез», а с 1967 года крепко обосновался на «Протоне», победив по комплексу тактико-технических, экономических и экологических характеристик таких конкурентов, как «разгонник» фирмы М.Ф. Решетнёва с 10-тонным двигателем «от Глушко» на высокотоксичных компонентах (фтор+аммиак), а также блок Р фирмы А.М. Исаева с 7,5-тонным кислородно-водородным двигателем.

При коренной модернизации блока Д, превратившей его в еще одного «долгожителя» – знаменитый многоцелевой ДМ, «домашняя» крюковская методика проектирования и наземной отработки внутрибаковых процессов в криогенных двигательных установках позволила королевцам отказаться от дорогостоящих летных испытаний для отработки ДУ.

Многие технические решения были защищены авторскими свидетельствами СССР. Соавтором и автором некоторых патентов являлся и Сергей Сергеевич. Созданное под его руководством семейство кислородно-углеводородных разгонных блоков, включая блоки Л, Д, ДМ, обеспечили нашей стране неоспоримый приоритет в прорыве в дальний космос, а также решение многих научных и оборонных задач. На околоземные орбиты и межпланетные трассы они вывели аппараты для исследования Луны, Венеры и Марса, автоматические зонды, спутники связи и наблюдения за поверхностью Земли. Экологически чистые РБ в течение многих десятков лет оставались непревзойденными по комплексу своих технических, экономических и экологических характеристик.

За всеми этими разработками – труд тысяч сотрудников конструкторского бюро и завода, труд смежников, железная дисциплина и ощущение личной причастности к великому прорыву. Умелая организация работ и творческие озарения. Раиса Крюкова на просьбу сжато охарактеризовать мужа сказала так: «Из мальчишки-беспризорника, из сироты кто вырос? Годами и обстоятельствами выковывались характер, стремление к знаниям, принципиальность и забота о других. Получился Настоящий Специалист, Высокий Профессионал».