Андрей Шаваев
Бронетраспортеры погранзаставы старшего лейтенанта Виталия Бубенина, подчиненные которого отличились во время боев на острове Даманском. Фото © РИА Новости
Еще с середины 1950-х годов в китайских СМИ начали появляться статьи о том, что, по мнению китайских властей и ученых-историков, «пограничные отношения с СССР до конца не урегулированы». А в 1954 году вышла книга «Краткая история современного Китая», где на карте были обозначены китайские территории, «захваченные» с 1840 по 1919 год. Претензии были предъявлены всем без исключения сопредельным с Китаем странам. В списке утраченных земель оказались советские Приамурье и Уссурийский край, часть Киргизии и Казахстана. За «картографической агрессией» последовала бесконечная череда нарастающих по своей интенсивности пограничных инцидентов, а 2 марта 1969 года подразделения Национально-освободительной армии Китая (НОАК) осуществили заранее спланированное вооруженное вторжение на советскую территорию…
ПОДАРОК К СЪЕЗДУ
В 1968 году в КНР началась активная подготовка к проведению IХ съезда Компартии Китая, намеченного на апрель 1969 года. В связи с этим партийное и военно-политическое руководство КНР было крайне заинтересовано в эскалации конфликтов на границе с СССР, разрешении территориальных споров в пользу Китая, что могло бы, по замыслу конструкторов маоистской политики, еще больше сплотить народ под знаменем идей «великого кормчего», способствовать дальнейшему превращению многомиллионной страны в «единый военный лагерь».
Безусловно, в случае успеха пограничный конфликт гарантировал усиление явного и неформального влияния верхушки НОАК в высших партийных органах, расширение полномочий и дополнительное увеличение финансирования на нужды обороны.
С середины 1968 года Генштабом НОАК тщательно изучалась возможность нанесения удара в районе Суйфыньхэ–Гродеково. Однако, учитывая разведданные о сложившейся устойчивой группировке пограничных войск и Советской армии в Гродековском оборонительном районе, возможность оперативного задействования войсковых резервов и маневра имеющимися силами и средствами, выбор китайских военачальников в итоге пал на северное по отношению к Гродековскому направление – остров Даманский на реке Уссури. По оценке противника, у советской стороны отсутствовали достаточные силы для обороны острова и нанесения ответного удара.
Согласно директиве министра обороны КНР маршала Линь Бяо, в январе 1969 года штабом приграничного с СССР Шэньянского военного округа разработан план боевых действий под кодовым наименованием «Возмездие». Основная цель – захват и удержание острова Даманский, уничтожение группировки советских пограничников, контролирующей территорию острова. 19 февраля 1969 года план операции утвержден Генштабом НОАК и согласован в МИД КНР, после чего одобрен в ЦК Компартии Китая и лично Мао Цзэдуном.
По замыслу китайцев, основным элементом, обеспечивающим успех войсковой операции, должен был стать фактор внезапности в сочетании с массированным огневым поражением военнослужащих советских пограничных войск с заблаговременно подготовленных позиций.
Дата военного нападения была определена на воскресенье, 2 марта 1969 года.
В ночь на 2 марта 1969 года группа из 300 китайских военнослужащих скрытно перешла на остров Даманский по льду через замерзшую протоку и залегла в засаде на создававшем естественное оборонительное укрытие высоком западном островном берегу. С занятой и оборудованной позиции на китайский берег протянули телефонную связь. Система огневого поражения была организована для ведения плотного, кинжального заградительного огня по фронту до 600 м и на глубину до 300 м. Противник в маскхалатах, вооруженный карабинами, автоматами, крупнокалиберными пулеметами и гранатометами, терпеливо выжидал, лежа в снегу, ничем не выдавая своего присутствия на советской территории, тем самым максимально исключая возможность обнаружения пограничниками.
В 9 утра по береговой полосе дозором прошел пограничный наряд 2-й погранзаставы «Нижне-Михайловка», но ничего и никого не обнаружил. Китайцы, залегшие в засаде, пограничников не тронули, рассчитывая на запланированный более весомый успех.
В 10.20 пост наблюдения 2-й погранзаставы обнаружил и доложил по команде о демонстративном выдвижении с сопредельного китайского погранпоста «Гуньсы» двух групп вооруженных военнослужащих численностью 30 и 18 человек в сторону острова Даманский.
Внешне действия китайцев и в этот раз вроде бы не таили в себе ничего необычного – все, как и месяцами ранее: почти дежурный выход на нашу территорию с последующими стандартными протестами, размахиваниями цитатниками Мао, фотографированием действий пограничников по выдворению нарушителей, может быть, в зависимости от куража, и традиционный мордобой.
Начальник заставы старший лейтенант Иван Стрельников привычно поднял личный состав по команде «В ружье». Расстояние от заставы до острова – 7 км. Пограничники разделились на три группы и на бронетранспортере БТР-60ПБ и двух автомашинах ГАЗ-69 и ГАЗ-63 выехали к месту нарушения границы. Первую группу из семи человек возглавил сам начальник заставы. Вместе с ним по собственной инициативе на остров выдвинулся находящийся на погранзаставе оперуполномоченный особого отдела по 57-му Иманскому погранотряду старший лейтенант Николай Михайлович Буйневич.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Должностными инструкциями выход сотрудника военной контрразведки к месту нарушения границы не предусматривался и обязанностью офицера особого отдела не являлся. Тем не менее Николай Буйневич никогда не считал ранее и не посчитал возможным на этот раз отсидеться на заставе в ситуации, когда обслуживаемый им личный состав пошел навстречу вооруженному противнику. Вспоминает участник боевых действий на острове Даманский, ветеран Службы внешней разведки капитан 1 ранга Николай Григорьевич Щеголев:
«В июне 1968 года я, выпускник Высшей Краснознаменной школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского, с женой и двумя детьми прибыл по распределению в особый отдел КГБ по Краснознаменному Тихоокеанскому пограничному округу в город Владивосток. В беседе с руководством отдела наряду с другими вопросами мое внимание было акцентировано на сложной военно-политической и оперативной обстановке на участке советско-китайской границы, охраняемом войсками пограничного округа, и необходимости усиления оперативной работы на этом направлении.
Поэтому поступившее предложение о назначении меня оперуполномоченным особого отдела КГБ по 57-му Иманскому пограничному отряду было принято с пониманием и оценено как высокое доверие. После инструктажа и наставлений, данных направленцем округа капитаном Филимоновым Н.Г. (ныне здравствующий полковник в отставке), мы с семьей убыли к месту службы в г. Иман (сейчас г. Дальнереченск).
На железнодорожном вокзале нас встретил начальник особого отдела по погранотряду майор Синенко Иван Степанович и отвез на квартиру, которая находилась на территории отдельной строительной роты. Как оказалось, это был тоже объект моего оперативного обслуживания, и он находился в тайге на удалении 4–5 км от города.
В особом отделе на тот период, кроме начальника и секретаря, работали три сотрудника: старший оперуполномоченный капитан Лебедев А.П., оперуполномоченные капитан Афонин Ю.Н. и старший лейтенант Медведев А.В. Последний – без теоретической подготовки и опыта оперативной работы.
Основным объектом, на котором мне предстояло работать, был отдельный дивизион пограничных сторожевых кораблей и катеров. Пограничный отряд и особый отдел были образованы в 1965 году, дивизион ПСКР – в 1967-м, поэтому в 1968 году все части еще находились в стадии формирования. Отстраивались здания штаба и служб отряда, дивизиона, удаленные городки пограничных застав, проводилось инженерно-техническое оборудование охраняемого участка государственной границы, речной дивизион пополнялся новыми кораблями и бронекатерами…
Все перечисленные организационные мероприятия проходили в условиях напряженной обстановки на границе, что проявлялось в организации китайцами массовых демонстраций на линии границы с использованием громкоговорящих устройств, провокационных нарушениях границы китайскими рыбаками, высадке на оспариваемые острова на реке Уссури якобы для производства сельскохозяйственных работ, попытках проверить на прочность наши бронекатера, пытаясь взять их на таран, забрасывать камнями и т.п.
…В середине августа 1968 года по окончании Новосибирской школы КГБ при СМ СССР № 311, специализировавшейся на подготовке сотрудников органов военной контрразведки, в наш отдел на должность оперуполномоченного прибыл новый сотрудник – старший лейтенант Буйневич Николай Михайлович. Он заменил убывающего в Западный пограничный округ капитана Афонина Ю.Н.
Николай Михайлович Буйневич относился к той удивительной категории людей, которые после первого же знакомства сразу располагают к себе. Молодой, улыбчивый, всегда доброжелательно настроенный к окружающим, симпатичный, плотного телосложения, интересный собеседник, в меру скромен, общителен. В общем, через пару дней я поймал себя на мысли, что мы с ним знакомы очень давно.
Новый сотрудник серьезно отнесся к приему передаваемых ему в обслуживание объектов. А это были пограничные заставы на правом фланге участка отряда с наиболее острой обстановкой, так как именно там находились оспариваемые китайцами острова Киркинский и Даманский. В процессе беседы со своим предшественником капитаном Афониным он стремился получить доскональную информацию абсолютно обо всем, начиная с личного состава, условиях жизни, обеспеченности, обстановки внутри воинских коллективов и в окружении погранзастав, взаимоотношениях с местным населением и заканчивая особенностями рельефа местности на охраняемом участке.
Когда новый сотрудник приступил к работе, то складывалось впечатление, что он живет на границе, так как значительную часть своего времени Буйневич проводил на заставах и приезжал в отдел только отчитаться, оформить оперативные документы, поприсутствовать на занятиях, партийных собраниях и служебных совещаниях. Насколько помнится, начальник ему это ставил в укор, в шутливой форме заявляя, что кроме всего прочего он должен подумать и о личной жизни, ибо Николай Михайлович был холостяком и проживал вдвоем с приехавшей с ним сестрой Тамарой.
Следует отметить, что зимой 1969 года, когда Уссури покрылась льдом, обстановка на участке 1-й заставы «Кулебякины сопки», 2-й «Нижняя Михайловка» и 3-й «Ласточка» стала крайне напряженной.
В предыдущие годы маоисты в провокационных целях нарушали государственную границу и устраивали драки с нашими военнослужащими, используя для этого палки, колья, ломы. В одной из таких стычек после подлого удара в затылок получил тяжелую травму головы начальник 2-й заставы Стрельников И.И. В этой связи по предложению Буйневича Н.М. командованием пограничного отряда было принято решение о выделении отдельного военнослужащего для персональной охраны начальника заставы. По согласованию с особым отделом «телохранителем» Стрельникова стал прослуживший год рядовой Денисенко Анатолий Григорьевич, украинец, здоровенный парень, призванный из Белогорска Амурской области. Для сдерживания китайцев из числа физически сильных и подготовленных пограничников создавались группы, которые выходили на линию границы и, выдерживая оскорбления, удары, нападения, вытесняли нарушителей с советской территории. А когда действия китайцев становились наиболее дерзкими и массовыми, наши воины были вынуждены применять самодельное оружие – деревянные рогатины. Они выставлялись перед строем для вытеснения китайцев.
В обязанности сотрудника особого отдела участие в стычках на границе, задержании и выдворении нарушителей не входило. Но по своему характеру и пониманию роли и места военного контрразведчика в боевых условиях Николай Михайлович не мог быть в стороне от этих событий и вместе с рядовыми пограничниками и офицерами регулярно выходил на лед, где принимал участие в умиротворении китайских нарушителей. В последующем руководством особого отдела по пограничному округу Буйневичу было запрещено участвовать в этих стычках. Хотя Николай Михайлович в свое оправдание неоднократно убеждал начальников: «Стоит мне только раз во время провокаций остаться на заставе, авторитет особого отдела среди тех, кто бьется с китайцами, будет мгновенно утрачен и никогда не восстановлен».
В январе 1969 года впервые было отмечено появление китайцев с оружием. По-моему, именно в это время в одной из стычек нашими солдатами были отобраны у китайцев боевые карабины с загнанными в патронник патронами.
2 марта, когда военнослужащие 2-й заставы были подняты по тревоге и тревожная группа во главе с начальником заставы И.И. Стрельниковым прибыла для разгона очередного «китайского спектакля» на льду Уссури, по ним был открыт огонь на поражение. В этой группе находился и Николай Михайлович Буйневич. По какой причине он, несмотря на запрет, вышел на лед, не знаю. Об этих трагических событиях я узнал 3 марта, находясь в отпуске, и был потрясен гибелью товарища. 4 марта, получив срочную телеграмму с указанием немедленно прибыть к месту службы, я вылетел во Владивосток, а затем в Иман.
Прибыв в отдел, я узнал, что по заключению экспертов-медиков Стрельников, Буйневич и другие военнослужащие тревожной группы были зверски добиты штыками и выстрелами в упор, с них были сняты тулупы, валенки, шапки.
Похороны Ивана Ивановича Стрельникова и Николая Михайловича Буйневича состоялись в Имане в центральном парке. Создавалось впечатление, что проводить их в последний путь пришло все население города. Буквально через 10 дней такое же огромное скопление народа было на похоронах начальника погранотряда полковника Леонова и старшего лейтенанта Маньковского, погибших в районе о. Даманский 14–15 марта».
РАЗВЕДКА ПРОМОРГАЛА
«Потери… на Даманском направлении – 48 человек. Были 32 – те, кто погиб в первый день со Стрельниковым. Он вышел, и его просто расстреляли. Конечно, разведка наша прозевала этот момент. Там была агентура, все было. Агентура могла вызвать, сказать, что готовится расстрел, на сигнал могли выйти и т.п. Сопки на их стороне. Расстреляли нашу группу в упор», – вспоминает бывший заместитель председателя КГБ СССР генерал армии В.А. Матросов.
Генерал Матросов, опытный пограничный разведчик, занимавший в то время должность начштаба погранвойск СССР, абсолютно прав в своей нелицеприятной оценке деятельности пограничной Тихоокеанского погранокруга и военной Дальневосточного военного округа разведки. Ведь непосредственно на границу китайцы резервы подтягивали в течение как минимум 10 суток. А до этого в течение месяца готовили пути подхода своих подразделений к линии границы; безоткатные орудия, минометы, крупнокалиберные пулеметы, боеприпасы, питание и средства обеспечения для сотен солдат.
К 10 марта конгломерат агентурной, технической, авиационной и космической разведки СССР запоздало установит, что на Даманском и Киркинском направлениях сосредоточено до полка НОАК со средствами усиления; в 10 км от границы выявит до 10 артбатарей; в глубине до 20 км обнаружит склады боеприпасов и пункты управления. Всего же на границе напротив участка Иманского пограничного отряда противник сумел скрытно сосредоточить мотопехотную дивизию со средствами усиления.
Отсутствие достоверных фактических разведданных о планах и замыслах противника, его недооценка со стороны разведотделов округа и погранотряда привели к тому, что командование и штаб Тихоокеанского погранокруга, Иманского погранотряда своевременных действенных и эффективных мер по активизации всех видов разведки и усилению погранзастав на Даманском направлении дополнительными силами и средствами поддержки не приняли. Не были внесены коррективы и в ставшую шаблонной, досконально изученную противником тактику действий тревожных групп и резерва застав при нарушении границы с сопредельной территории.
Поэтому фактор внезапности и сработал.
Прибывшие в 11.10 к месту нарушения границы начальник заставы старший лейтенант И. Стрельников, оперуполномоченный особого отдела старший лейтенант Н. Буйневич и сопровождавшие их пять пограничников подошли вплотную к китайским военнослужащим. Первая шеренга китайцев расступилась, после чего стоявшие во второй шеренге солдаты открыли огонь на поражение. Стрельба велась в упор. Одновременно из засады был открыт огонь по второй группе пограничников. Он велся из пулеметов, автоматов, гранатометов. Несколько пограничников были убиты сразу, остальные бросились врассыпную и смогли открыть ответный огонь. Однако, находясь на открытом пространстве, через несколько минут они были полностью уничтожены. После этого китайцы стали добивать раненых штыками и ножами.
Наступило минутное затишье. Минутное…
А потом грянул бой. Бой, достойный героев Брестской крепости и обороны Севастополя. Бой, где никто не ступил ни шагу назад.
 |
| Старший лейтенант Николай Михайлович Буйневич.
Фото из архива автора |
СМЕРТЕЛЬНЫЙ БОЙ
Вскоре после гибели Стрельникова, Буйневича и других пограничников к месту боестолкновения прибыла группа младшего сержанта Юрия Бабанского, задержавшаяся из-за неисправности автомашины ГАЗ-63. Пограничники, мгновенно оценив обстановку, умело рассредоточились и открыли стрельбу по залегшим на острове нарушителям. В ответ китайцы открыли огонь из автоматов, минометов, пулеметов и гранатометов. Еще через несколько минут после начала боя на остров Даманский на БТР прибыли пограничники соседней 1-й погранзаставы «Кулебякины сопки» под командованием ее начальника старшего лейтенанта Виталия Бубенина.
Пятьдесят пограничников 1-й и 2-й застав два часа насмерть бились с батальоном противника. Соотношение сторон – один к десяти в пользу китайцев. Плюс за противника – рельеф местности, рубеж подготовленной обороны, оборудованные огневые позиции, простреливаемое огнем открытое пространство острова.
И плавился лед Уссури от пуль, мин и снарядов. Белый мартовский снег острова Даманский превратился в грязно-кровавый. По официальным данным, за два с небольшим часа боя советскими пограничниками было уничтожено до 250 китайцев. Погибли 32 наших пограничника, ранено 20.
На исходе боя у острова приземлился вертолет с офицерами штаба, политотдела и особого отдела Иманского погранотряда. Вспоминает начальник политотдела полковник А.Д. Константинов: «Вокруг все горело: кусты, деревья, машины. Мы полетели над нашей территорией, наблюдая за Даманским. У какого-то дерева увидели наших солдат, приземлились. Я стал высылать группы солдат на поиски раненых, дорога была каждая минута. Бабанский сообщил, что нашли Стрельникова и его группу. Мы по-пластунски поползли туда. Они так рядком и лежали. Первым делом я проверил документы. У Буйневича – на месте. У Стрельникова – исчезли. У рядового Петрова, отправленного на заставу политотделом для кино- и фотодокументирования, исчезла кинокамера. Но под полушубком мы нашли фотоаппарат, которым он снял три своих последних кадра, обошедших весь мир. Наломали веток, уложили трупы и, встав в полный рост, пошли к своим. Солдаты тащили тела, а мы с офицерами чуть поотстали – с пулеметами и автоматами прикрывали отход. Так и вышли. Китайцы огня не открывали…»
На самом деле погибшего Буйневича осматривал и обнаружил в его кителе окровавленные оперативные документы не начальник политотдела, а начальник особого отдела майор Синенко. Он же и выносил на руках бездыханное тело своего подчиненного.
Вспоминает младший сержант А. Скорняк: «Вышли на лед, где ребята полегли. До сих пор запах крови на морозе помню, запах смерти. Китайцы даже над мертвыми издевались – штыками кололи. Особенно досталось офицерам Буйневичу и Стрельникову. Снег был красным от крови».
Из докладной начальника медслужбы 57-го погранотряда майора В.И. Квитко: «Медицинская комиссия… тщательно обследовала всех погибших на острове Даманском пограничников и установила, что 19 раненых остались бы живы, потому что в ходе боя получили несмертельные ранения. Стреляли в упор с одного-двух метров. С такого расстояния были добиты Стрельников и Буйневич».
Тогда еще молодой и неизвестный журналист Александр Проханов, посетив место боя, писал: «Мы на высоком снежном берегу Уссури, на пограничной заставе Нижне-Михайловка. Уссури – ослепительно-белая, туго вытянутая подкова, покрытая льдом и снегами. На нашей стороне сопки в неопавших дубах, катятся, волна за волной до дальнего мыса. А на той стороне – низина, рыжие травы, кусты… Там – Китай! С пограничной вышки в окуляры дальномерной трубы видны сухие кроны деревьев, фанза под красной черепицей, дым… Между этими берегами лежит советская земля – остров Даманский, тот небольшой остров протяженностью два километра, где снег сейчас распорот минами, усыпан стреляными гильзами, полит кровью.
Десять дней назад, 2 марта, как уже сообщалось в печати, здесь, на острове Даманском, немногочисленный отряд советских пограничников принял неравный бой со специально подготовленным для диверсий китайским батальоном, подло, под покровом ночи нарушившим советскую границу. Банда нарушителей была поддержана с китайского берега противотанковой батареей, тяжелыми минометами, гранатометами…
Маоистские бандиты были разгромлены и изгнаны с советской земли. Но 29 советских солдат и 2 офицера пали смертью храбрых в бою за Родину.
Мы покидали границу вечером. Солнце заканчивало свой путь, вызолотив пуржистые леса, белые сопки, притихшую Уссури и припавший к ее груди наш остров Даманский.
Вот-вот в небе вспыхнут первые звезды. Они будут сиять над братской могилой. Пройдет немного времени – здесь поднимется обелиск. И он, как вечный часовой, станет охранять сон героев Даманского».
14 марта китайцы вновь заняли Даманский. И выбивать их пришлось значительно большими силами пограничников с привлечением частей Дальневосточного военного округа. Развернулось настоящее приграничное сражение с применением танков и артиллерии, как этого ни опасались политики. Ибо участие регулярной армии в боях с наступающими на государственную территорию подразделениями армии сопредельного государства – это война. Пусть кратковременная, скоротечная, но война. И опять десятками гибли советские солдаты и офицеры.
Только через сутки, после немалых и неоправданных потерь личного состава и боевой техники, 15 марта до высшего командования дошла прописная военная истина, гласящая о том, что в бою вперед сначала продвигают огонь, а потом бойцов. И никак не наоборот. Генеральным штабом (в то же время есть утверждения о том, что лично председателем Совета министров СССР А.Н. Косыгиным) была дана санкция на применение реактивных систем залпового огня «Град» – наследниц знаменитых «Катюш». За считаные минуты китайские боевые порядки и тыловые районы базирования превратились в горящее, перемешанное с землей, трупами и металлом кровавое месиво. Потери китайских провокаторов исчислялись тысячами солдат, сотнями единиц техники.
И война на Даманском прекратилась…
ПАМЯТЬ
Все без исключения солдаты и офицеры – участники боевых действий, мертвые и чудом уцелевшие, здоровые, без единой царапины и раненые, абсолютно заслуженно и справедливо отмечены боевыми наградами. Закрытым постановлением ЦК КПСС и Совета министров военнослужащие, воевавшие на Даманском, были приравнены по статусу к участникам Великой Отечественной войны с выдачей соответствующих удостоверений.
В военных академиях проведено всестороннее изучение боевого опыта Даманского. Кто-то даже защитил по теме Даманского диссертации на соискание ученых степеней кандидатов и докторов военных наук. По всей стране развернута мощнейшая пропагандистская кампания, прославляющая действительно героических защитников рубежей Отечества. Организовывались партийные и комсомольские собрания, активы, многотысячные митинги трудящихся на заводах, фабриках, учреждениях и в воинских частях, публиковались статьи в центральных и местных газетах, проводились встречи с героями, снимались документальные фильмы, печатались плакаты, издавались альбомы, книги. Именами погибших героев назывались улицы, школы, пограничные заставы, железнодорожные станции. Появилась песня композитора Михаила Иорданского на слова поэта Ивана Николюшина «На острове Даманском».
Песнь во славу павших – святое дело. Но вопросы – почему наши пограничники и воины Советской армии заплатили своими жизнями за чьи-то стратегические просчеты и отсутствие оперативного предвидения у высшего военного и пограничного командования, а может быть, наличие волокиты и халатности, пренебрежение к данным внешней, но не пограничной разведки со стороны политического руководства страны, остаются.
В мемуарах резидента советской внешней разведки в Китае в 1964–1968 годах генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова есть непосредственно относящаяся к Даманским событиям информация: «…нашим сотрудникам удалось побывать в провинции Хейлунцзян и Харбине. Они провели несколько встреч с нашими престарелыми соотечественниками. Один из них рассказал, что китайские власти выселили его с принадлежащей ему пасеки, превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Изображенная на нем местность отображает сопредельную советскую территорию. Старый 84-летний амурский казачий офицер этим был очень озадачен.
Представитель фирмы «Крупп» в Пекине в беседе со мной обозвал русских дураками, которые не видят, что делается под их носом.
Мои западные коллеги, наблюдавшие за советско-китайскими пограничными отношениями, осторожно давали понять об усилении группировки китайских войск на границе с СССР.
Мы обобщили эти и другие данные и направили сообщения в Центр, изложив просьбу проверить информацию средствами космической, радиотехнической, военной и пограничной разведки. Ответа не последовало.
Осенью 1967 года я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне рассказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: «Проверить, если не подтвердится, резидента наказать».
Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.
В 1969 году в районе, близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт».
Указом Президиума Верховного Совета СССР старший лейтенант Николай Михайлович Буйневич награжден орденом Красного Знамени посмертно. Память о героически погибшем офицере военной контрразведки увековечена не единожды. Его имя присвоено улице в селе Заборье Красногорского района Брянской области, где он родился в 1944 году, улице в районном центре и заборской средней школе. Там же на территории школы был установлен бюст контрразведчика-пограничника. После чернобыльской трагедии село Заборье оказалось в зоне обязательного отселения. Село покинули жители, но бюст Николая Михайловича Буйневича местные власти и земляки героя сочли необходимым переустановить непосредственно в районном центре во дворе средней школы № 1 Красногорского района, расположенной на улице, носящей имя Буйневича.
В 1972 году железнодорожная станция Хунхуз Дальневосточной железной дороги в Пожарском районе Приморского края переименована в станцию Буйневич в честь сотрудника особого отдела Буйневича Николая Михайловича.
Благодарная память о Николае Михайловиче Буйневиче не угасает со временем, а его достойное место в истории отечественной военной контрразведки отражено в той полной мере, какой он заслуживает как первый после Великой Отечественной войны военный контрразведчик, павший в бою, защищая неприкосновенность территории Советского Союза. Павший в одном боевом строю вместе с теми, чью безопасность он обеспечивал. Не уклонился от боестолкновения с врагом за спинами обслуживаемого личного состава, а пошел на противника сам, инициативно, уверенно и безоглядно, зная, что за его спиной Родина…
19 мая 1991 года по распоряжению президента СССР Михаила Горбачева было подписано советско-китайское межправительственное соглашение о передаче острова Даманский Китаю. Сейчас на острове – музей, посвященный «победе китайской армии над советской» в марте 1969 года…
.
комментарии(0)