Олег Абелев
Качаем, качаем... Но от натурального продукта финансовые материи весьма далеки. Фото Reuters
В последние годы многие участники рынка, как профессиональные (брокеры, дилеры, инвестиционные компании, банки и т.д.), так и люди, весьма далекие от мира финансов, слышат изрядно набившую оскомину историю о том, что российская экономика, будучи сырьевой, всецело зависит от ценообразования углеводородов, тогда как о самом этом ценообразовании говорится как бы вскользь, без существенных упоминаний о самой его природе. Однако не все понимают схему образования стоимости барреля нефти на мировых рынках.
Та стоимость нефти, которая постоянно упоминается в СМИ и на которую в своих расчетах опирается Министерство финансов при планировании федерального бюджета на ближайшие несколько лет, – это стоимость не физической нефти, а фьючерсов на физическую нефть, то есть обязательств на право приобрести эту самую бочку нефти. Замена стоимости физической нефти производным финансовым инструментом на нефть модифицировала с 80-х годов XX века сам принцип установления цены. Если, согласно условиям торговли фьючерсами, участники рынка не обязаны дожидаться непосредственной поставки нефти по своему адресу, а лишь должны перепродавать обязательства по ее приобретению, то подобный процесс всегда сопровождается увеличением риска спекуляций, поскольку стоимость реального физического актива в разы уступает стоимости обязательств на него.
Почему так произошло? Неужели практически вся нефть, ежедневно добываемая в мире, подвержена спекулятивному влиянию? Конечно, нет, поскольку в мире существует огромное количество сортов нефти разного качества и добываемых в разных регионах, но почему-то далеко не все из них имеют рыночную биржевую цену. Дело в том, что в те же 80-е годы для анализа состояния нефтяного рынка рыночное ценообразование стало применяться к тем сортам нефти, которые считаются наиболее типичными для отдельных центров переработки. Если в Европе таковым считается сорт Brent, добываемый в Северном море, то для Северной Америки это «западнотехасская средняя» нефть – WTI (West Texas Intermediate). Кстати, свое название сорт Brent получил от одноименного месторождения в Северном море, открытого в 1970 году, поскольку сам термин «Brent» является составным и образован от первых букв названий горизонтов на данном месторождении – Broom, Rannoch, Etive, Ness и Tarbert.
Начиная же с 90-х годов объем операций с фьючерсами на нефтяных рынках стал увеличиваться в геометрической прогрессии, что ознаменовало собой начало нового периода в динамике цен, который можно условно назвать спекулятивным. Отрыв физической составляющей нефти от финансовой продолжает расти: сегодня на Лондонской международной нефтяной бирже за один день заключается в среднем около 75–80 тыс. фьючерсных контрактов на смесь Brent, что эквивалентно мировой суточной добыче сырой нефти, а на Нью-Йоркской товарно-сырьевой бирже NYMEX заключается около 150 тыс. фьючерсных контрактов на смесь Light Sweet, что более чем в два раза превышает мировую суточную добычу нефти. При этом физическая поставка нефти по биржевым контрактам происходит крайне редко и составляет лишь около 1% от всего объема торгов.
Именно по причине «оторванности» физической составляющей на рынке нефти от финансовой в 90-е годы XX века и начался быстрый рост цен на нефть, останавливать который можно не только регулированием физического уровня добычи нефти в мире, чем периодически и занимается нефтяной картель ОПЕК, но и психологическим воздействием на участников рынка, которые к нефти не имеют никакого отношения, лишь приобретая или продавая обязательства на ее поставку. Все разговоры об отказе крупнейшей добывающей державы мира – Саудовской Аравии – от функций корректировщика ценового уровня, или о ее договоренностях с США, которым саудиты предоставляют скидку на импорт, только частично объясняют ценообразование на рынке нефти. В условиях все более усиливающейся турбулентности на мировых рынках манипулировать сознанием спекулянтов на нефтяном рынке становится все легче, поэтому в дальнейшем резкие ценовые скачки и всплески будут становиться нормой для нефтяного рынка: их природа все меньше зависит от уровня физической добычи. По сути, один и тот же баррель физической нефти может менять своих владельцев ежеминутно, принося им прибыли или убытки в зависимости от того, в какую сторону двинется цена; это может вызывать состояние сильной перекупленности или перепроданности на рынке. Обвал нефтяных цен 2008 года (цена за баррель Brent снизилась тогда со 147 до 38 долл. за баррель буквально за несколько недель) был не чем иным, как реализацией спекулятивного риска: стоимость финансовых обязательств на актив существенно превысила стоимость самого актива, что привело к отсутствию спроса на него и увело цены резко вниз.
Для участников нефтяных рынков и для стран – членов картеля ОПЕК такая ситуация, безусловно, благоприятна: на резких ценовых изменениях легче спекулировать и зарабатывать, благо бюджеты большинства стран в ОПЕК уверенно выдерживают колебания цен в пределах 20–25%. Наибольшее же негативное влияние нынешняя система оказывает на энергозависимые экономики, уровень потребления в которых неизмеримо выше, чем в странах ОПЕК. К таковым странам, к сожалению, относится и Россия, уровень потребления населения в которой прямо пропорционально связан с изменениями цен на нефтяном рынке (через стоимость топлива и транспортных издержек в рознице).
Дело в том, что в России мало того что не добываются «эталонные» сорта нефти (Brent или WTI), в отношении которых не ведется рыночное ценообразование, так еще и при уровне потребления в экономике, существенно более высоком, чем в странах картеля ОПЕК, добавленной стоимости из этой нефти на территории России практически не производится; она практически полностью идет на экспорт под четырьмя торговыми марками: Urals, Siberian Light, REBCO и Sokol. Первая из них, наилучшая по качеству, является смесью легкой западносибирской нефти Siberian Light и высокосернистой нефти Урала и Поволжья. Именно Urals поставляется в страны ЕС через Новороссийск и по системе нефтепроводов «Дружба». Отсутствие больших объемов высококачественного производства нефтепродуктов на территории РФ (исключения – завод по производству СПГ в рамках проекта «Сахалин-1» и нефтеперерабатывающий кластер в Башкортостане) является одной из причин столь сильной зависимости отечественной экономики от цен на сырье, а по сути, как было сказано выше, – от спекулятивных действий участников нефтяного рынка.
Понятно, что при такой опасной зависимости степень манипулирования нефтяными ценами при неявном сговоре среди крупных спекулянтов на мировом нефтяном рынке возрастает очень сильно, а значит, может быть использована против развития российской экономики и экономического роста России. Сегодня для резкого изменения уровня нефтяных цен в мире даже не нужно столь сильное влияние крупнейших добывающих стран из ОПЕК, как это было пять–десять лет назад; достаточно посеять панические настроения среди спекулянтов или достичь среди крупнейших из них явно выраженной договоренности в отношении объемов торгов, чтобы поставить под угрозу выживания многие малые и средние компании во многих отраслях не только российской экономики, но и других сырьевых экономик, создающих крайне незначительную добавленную стоимость на территории соответствующего государства.
И последнее. Никогда не стоит забывать, в какой валюте на мировых рынках торгуются фьючерсы на нефть: в долларах США. Это значит, что кроме поведения спекулянтов и членов ОПЕК влиять на нефтяные цены можно и регулируя курс доллара по отношению к валютам стран-экспортеров. В случае жесткой привязки курсов ситуация находится под контролем, но в случае необходимости вызвать резкие ценовые изменения достаточно в обратной зависимости регулировать курс доллара. Для США как крупнейшего импортера углеводородов укрепление доллара крайне выгодно, поскольку оно удешевляет импорт тех товаров, которые номинируются в долларах. Поэтому и считается, что чем крепче доллар, тем дешевле нефть, и наоборот. Соответственно, изменение цены нефти отражает не только изменение соотношения спроса и предложения на рынке нефти, но также и ослабление или усиление доллара как валюты.
