Юрий Коргунюк
Министр обороны в администрации Дональда Трампа Джеймс Мэттис (здесь он слева, напротив – вице-президент Майкл Пенс) весьма критичен по отношению к России. Фото Reuters
Между профессиональными политологами и читающей публикой давно уже сложилось стойкое взаимное непонимание. Публика, как правило, считает политологами политических журналистов и политтехнологов (профессии уважаемые, но несколько другие), а о представителях «академической» политической науки имеет весьма смутное представление. Последние, в свою очередь, не могут пробиться к широкому читателю из-за неспособности (иногда объективно обусловленной) изложить свои концептуальные построения доступным языком. Это действительно сложно, потому что понимание многих проблем «академической» политологии требует профессиональной подготовки.
О ситуационном анализе
Вместе с тем даже соответствующая подготовка далеко не всегда гарантирует глубину анализа и точность прогнозов, особенно когда дело касается текущей политической ситуации. Очень часто «любители» оказываются в этом продуктивнее «профессионалов». И здесь тоже нет ничего удивительного. Мало кто из нобелевских лауреатов по экономике мог похвастаться удачной игрой на бирже. Это просто разные профессии. Интуиция игрока и инсайдерская информация играют в практических вопросах куда более значительную роль, чем фундаментальные теоретические знания.
И тем не менее у научного подхода есть преимущества, которых не имеют ни интуиция, ни инсайд. Интуиция – вещь ненадежная, а инсайдерская информация ставит получателя в зависимость от ее источника и неизбежно грешит односторонностью. Журналист, политик или политтехнолог излагают личную точку зрения, не подлежащую коллективному обсуждению, – ведь они опасаются, что будет украдена или идея, или информация. В результате эти люди постоянно балансируют на грани между «угадать» и «не угадать».
Ученые в отличие от них в угадайку не играют и рассматривают любую идею как гипотезу, нуждающуюся в тщательной проверке. Если гипотезу нельзя проверить экспериментально, а ее оценка нужна уже сейчас (при анализе текущей ситуации только так и бывает), она заменяется обсуждением в рамках строгой процедуры.
Именно строгость процедуры позволяет адекватно взвесить имеющиеся варианты. Например, авторитет суда присяжных во многом зиждется на вере в животворящую силу процедуры.
Аналогично проходит и защита научных диссертаций. Члены диссертационного совета знакомятся с текстом, затем выслушивают диссертанта и оппонентов, а потом обсуждают правомерность претензий соискателя на ученую степень. Разумеется, эта процедура часто фальсифицируется, доказательством чему – фальшивые ученые степени чиновников и бизнесменов, но виной тому отнюдь не неэффективность процедуры, а как раз наоборот – ее несоблюдение.
Так или иначе, коллективная дискуссия способна выявить сильные и слабые стороны тех или иных версий даже тогда, когда ее участники не являются специалистами в выносимых на обсуждение вопросах. Их задача – не найти истину, а оценить убедительность аргументов.
На этой посылке строится, в частности, методика SWOT-анализа (ситуационного анализа), предусматривающего выявление внутренних и внешних факторов, влияющих на ход событий. Внутренние факторы подразделяются на сильные (Strengths) и слабые стороны (Weaknesses), внешние – на возможности (Opportunities) и угрозы (Threats): отсюда и аббревиатура SWOT. Последовательное рассмотрение различных сочетаний внешних и внутренних факторов позволяет дать структурированное описание ситуации с точки зрения определенного актора (субъекта) и выбрать оптимальную для него стратегию действий в условиях принципиального дефицита информации.
Метод был разработан в начале 1960-х годов для анализа ситуации в сфере бизнеса, но постепенно распространился и на «смежные» области, в том числе на политику. В последнем случае в процедуре обсуждения участвуют не только политологи, но и представители других научных специальностей – экономисты, социологи, юристы, историки и т.п. Их задача – не столько сказать что-то новое, сколько оценить убедительность уже имеющихся оценок, выделив в итоге наиболее вероятный сценарий и предложив наиболее уместную стратегию.
Подобная междисциплинарная группа ситуационного анализа существует с начала года, в частности, в Институте научной информации по общественным наукам Российской академии наук (ИНИОН РАН). Первое свое заседание она посвятила первым шагам администрации Дональда Трампа и их соответствию интересам российского политического режима (условно – Кремля). Далее будут вкратце изложены итоги проведенной группой работы.
Американский взгляд
Так в чем же, с точки зрения интересов Кремля, заключаются сильные и слабые стороны российско-американских отношений после прихода на президентский пост Дональда Трампа?
Сильные стороны. Прежде всего в отношениях между лидерами двух стран нет того негатива, который накопился за восемь лет президентства Барака Обамы. Дональд Трамп неоднократно высказывал готовность к улучшению отношений с Владимиром Путиным и налаживанию сотрудничества с Россией в борьбе против ИГ («Исламское государство», запрещено в РФ).
Россия – активный участник военных действий в Сирии, без которого уже невозможно урегулировать ситуацию в регионе. Причем в отличие от США, которые в последнее время заметно снизили здесь свою активность, Россия в союзе с Турцией и Ираном, напротив, выступила с очередными инициативами по мирному урегулированию. Другими словами, Путину есть что предложить Трампу.
 |
| Упования на нового президента США звучат у нас весьма наивно. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru |
Слабые стороны. Проблема, однако, в том, что для Трампа отношения с Россией не являются приоритетом. Путин далеко не первый, кому Трамп позвонил после вступления в должность, при этом телефонный разговор был обставлен таким образом, что было ясно: новому американскому президенту важнее продемонстрировать твердость собственной позиции, нежели расположить к себе российского коллегу.
Приоритетными же для Трампа являются вопросы внутренней политики: отсюда указы о начале работы над отменой инициированной Бараком Обамой реформы здравоохранения (Obamacare), ужесточении иммиграционного законодательства и т.п. Трамп демонстрирует своему базовому электорату – населению американского Среднего Запада, страдающему от упадка национальной промышленности, – готовность выполнять обещания, данные в ходе президентской кампании. А из этого можно заключить, что он и в дальнейшем будет ориентироваться на «ржавый пояс», который не испытывает никаких особых симпатий к России уже в силу того, что о ней мало знает и особенно не думает.
Нельзя не учитывать и то, что в своей кадровой политике Трамп ориентируется на наиболее консервативное крыло республиканцев, традиционно придерживающихся жестких позиций в отношении действий России на международной арене. Учитывая, что значительная их часть с гораздо большим удовольствием видела бы на президентском посту Майка Пенса (нынешнего вице-президента), Трамп будет весьма осторожен в шагах, которые могли бы обострить его отношения с Республиканской партией. Во всяком случае, пока все его резкие телодвижения, включая указы о приостановке въезда в США граждан ряда стран, строительстве стены с Мексикой и пр., не выходили за рамки требований этих самых «бронированных» (ironclad) республиканцев.
Показательно, что, допустив возможное снятие с России санкций, Трамп сразу же задрал планку торгов до небес, заявив, что готов пойти на это в формате переговоров о ядерном разоружении. Кремль такую возможность не стал даже обсуждать – для него это равнозначно предложению сбросить козыри еще до начала игры. Как бы то ни было, понятно, что задешево Трамп санкции России не продаст.
Россия же в снятии санкций весьма заинтересована. Ограничение импорта передовых технологий, недополучение иностранных инвестиций, невозможность кредитования крупных российских корпораций в западных банках затрудняют перевод экономики страны на несырьевой путь развития. Так что заинтересованность России в отмене санкций для Трампа очевидна, и именно Россия должна предложить взамен что-то интересное.
Российский взгляд
Сочетание вышеуказанных сильных и слабых сторон порождает для Кремля как возможности, так и угрозы.
Возможности. Главная возможность – снятие напряженности в российско-американских отношениях, в пользу чего работает многолетняя традиция: при республиканцах (Рейган, Буш-отец и Буш-сын) отношения между двумя странами, как правило, всегда несколько улучшались. Да и в ходе недавней предвыборной кампании (включая праймериз) Трамп единственный из всех кандидатов отзывался о Путине положительно.
Основой для диалога могло бы стать прежде всего противодействие исламистскому терроризму, в том числе в лице ИГ. Показательно, что на должность основного советника по вопросам национальной безопасности Трамп поначалу назначил сторонника укрепления российско-американского сотрудничества в этой области – экс-главу разведывательного управления Министерства обороны Майкла Флинна; правда, уже через месяц президент вынужден был отправить его из-за скандала в отставку.
Такому сотрудничеству могло бы способствовать и то, что в отличие от прежней администрации команда Трампа отнюдь не планирует «демократизировать» Ближний Восток и противостоять нелояльным США авторитарным режимам, а намерена сосредоточиться на максимально быстром разгроме радикальных исламистских группировок. Это, в свою очередь, создает благоприятные условия и для взаимодействия двух держав в урегулировании сирийского кризиса.
Кроме того, определенное пространство для маневра может возникнуть у России, если критика Трампа в адрес Китая, сознательно девальвирующего юань с целью повышения конкурентоспособности экспорта, выльется в серьезное охлаждение американо-китайских отношений. В этом случае Россия могла бы попробовать отыграть свои позиции в Средней Азии, серьезно подорванные экономической экспансией КНР. Эта возможность, однако, носит чисто гипотетический характер в силу несопоставимости экономических потенциалов КНР и РФ. К тому же сейчас Россия пытается привести в гармонию проект Евразийского экономического союза, где лидирующая роль принадлежит ей самой, с китайским проектом «Экономический пояс Шелкового пути». В таких условиях переход к жесткой конкуренции с КНР отнюдь не в ее интересах.
Угрозы. Угроз, к сожалению, пока больше, чем возможностей. Как говорилось выше, возможное снятие санкций с России для Трампа – прежде всего внутриполитическая проблема. В условиях жесткого прессинга со стороны не только политических противников, но и многих коллег по Республиканской партии Трамп не может позволить себе шагов, которые могут быть истолкованы как «предательство национальных интересов». Отставка Флинна – яркое тому подтверждение.
Серьезную угрозу для российской экономики представляет отмена экологических ограничений на добычу сланцевой нефти, а также на добычу углеводородов в прибрежных зонах. Это может привести к падению цен на нефть – со всеми последствиями для России.
Да и другие, казалось бы, сугубо внутренние решения Трампа несут в себе потенциальные опасности для России. Так, в указ о сокращении приема беженцев и иммигрантов встроено распоряжение о разработке плана по созданию в Сирии и соседних регионах «зон безопасности» для размещения перемещенных граждан. Это распоряжение не согласовано ни с Дамаском, ни с Москвой. Не будучи детально прописанным, оно оставляет большое пространство для толкований, а следовательно, и для конфликтов.
Небезопасным видится и включение Ирана в список стран, гражданам которых Трамп запретил въезд в США. Иран является одним из гарантов соглашения о перемирии в Сирии в российской версии, и ухудшение отношений с ним явно не входит в планы Кремля – безотносительно к тому, как в дальнейшем будут развиваться российско-американские отношения.
Что касается возможного сотрудничества двух держав по урегулированию в Сирии, то и тут дела обстоят не совсем гладко. Сразу после инаугурации Трамп подверг критике военное вмешательство России в сирийский конфликт, заявив, что оно привело к ужасной гуманитарной катастрофе. Значит, разногласий в этой области между США и РФ по-прежнему больше, чем точек соприкосновения.
Оптимальная стратегия действий
Из сказанного можно сделать вывод, что перспективы «большой сделки» между США и РФ (тем более в том виде, в каком это виделось в период «перезагрузки» 2009–2010 годов: признание США особых интересов России на постсоветском пространстве в обмен на отказ Москвы от стратегического партнерства с Пекином) сегодня выглядят более чем эфемерно.
Обе стороны, по сути, мало что могут предложить друг другу. Трамп не может отменить санкции против России, не ставя себя под угрозу импичмента; Путин не может «сдать» ДНР и ЛНР, а тем более Крым, не потеряв лицо как внутри страны, так и на международной арене.
С избранием Трампа президентом США из списка противоречий между двумя государствами исчез только один элемент – несовпадение ценностей. Лидеры обеих стран действуют в духе realpolitik и декларируют приверженность «традиционным ценностям» (вкладывая, правда, в данное понятие далеко не один и тот же смысл). В остальном противоречия между Россией и США никуда не делись, а их структура сохранилась практически в прежнем виде.
По большому счету в краткосрочной перспективе между Россией и США возможно только «точечное» сотрудничество – прежде всего в области борьбы против ИГ и терроризма в целом. Конструкция, базирующаяся исключительно на борьбе с общим врагом – в отсутствие интенсивного сотрудничества двух стран в социально-экономической сфере, – не может рассматриваться как устойчивая и сколько-нибудь долговременная.
Чрезмерная «трампофилия» и упование на «большую сделку» могут сослужить Кремлю плохую службу. Срыв такой сделки из-за явно завышенных ожиданий способен привести к взаимному разочарованию и ужесточению позиций, в том числе в вопросах санкций и поставки Украине американского летального оружия. А следовательно, российскому руководству в сотрудничестве с новым лидером США правильнее ориентироваться не на глобальные планы, а на «малые дела».
* * *
Кому-то эти выводы покажутся банальными, кому-то – попросту неверными. Но ситуационный анализ не претендует ни на оригинальность выводов, ни на абсолютную точность прогнозов. Это всего лишь измерительный прибор, показания которого подлежат верификации и сравнению. Если группы, подобные той, что создана в ИНИОНе, появятся и в других местах, плоды их работы можно будет сопоставлять, в том числе используя математические модели.
В любом случае в анализе текущей политической ситуации давно пора переходить от любительского индивидуализма к коллективным профессиональным действиям. Ситуационный анализ – лишь первый шаг на этом пути.
