Коронавирусное рабство

Фото агентства городских новостей "Москва"

В этом году исполняется 20 лет со дня принятия Палермского протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее. Этот документ дополняет Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности. Казалось бы, 20 лет – достаточный срок для того, чтобы повернуть вспять распространение современного рабства.

Однако – нет. За последние пять лет возникла парадоксальная ситуация. Количество случаев уголовного преследования торговцев людьми упало вдвое (а по делам, связанным с торговлей людьми в целях трудовой эксплуатации, – на 75%), а количество жертв этого преступления, по оценкам Международной организации труда, стабильно растет. Это мировая тенденция, характерная и для России.

Так сможем ли мы искоренить современное рабство?

Нет – если будем застенчиво замалчивать факты принудительного труда сотен тысяч россиян и мигрантов, ставшего системным компонентом экономики, и верить иллюзорной статистике, отражающей вовсе не распространенность этого преступления, а те крохи заведенных уголовных дел, что чудом попадают в поле зрения правоохранительных органов.

Нет – если оставим страну без полноценного закона о борьбе с торговлей людьми, а жертв – без гарантированной государством защиты. Суды не знают, как работать со ст. 127.1 УК РФ и по каким признакам квалифицировать это преступление. Само появление постановления Пленума Верховного суда России от 24 декабря 2019 года, посвященного трактовке ст. 127.1 Уголовного кодекса через 16 лет после ее введения, говорит о том, что для большинства судов торговля людьми – все еще терра инкогнита.

Нет – если не станем частью европейского международно-правового регулирования и не присоединимся к Конвенции Совета Европы о противодействии торговле людьми. Это наиболее мощный инструмент защиты прав человека применительно к жертвам современного рабства.

Мы на 20 лет отстали от большинства стран мира, включая страны СНГ, в создании инфраструктуры борьбы с торговлей людьми. И это криминологическое явление (многоступенчатый процесс, а не единичные противоправные акты) охватило всю страну. Просьбам о спасении граждан России, Узбекистана, Беларуси, Украины, Молдовы, Казахстана, Туркменистана, Нигерии и других стран нет конца. Их чудовищная эксплуатация происходит изо дня в день, годами, рядом с нами, в наших городах и поселках, на стройках и пастбищах, в саунах и квартирах, превращенных в бордели, на фабриках по производству контрафакта и на кирпичных заводах, в частных домах и на фермах.

Жертвами транснациональной торговли людьми российские граждане тоже становятся здесь, в России, с момента обманной вербовки – именно такой была схема порабощения россиян, которым вербовщик предлагал поработать матросами на яхтах в Эгейском море, «перевозить туристов». На деле они оказались жертвами торговли людьми в целях эксплуатации в криминальной сфере (перевозка нелегальных мигрантов). Но ни в России, ни в Греции их не признают потерпевшими и судят как преступников, а в возбуждении уголовного дела против вербовщика, об открытии которого просили родственники российских моряков в Старом Осколе, отказывают в связи с «отсутствием события преступления».

А был бы у нас профильный закон, мы могли бы предоставить морякам статус жертв торговли людьми и потребовать от Греции выполнения того положения Конвенции Совета Европы, в котором прописана возможность освобождения жертв торговли людьми от ответственности за правонарушения, совершенные под принуждением.

За два 10-летия торговля людьми приобрела новое измерение, изменились методы удержания жертв под контролем. Они стали значительно более изощренными – ужесточилось психологическое давление на жертв. Вербовка с применением обмана, мошенничества, злоупотребления уязвимостью, проведение финансовых транзакций, рекламирование сексуальных услуг жертв этой формы эксплуатации, воздействие на детей через интернет, обмен информацией между преступниками, шантаж – все эти проявления «ушли в цифру». А мы остались все там же, в представлениях о торговле людьми начала этого века. Сам факт нашего присоединения к Палермскому протоколу в 2003 году и введение в УК РФ двух статей, кстати, частично исказивших международно принятые определения торговли людьми, рабства и принудительного труда, сегодня уже не позволяют выявлять и адекватно квалифицировать подавляющее большинство криминальных эпизодов. А ведь именно они и составляют торговлю людьми в своей совокупности – действие (вербовка, транспортировка, передача и получение человека), средства (обман, мошенничество, злоупотребление уязвимым положением) и цель (эксплуатация и получение преступных доходов).

Пандемия COVID-19 нанесла мощный удар по наиболее уязвимым категориям россиян и трудовых мигрантов. Справедливости ради надо высоко оценить решение властей об автоматическом продлении разрешений на временное проживание иностранцев и лиц без гражданства, их виз и миграционных карт и о приостановке административных выдворений и депортаций. Однако в целом противодействие торговле людьми, и до пандемии находившееся далеко на периферии внимания, оказалось перед серьезным вызовом.

Транснациональная торговля людьми стремительно переформатировалась преступниками на внутриграничную, ее интенсивность в интернете выросла пропорционально спросу. Немногочисленные НПО, оказывавшие помощь жертвам, работали на пределе возможностей, держались на энтузиазме активистов. Приюты для людей в трудной жизненной ситуации были переполнены и не справлялись с потоком нуждающихся.

И что же теперь, сможем ли мы сделать выводы и быть готовыми к возможной второй волне пандемии? Да и без нее сможем ли воспринять ситуацию как она есть и в корне пересмотреть свое отношение к современному рабству? Это означает признать борьбу с торговлей людьми и принудительным трудом одним из приоритетов, усовершенствовать законодательную базу, наладить координацию органов исполнительной власти, повысить квалификацию следователей и судейского корпуса, прислушаться к мнению институтов гражданского общества, открыть специализированные центры по реабилитации потерпевших, учесть опыт стран СНГ в борьбе с торговлей людьми. И трансформировать, наконец, «культуру безнаказанности» в «культуру правосудия». У нас нет еще 20 лет на раскачку.