Золотое ралли: почему цена тройской унции и дальше будет расти

Фото Chris Ratcliffe/Bloomberg via Getty Images

Устойчивый рост цен на золото, c начала года выросших на 18% – с 1561 долл. за тройскую унцию в среднем в январе до 1847 в июле, – весьма сильно контрастирует с положением дел в золотодобывающей промышленности, пострадавшей от пандемии COVID-19 ничуть не меньше, нежели другие сырьевые отрасли. В ушедшем втором квартале глобальный спрос на золото упал в годовом выражении на 36% (с 1054 до 677 т, согласно данным Refinitiv Eikon), при этом в ювелирном сегменте он снизился сразу на 53% (с 510 до 250 т), а в государственном (закупки центральных банков) – на 42% (с 210 до 122 т). Однако это нисколько не отпугнуло инвесторов: объем золотых активов, вложенных по всему миру в товарные производные инструменты, за первое полугодие вырос на 26% (до 3580 т, согласно данным Refinitiv Eikon).

У этого на первый взгляд парадокса есть несколько причин.

И первая в их ряду – роль золота как защитного актива, в который инвесторы вкладываются в нелегкие для рынка времена. Так было, к примеру, в кризисном 2009 году, когда стоимость энергоресурсов, по данным Всемирного банка, упала в среднем на 38%, а недрагоценных металлов – на 29%, в то время как цена на золото, наоборот, выросла на 12%. Схожий, пусть и чуть менее выраженный эффект можно было наблюдать в 2016 году, когда золото подорожало на 8% на фоне снижения средних цен на нефть, медь и алюминий на 16, 12 и 4% соответственно.

Нынешний кризис не стал в этом плане исключением: с января по июнь средние цены на энергоресурсы и недрагоценные металлы снизились на 35 и 8% соответственно, тогда как на золото выросли на 11%. При этом на рынке ждут дальнейшего роста цен: к примеру, согласно июльскому консенсус-прогнозу Refinitiv Eikon, в третьем квартале средняя стоимость тройской унции достигнет 1778 долл. (против 1710 во втором квартале, согласно данным Всемирного банка), а в четвертом квартале – 1799.

Бычьи настроения поддерживает глобальная макроэкономическая разбалансировка, ставшая неизбежным следствием экстренных антикризисных мер, реализованных на фоне пандемии. С февраля по июнь, по данным IHS Markit, средняя ключевая ставка центральных банков в странах ОЭСР снизилась с 1,18 до 0,26%, а по миру в целом – с 2,3 до 1,26%. При этом была серьезно подорвана фискальная дисциплина: к примеру, в странах еврозоны средний размер бюджетного дефицита, по прогнозу IHS Markit, увеличится с 0,64% ВВП в 2019 году до 9,59% ВВП в 2020-м, а в США – с 5,8% ВВП до 16,2% ВВП соответственно.

Это не могло не отразиться на росте цен: в США с мая по июнь, по данным Бюро трудовой статистики, годовая инфляция ускорилась с 0,1 до 0,6%, а в еврозоне, согласно оценке Евростата, – с 0,1 до 0,3%. Вкупе с рекордным торможением мировой экономики (на 5,5% в 2020 году, по прогнозу IHS Markit, против спада на 1,7% в 2009-м) это стимулирует инвесторов вкладываться в золото еще сильнее.

Наконец, «золотому ралли» поспособствовала и высокая неопределенность: в январе и феврале – вокруг степени опасности пандемии, которая на тот момент только начинала распространяться за пределами Китая; в марте и апреле – вокруг продолжительности глобального локдауна, вызвавшего обвал на сырьевых рынках; а в последние недели – вокруг обострения американо-китайского конфликта, произошедшего после июльского выступления госсекретаря США Майкла Помпео, которое уже поспешили сравнить с Фултонской речью Уинстона Черчилля.

Неопределенность будет характерна и для оставшихся месяцев года – как из-за рисков повторного локдауна, которые на региональном уровне уже оправдались в Австралии (Мельбурн), Германии (округ Гютерсло в земле Северный Рейн – Вестфалия) и Испании (провинция Льейда в составе Каталонии), так и весьма вероятной геополитической эскалации, в том числе в свете пограничного конфликта между Индием и Китаем. А потому потребность в тихой гавани и дальше будет расти, а с ней – и стоимость тройской унции.

Как происходящее может повлиять на экономическую ситуацию в РФ? Возможно, это позволит компенсировать ущерб от пандемии российским золотодобывающим компаниям, которые по итогам первых шести месяцев были вынуждены снизить производство золота на 3,1% в сравнении с аналогичным периодом прошлого года, как следует из данных Росстата. Однако для экономики в целом это не лучшая новость, учитывая, что рост цен на золото во многом стал следствием ценового обвала на сырьевых рынках, под влиянием которого общая стоимость российского экспорта с января по май снизилась на 22% (до 135 млрд долл., согласно данным Росстата).

За тот же период снизились и нефтегазовые доходы бюджета – на 29%, до 2,4 трлн руб. (против 3,4 трлн руб. за первые пять месяцев 2019 года, согласно оценке Минфина). Закрыть образовавшуюся дыру правительству удалось за счет налогов и пошлин, не связанных с добычей и экспортом нефти и газа, – с января по май поступления по ним в годовом выражении выросли на 23%, с 4,4 трлн до 5,5 трлн руб. В результате суммарные доходы бюджета не только не снизились, но даже немного выросли – на 0,3%, до 7,9 трлн руб.

Тем самым обвал на сырьевых рынках де-факто обернулся ростом налоговой нагрузки на несырьевой бизнес, что наверняка осложнит и без того непростое восстановление российской экономики. По итогам 2020 года спад ВВП составит 8,5%, следует из июльского прогноза IHS Markit, при этом в 2021 году экономика вырастет на 3,3%, а в 2022-м и 2023-м – лишь на 2,3 и 1,7% соответственно. А значит, последствия пандемии не будут преодолены даже спустя три года после ее завершения. И в этом – цена нынешнего кризиса, которую придется заплатить не только трейдерам финансовых рынков.