Просвещение "просветят" насквозь

Графика freepik.com

На федеральном портале проектов нормативных правовых актов недавно был размещен проект постановления правительства России, основной целью которого является определение порядка, условий и формы ведения просветительской деятельности.

Появление данного документа вызвало широкий общественный резонанс. И не случайно проект постановления направили на доработку. Такое развитие событий было нетрудно предугадать. Данная инициатива обсуждается в тесной привязке к дискуссии о так называемом законе о просветительской деятельности, который тоже критикуют ученые, педагоги, правозащитники. С 1 июня он должен вступить в силу.

Нетрудно заметить, что оба эти документа значительное место уделяют не просто формам ведения просветительской деятельности, но прежде всего контролю над ней. Еще на стадии публичного обсуждения мотивировка необходимых изменений фокусировалась на проблемах недопущения нежелательного внешнего вмешательства во внутрироссийские процессы.

Пафос поправок к закону об образовании и правительственного проекта создает немало бюрократических препятствий для организации лекториев, семинаров, мастер-классов, круглых столов – всего того, что является движущей силой науки, образования, просвещения. В первую очередь в законе дана следующая формулировка: «Порядок, условия и формы осуществления просветительской деятельности, а также порядок проведения контроля за ней устанавливается Правительством Российской Федерации». Это значит, что способы и механизмы контроля государство будет выбирать на свое усмотрение. Уклон в запретительство очевиден, хотя научные связи и контакты не могут ставиться в прямую зависимость от состояния внешнеполитического контекста. Не в последнюю очередь потому, что ученые и просветители из зарубежных стран совершенно необязательно разделяют позиции своих правительств.

Зарубежные ученые (даже если это нобелевские лауреаты), столкнувшись с бюрократическими препонами, скорее всего просто откажутся участвовать в научном обмене. Непраздный вопрос: поможет ли это обозначенной государством задаче интеграции российской науки в мировое академическое сообщество?

При этом само понятие просветительской деятельности (основа основ новеллы) размыто, ибо «осуществляемая вне рамок образовательных программ деятельность, направленная на распространение знаний, опыта» может быть лекция нобелевского лауреата (не предусмотренная программой конкретного учебного курса) или семинар по устранению порчи и сглаза, так как интерес к подобной сфере также можно отнести к «ценностным установкам» индивида. Но регулирование данных вопросов общее.

Правительственный проект дает некоторую конкретизацию, обозначает виды просветительской деятельности (пункт 2). Но ведь под «распространение знаний о здоровом образе жизни» можно подвести и деятельность неоднозначных экспертов вроде известного в советские времена активиста Порфирия Иванова (пропагандировавшего пользу холода для организма). То же касается распространения «знаний по психологии».

В пункте 5 прописывается и двухлетний «ценз» для занятия просветительской деятельностью. Предполагается, что потенциальные просветители «принимают (принимали) участие в реализации общественно значимых инициатив и (или) на протяжении не менее двух лет, предшествующих заключению Договора, осуществляют деятельность, соответствующую направлениям просветительской деятельности, указанным в пункте 2 настоящего Положения». Но любой опыт начинается не после двух лет, а с первой лекции или первого проведенного семинара. Где набраться опыта «общественно значимых инициатив»?

В случае с иностранными агентами, которым блокируется просветительская деятельность (пункт 6а), также возникают вопросы. Ведь обладание данным статусом свидетельствует не об антигосударственной деятельности того или иного юридического субъекта. Им не запрещается работать в легальном пространстве. Речь лишь о фиксации источника финансирования. Но можно ли только на этом основании закрывать, например, возможные просветительские мероприятия с участием иностранного агента? Следуя до конца букве правительственного проекта, да. Даже если она и связана с внешним финансированием, не запрещенным российским законодательством.

Не менее странным выглядит и следующее положение пояснительной записки к правительственному документу: «Принятие проекта постановления не требует проведения анализа правоприменительной практики, обусловившей необходимость изменения правового регулирования». Думается, такой анализ позволил бы избежать дальнейших ошибок правоприменения, особенно диспропорционального реагирования на те или иные вызовы.

Остаются не до конца проясненными вопросы: где грань между «законными» и «незаконными» курсами, семинарами? Какие мероприятия будут расцениваться как дискредитирующие государственную политику? Расширительная трактовка понятий, плохо поддающихся юридическому определению, может привести к очевидному злоупотреблению. Какая роль в реализации поправок будет отведена общественному контролю? И если значительная, то достаточными ли окажутся компетенции активистов для того, чтобы судить о тех или иных научных событиях?

Быть может, чиновники намерены всю просветительскую деятельность сосредоточить в руках обновленной общероссийской общественно-государственной просветительской организации «Российское общество «Знание»? Однако такая монополизация была возможна в советские времена строгой идеологии и тотального контроля. Сейчас, в условиях развития цифровых технологий и многообразия форм общественной активности, заткнуть пальцем плотину невозможно. И если наши чиновники так радеют за чистоту просвещения, почему позволили сгинуть популярным просветительским журналам «Огонек» и «Наше наследие» (основан академиком Д. Лихачевым), выселить редакцию журнала «Знание – сила». Вроде в связях с иноагентами эти издания не замечены.

Очевидно, что и принятый закон, и проект правительства делают значительный крен в сторону избыточного пригляда за отечественной наукой, образованием и просвещением, что может стать одной из форм предварительной цензуры и, по сути, тормозом развития страны.