Олег Носкович
Фото freepik.com
Факт перехода России в новое состояние является очевидным. Не менее очевидным представляется необходимость понимания того, откуда, куда и каким образом движется наша страна. При этом на адекватный результат осмысления можно рассчитывать, лишь верно выбрав методологию этого процесса. Наиболее разумным представляется использовать научный подход. В классическом виде к общественному развитию он неприменим, однако понимание в духе научного метода вполне допустимо. Ключевые моменты научного мышления: реальность принимается такой, какая она есть; эмоция есть объект исследования, но никак не его инструмент.
Констатируем реальность. Демократия западного типа и связанные с ней формы общественной и государственной жизни в России не прижились, что означает – народ не принял предложенную ему правящей прослойкой в начале 90-х парадигму существования. Последняя исходила из максимы «что хорошо для личности, хорошо для общества», из которой следовали положения о приоритете индивидуального над общественным, общества над государством, полная свобода творчества во всех сферах жизни – от предпринимательства до искусства. Далее бесстрастно констатируем – свобода и подчиненное положение государства выродились во вседозволенность, в культ денег, в культ силы со всеми прелестями этого процесса в виде бандитского беспредела и попрания социальной справедливости. Сильный лидер в лице Владимира Путина, на тот момент сторонника все той же западной демократии, дабы не потерять страну, был вынужден начать защищать интересы подавляющего числа граждан, и те вполне естественно стали поддерживать того, кто проявляет о них хотя бы минимальную заботу.
Задавшись вопросом, почему произошло то, что произошло, можно пойти путем оценочного либо безоценочного способа объяснения. Первый в значительной мере основан на том, что исследователь свои личные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, использует в качестве критерия исследования. Так, с позиции сторонника западной демократии неприязненное отношение народа к этой демократии есть нечто близкое к варварству, тогда как для тех, кто именуется у нас патриотом, сие представляется актом мессианского масштаба. И то и другое пристрастное объяснение крайне малосодержательно с точки зрения понимания, почему вышло так, а не иначе, и не несет в себе ровно никакого содержания с точки зрения того, что делать дальше для процветания родины. Гораздо более продуктивным представляется такой подход, при котором исследователь личные пристрастия и эмоции, сколь бесспорными они бы ему ни казались, оставляет при себе, целиком и полностью исключая их из своего анализа. Такой безоценочный подход дает возможность выстраивать рассуждение на неограниченное число шагов, потому как выводит из тупика «все пропало, шеф» или по сути ему равноценного «мы победим, потому что мы лучше всех».
Базовые представления любого народа о справедливом мироустройстве, способность основной массы народа к адаптации к меняющимся условиям жизни не появляются сами по себе из ниоткуда, а есть следствие культурно-исторического развития данного конкретного народа. Если с холодной головой смотреть на русский народ, полагая его культурно-исторической, а не этнической общностью, то совершенно четко прослеживается на всем протяжении его развития, включая советский период, – государство было не просто единственно возможным способом существования народа, а и способом его выживания. В результате сложилась стойкая культурная традиция надеяться на государство, видеть в нем некую высшую силу, стоящую над индивидуумами и противостоящую их корыстным наклонностям. Отсюда признание за государством права и даже вменение ему в обязанность ограничивать определенные аспекты личной свободы в интересах большинства. Отсюда готовность жертвовать многим, вплоть до собственной жизни, ради своего государства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что внезапно обрушившиеся на народ беспредельная свобода и неизмеримо возросший уровень личной ответственности при сведении функции государства до роли обслуживающего персонала были, что называется, перпендикулярны всему прежнему укладу и духовному опыту народа. Выражаясь образно, русский культ справедливости жестоко схлестнулся с западным культом свободы, вследствие чего кафтан западной демократии, надетый на тело русского народа, оказался тришкиным и лопнул однозначно не по всем, но по многим основополагающим швам. Попытка построения на основании новых ценностей новой России обернулась катастрофой, что с позиции бесчувственного наблюдателя абсолютно нормальное явление для общества, веками формирующегося по иным лекалам, нежели общества западной демократии.
Элементарный здравый смысл диктует тонущему в болоте приложить все возможные усилия, чтобы как можно быстрее оказаться на твердой почве. Верховной российской власти ни инстинкт самосохранения, ни здравый смысл не изменили, и она в деле преодоления национальной катастрофы, грозившей похоронить и ее саму, оперлась на твердую почву русского культурного кода, что означало неминуемый возврат к традиционным ценностям, не явно включающим в себя и ценности советского периода, равно как и к привычному, удовлетворяющему запросы общества способу организации государства в России, а именно монархии, которая в сегодняшней России приняла форму выборной конституционной, основанной на прямой демократии.
Первые 10 лет после развала СССР российская власть предпочитала воспитывать народ и провалилась, затем с приходом нынешнего президента приняла народ таким, какой он есть, перешла к сотрудничеству с ним и оказалась успешной.
Крайне интересным представляется метод, посредством которого нынешняя верховная власть выстраивает свои действия. Включенность в систему глобального капитализма, принципы функционирования которой Россию не устраивали, ибо ставили ее в подчиненное положение, весьма и весьма затрудняла управление страной. Последние 20 лет одоления неведомого президент, не имея под рукой ясной модели развития, осуществлял, наверное, наиболее плодотворную в условиях отсутствия внятной теории методологию движения на ощупь. Суть ее в следующем: 1) не предпринимать действий, травмирующих глубинную суть народа (видимо, единственный допущенный им в этом пункте серьезный просчет – повышение пенсионного возраста); 2) стремление сводить к нулю вероятность ошибки управленческого решения – в условиях высокой неопределенности, наличия непросчитываемых факторов ждать до последнего, пока все эти факторы сработают и решение станет очевидным. Действия мало-мальски стратегического толка предпринимались президентом только тогда, когда не предпринять их было уже невозможно. Яркое тому подтверждение – сопутствующая специальной военной операции судьбоносная трансформация российской экономической системы. Очередная русская революция свершилась как само собой разумеющееся, вроде бы даже незаметно и при бесспорной поддержке народа.
Историческое движение вперед – это всегда процесс освоения неизвестного. И нахождение властью верных способов взаимодействия с неизвестным есть залог выживания народа.
