Бахтияр Тузмухамедов
Фото Reuters
Вызвавшее волнение и смуту среди части российских экспертов и отдельных пикейных жилетов постановление Конституционного суда Армении (КС), вынесенное 24 марта, признало Римский статут Международного уголовного суда (МУС) соответствующим Конституции республики. В нем усмотрели связь с выданными МУС неделей раньше, 17 марта, ордерами на арест Владимира Путина и уполномоченной по правам ребенка Марии Львовой-Беловой. Иные впали в крайность, заклеймив судебное решение, едва ли ознакомившись с его текстом, как «пощечину России со стороны Армении».
Армения подписала Статут в 1999 году, начала процесс ратификации в 2004-м, но в том же году он был приостановлен, поскольку КС усмотрел в Статуте расхождения с действовавшей на тот момент версией Конституции. Преодоление или сглаживание этих расхождений рассматривалось в процессе конституционных реформ 2005 и 2015 годов. Повторному рассмотрению вопроса о конституционности мешали внутриполитические кризисы, пандемия, наконец, вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе (Арцахе). Именно этот конфликт, по версии армянской стороны, подвигнул исполнительную власть на то, чтобы вновь обратиться в КС с просьбой проверить Римский статут на предмет его соответствия Конституции уже в ее нынешней редакции. Обращение было подано в конце декабря 2022 года, и КС в трехмесячный срок, как ему предписано профильным законом, вынес свое решение.
Подчеркну, что, по утверждениям армянских официальных кругов, в МУС они видят юридическое средство в противостоянии Азербайджану и никак не увязывают его с выданными ордерами на арест российских политиков. Теперь закон предписывает правительству в трехмесячный срок направить в Национальное собрание законопроект о ратификации Римского статута, а уж темпы прохождения документа через парламент зависят от его собственного расписания.
Общее замечание о заблуждениях в отношении МУС. После выдачи палатой досудебного производства двух упомянутых выше ордеров в отечественных СМИ прозвучало немало не вполне корректных в юридическом плане высказываний, в том числе от лиц, не обделенных юридическими познаниями. Кто-то утверждал, что МУС – это часть ООН. Неправильно, это самостоятельная международная организация, хотя и связанная с ООН рядом правовых отношений. Другие едва ли не цитировали содержание ордеров. Этого не могло быть, поскольку ордер, как говорят в судах, «запечатан», его полное содержание известно ограниченному кругу лиц – трем судьям палаты, наверное, президенту МУС, ну и его главному обвинителю – Кариму Хану. Иные называли последнего натурализованным англичанином. И это неверно, при своих пакистанских корнях родился он все-таки в столице Шотландии Эдинбурге.
Кто-то называл беспрецедентной выдачу ордера в отношении действующего главы государства. Это не совсем так: перед МУС представали бывшие высшие должностные лица, а уже находившийся под судом Ухуру Кеньята был избран президентом Кении. Действующим же президентом был только суданец Омар аль-Башир, который, несмотря на ордер, участвовал в совещаниях на высшем уровне Африканского Союза в ЮАР и Лиги арабских государств – в Иордании. Оба государства заявили, что не могут исполнить ордер, поскольку аль-Башир находится на их территориях для участия в многосторонних мероприятиях, созываемых международными организациями, а потому пользуется иммунитетом от юрисдикции принимающего государства.
Вернусь к ситуации с постановлением КС Армении. Отмечу прозвучавшие высказывания заместителя председателя Национального собрания Акопа Аршакяна о том, что армянская сторона услышала «опасения, высказанные Российской Федерацией». «Я думаю, – отметил Аршакян, – что мы сможем добиться того, чтобы обеспечение дальнейшего процесса, связанного с Римским статутом, не наносило ущерба стратегическим отношениям между Арменией и Россией».
Примечательно, что Аршакян упомянул возможность снятия озабоченностей России в связи с будущей ратификацией Римского статута, приведя пример заключения специального соглашения. Кстати, такое соглашение было заключено Арменией с США по инициативе последних еще в 2004 году, как только армянский парламент предпринял первую попытку ратификации Римского статута.
Поясню. Римский статут допускает изъятие из обязанности участвующего в нем государства сотрудничать с МУС, включая исполнение ордера об аресте и о передаче лица в распоряжение суда, если это потребует от запрашиваемого государства «действий, не совместимых с его обязательствами по международным соглашениям» (п. 2 ст. 98). Иными словами, если государство до принятия на себя обязательств по Римскому статуту уже было связано соглашением, исключающим такие формы сотрудничества, последнее пользуется преимуществом. Именно по пути заключения таких документов, иначе именуемых «соглашениями по статье 98», пошли США, отказавшиеся от сотрудничества с МУС. Таковых соглашений американцы заключили более 90, причем нередко стороны пренебрегали хронологическим первенством. К примеру, Таджикистан ратифицировал Римский статут 5 мая 2000 года, а соглашение с США – 23 марта 2003-го.
Имею основания предполагать, что во времена, теперь далекие, США и к России делали подход с предложением о заключении «соглашения по статье 98».
Полагаю, разумно было бы не расточать филиппики в адрес партнера, сохраняющего место в редеющем строю дружественных государств, а ответить на его позитивный настрой и в кратчайшие сроки, не дожидаясь начала процедуры ратификации Римского статута Национальным собранием Армении, разработать и принять правовые меры для того, чтобы совладать с МУС.
При этом дело не должно ограничиваться Арменией, ведь есть немало стран вне Римского статута – Китай и Индия, едва ли не весь арабский мир, за исключением Иордании и Туниса, почти вся Юго-Восточная Азия и многие другие. Из 193 членов ООН в МУС участвуют 123. А ставшую усилиями США обыкновенной практику заключения «соглашений по статье 98» уже после ратификации другой стороной Римского статута, можно было бы применить себе на пользу, прежде всего в отношениях с африканскими странами, в которых давно зреет недовольство МУС, одно время даже грозившее массовым исходом из него.
Паллиативом могло бы стать заключение специальных соглашений в преддверии зарубежных визитов, подтверждающих иммунитет высших должностных лиц от национальной юрисдикции и исключающих исполнение поручений международных судебных инстанций, как минимум на время пребывания.
Сложности переживаемого времени не оправдывают пренебрежение правовым инструментом, а уж тем более следование максиме fiat justitia et pereat mundus – «да свершится правосудие, пусть и погибнет мир».
