Нищета, безбрачие, одиночество

Михаил Шишкин. Пальто с хлястиком. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017. – 318 с.

Заглавная новелла – посвящение матери. Ирина Георгиевна Шишкина работала парторгом, позже – директором московской школы № 59, то есть была частью нелюбимой автором с юности советской системы, по его мнению, насквозь пропитанной ложью: под жизнь приходилось подстраиваться, «говорить одно, а думать и делать другое». Сын сумеет понять маму достаточно поздно, за что и будет корить себя. В тематически близком рассказе «Кастрюля и звездопад» подобные чувства у прозаика вызовет образ отца: тоже ведь когда-то не понимал старика, теперь же сам  отец, и старший сын совсем взрослый… Семейные 

фотографии сгорели, личные воспоминания остались. Они и послужили кирпичами для строительства двух новелл, а в качестве цементного раствора выступили авторские оценки эпохи, сожравшей молодость и зрелость родителей. На воспоминаниях и мыслях об отцах и детях также основан рассказ «Клякса Набокова». «Ничего не надо выдумывать», достаточно вернуться в 90-е, когда ради возможности выручить хоть какие-то деньги в чужой стране писателю приходилось хвататься за любую подработку и всячески потакать неприятным 

людям. Новелла наполнена рассуждениями автора о несправедливости мироустройства: одни получают все, другие – ничего, одни становятся хозяевами, другие – лакеями.

Счастливые граждане лучше, чем красивые памятники. Кадр из мультфильма «Заколдованный мальчик» (1955)

Во многих эссе Шишкин противопоставляет Россию и Швейцарию. В Москве он родился и вырос, в Цюрихе живет больше двух десятилетий. «Швейцария – провинция. Трижды провинция трех великих культур». Писатель получает удовольствие от исследования лежащих не на поверхности явлений этих культур. В эссе «Вальзер и Томцак» автор представляет непростую судьбу швейцарского прозаика и поэта Роберта Отто Вальзера. Шишкин говорит о писательской трагедии: «широкого» читателя и массового признания при жизни у Вальзера не было, но не писать он не мог, сознательно положив все на алтарь литературы, выбрав нищету, безбрачие и одиночество.

Другая биография в повести «Кампанила Святого Марка», ее герои – швейцарский социалист Фриц Брупбахер и русская студентка Лидия Кочеткова. В эссе «Родина ждет вас!» на смену значительным историческим фигурам приходят маленькие люди, русские швейцарцы – советские солдаты, во время Второй мировой попавшие в фашистский плен и сумевшие сбежать, чтобы обрести приют в стране Альп. Для кого-то приют оказался временным – после окончания войны некоторые вернулись домой, а кто-то стал невозвращенцем. О языке Шишкин размышляет в эссе «В лодке, нацарапанной на стене» и «Спасенный язык». Каково русскому писателю, в чьем нынешнем окружении по-русски никто не говорит? Оказывается, языковые чувства обостряются: «Чтобы построить свой русский литературный ковчег, нужно стать отшельником. Уйти». Прямые столкновения России и Швейцарии находим в эссе «Вильгельм Телль как зеркало русских революций». В «опыте сравнительной монументологии» сопоставляются памятники России и Швейцарии. Шишкин доказывает теорию инженера Эшера фон дер Линта: «Нам отраднее видеть счастливых граждан и богатых подданных на площадях, нежели красивые памятники». Идеи Михаила Шишкина можно поддержать, можно поспорить с автором, но одно неизменно – его стиль, как всегда, великолепен.