Чудо рядом

Роман Сенчин. Дождь в Париже: Фрагмент романа.

– Дружба народов, 2017, № 10;

Роман Сенчин. А папа? Рассказ. 

– Новый мир, 2017, № 10;

Роман Сенчин. Поход: Рассказ.

– Октябрь, 2017, № 9.

Ушедший год выдался для Романа Сенчина весьма удачным – 2017-м датированы несколько книг от критическо-публицистической «Конгревовой ракеты» до прозаического «Постоянного напряжения», а ближе к концу года сразу в трех ведущих толстых журналах увидели свет два рассказа и фрагмент романа.

Роман «Дождь в Париже» целиком мы оценим совсем скоро – пока же «Дружба народов» представила читателям лишь небольшую его часть, на основании которой тем не менее кое-какие выводы сделать можно. Хмурый реалист продолжает делиться очень точными депрессивными наблюдениями. К словам «обида» и «тоска» мы привыкли: в сенчинском Париже никакого солнца – только дождь. Его герой Андрей Топкин, оказавшись в столице Франции (о том, как, когда и почему это произошло, автор, наверное, поведает в полной версии романа), выпивает и вспоминает прошлое – родную Туву, развод с женой, новое любовное увлечение и старых друзей:

«Да, им-то Париж еще долго не увидеть. Даже если денег будет навалом. Игорь в ФСБ работает, подполковник уже, Боба – кинолог в тюрьме, Славян – погранец. Им за границу нельзя».

Мир вокруг Андрея «был зыбок, постоянно менялся, его словно бы била лихорадка». Универсальный персонаж Сенчина – маленький думающий человек – подобрался к пресловутому кризису среднего возраста: когда тебе за 40, волей-неволей осознаешь: половина жизни, возможно, даже большая, позади. И чего ты достиг? И что в будущем? Герой вроде убеждает себя: «Да ладно, брось. Люди в пятьдесят жить начинают. И позже», но чувствуется, что сам себе не верит: любви больше не будет – будет старость.

В рассказе «А папа?», вышедшем в «Новом мире», старый добрый объектив писателя смещается непредвиденным образом: мы начинаем видеть мир не глазами героя-мужчины и не глазами оставленной им женщины – Сенчин показывает, что чувствует в ситуации семейного распада четырехлетний ребенок, чья вчерашняя жизнь обращается прахом. Обиды и тоски, присущих вселенной взрослых, в детской вселенной нет. А есть сказочное, волшебное, раскрывающее прозаика, от которого все привыкли ждать конкретных вещей, с новой, необычной стороны. Детская логика сильно отличается от логики взрослой: если мама в сердцах выпалит, что «папа – козел с бубенчиком», ребенок примет этот факт за чистую монету. Значит, папу кто-то нехороший заколдовал – превратил в настоящего козла и оставил пастись на краю деревни, привязав к колышку.

Опубликованная в «Октябре» новелла «Поход» по своей тематике отчасти похожа. Главный герой – тоже мальчишка-дошкольник, правда, его папа с мамой живут вместе. В остальном – естественная гиперболизация малышом всего окружающего. Гордей из рассказа «А папа?», от скуки воображая себя отважным воином, палкой-саблей рубит страшного врага – крапиву. В мире Артемки из «Похода» кот, поймавший птичку, становится грозным зверем, дельтапланерист – ярко-желтым крылатым чудищем, да и в церкви, стоящей над обрывом в Коломенском, столько опасностей: а вдруг она «возьмет и прыгнет в реку, задавит по пути его, маленького и растерянного». На мир порой надо смотреть именно детскими глазами, говорит Сенчин: взрослые вечно ищут нечто грандиозное, готовы мчаться за чудом на край света. А чудо на самом деле рядом с тобой.