Из нивоза в жерминаль

Хилари Мантел. Сердце бури: роман / Пер. с англ. М. Клеветенко.– М.: Иностранка; Азбука-Аттикус, 2022. – 864 с. (Большой роман).

«Читается на одном дыхании», – глаголет с обложки Sunday Telegraph. По привычке поверив написанному, к трети книги, написанной и в самом деле ровно и, вероятно, на том самом «одном дыхании», несколько подустал. К середине уже всерьез озадачился вопросом – а зачем это всё? Зачем это постоянное, почти монотонное перечисление ежедневных, перетекающих из одного дня в другой, из нивоза в жерминаль, из года взятия Бастилии в год революционного террора – мыслей, речений, поступков и проступков главных (и не очень) героев?

Зачем нужны подробные и регулярные – причем бесстрастные – описания французских нравов революционной эпохи в целом и развращенности, искушенности и притом талантливости героев в частности? Spectator – источник одного из множества хвалебных отзывов аж на пяти страницах сообщает, что «есть историческая правда, а есть правда творческая. Мантел… чтит и ту и другую». Ему вторит New Yorker: «Мантел интересуют вопросы добра и зла в применении к людям, наделенным огромной властью. Отсюда ненависть, ликование, сделки, шпионы, казни… Она всегда стремится к цвету, богатству, музыке».

Да, ей удается изобразить эти «вопросы добра и зла» в их практическом воплощении – в том, как выходцы из французской провинции внезапно и в то же время совсем не удивляясь этому, воспринимая как само собой разумеющееся, становятся вершителями судеб сотен тысяч других людей. Как любят одних, изменяют с другими, отправляют на смерть третьих, наконец, сами следуют за ними. Только вот почему это происходит и почему именно с ними, Мантел не объясняет. Лишь бесстрастно свидетельствует, излагает. Изначально так и планировалось: «Роман задумывался как своего рода документальная проза, основанная исключительно на исторических фактах», – сообщает автор. «Хилари Мантел – наш Микеланджело от литературы» – не скупится Oprah Magazine. Что ж, соглашусь, ей действительно удалось изобразить – отобразить, вообразить, преподнести всю эту жуткую, как по мне, историю чуть ли не день за днем с достоверностью незримого свидетеля. Многим роман покажется увлекательным чтивом, для кого-то предстанет полотном событий, кого-то та буря, сердцу которой посвящена книга, впечатлит. В этом она однозначно преуспела. Иных, возможно немногих, как автора этих строк, эта чудовищная вакханалия ужаснет. Спасибо и на этом, конечно.

Дочитывал я роман уже из принципа, ибо «гештальт должен быть завершен». И в качестве всеобщего рефрена как к самому «Сердцу бури», так и ко всем подобным, былым, настоящим и будущим кровавым трансформациям общества отлично подойдут слова одного из творцов – и жертв Французской революции: «Ради чего мы совершали революцию? – продолжал Камиль. – Я-то думал, чтобы смело обличать угнетателей. Чтобы освободиться от тирании. Но мы сами создали тиранию. Покажите мне пример худшей тирании в истории. Людей убивали ради власти, корысти и наслаждения кровью, но покажите мне другую диктатуру, которая убивает деловито, наслаждаясь собственной добродетелью и провозглашая абстрактные лозунги над разверстыми могилами. Мы утверждаем, что все это ради революции, но революция давно превратилась в живой труп».