В психотипах ученых попытались найти систему

Сходных черт в психологии математиков и физиков оказалось больше, чем обычно думали. Фото Pixabay

Меньше чем через неделю, к 1 октября, руководству страны должен быть представлен окончательный вариант национального проекта «Наука».

Зачем нужна наука о науке

В паспорте нацпроекта отмечается, что одна из его целей – «преодоление негативной тенденции по уменьшению количества исследователей в Российской Федерации и переход в положительную динамику роста количества исследователей, что должно обеспечить сохранение 4-го места в мире, по данным ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития. – «НГН»)». Тут же приводится и статистика численности исследователей в РФ: 2012 год – 443 269; 2013-й – 440 581; 2014-й – 444 865; 2015-й – 449 180; 2016-й – 428 884 человек.

Такой горб в динамике численности ученых сам по себе может (должен!) стать объектом социологических, науковедческих исследований. Увы, в России науковедение так и не встало «на крыло», толком не сумело институализироваться. Еще в середине нулевых прекратил свое существование единственный профильный журнал «Науковедение» (издавался с 1999 года). Сегодня, правда, в Санкт-Петербурге выходит очень хороший журнал «Социология науки и технологий». Но для страны, которая претендует на «призовые» места в глобальной научно-технологической гонке, этого явно мало. Коротко говоря, мы просто не знаем, как устроена наша наука изнутри. Даже в институциональном плане управление научно-технологической сферой уже больше четверти века находится в турбулентном режиме. Но мы почти не изучаем и не интересуемся психологическими и социально-экономическими мотивами поведения ученых.

По данным ЮНЕСКО, количество ученых во всем мире в 2013 году составило 7,8 млн. То есть 0,1% всей человеческой популяции профессионально занимается наукой. Финансирование исследований значительной доли этих людей зачастую регулируется чиновниками, далекими от науки. Отсюда понятно, какое важное значение имеют исследования по социальной психологии ученых.

Как сообщила пресс-служба Московского физико-технического института (государственный университет), математики из Института проблем управления и МФТИ разработали систематизацию ученых, исходя из их психотипов. Исследование этого вопроса провели заведующий лабораторией математических методов анализа многоагентных систем Института проблем управления РАН, профессор МФТИ Павел Чеботарев и магистрант МФТИ Илья Васильев.

Авторы постарались ответить на вопрос о возможности выделения отчетливых типов ученых на основе косвенного анализа стиля работы, восприятия их научным сообществом и эффекта от публикаций. Важно, что исследователи попытались определить, будет ли зависеть такая типизация от области науки.

«Лидеры», «смена» и «пахари»

«В каждой науке – свой стиль работы, свои особенности публикационной активности и цитирования, свои признаки, по которым выделяют лидеров, – рассказывает Павел Чеботарев. – Даже для разделов одной науки все это может отличаться кардинально. Вывод: невозможно создать унифицированную систему оценки любых ученых от биологов до филологов, как бы этого ни хотелось. Все существующие в мире разумные системы настраиваются на каждый тип научной деятельности и используют те критерии, которые применяют сами ученые, решая, кто есть кто в своей среде. Например, в Институте ядерных исследований РАН всех сотрудников разделили по тематике на пять групп и прямое сравнение считают возможным только внутри групп».

За основу исследования была взята общедоступная информация о цитировании из библиографической базы данных Google Scholar. Математики выделили четыре группы, составленные из наиболее цитируемых ученых, указавших в своих профилях в качестве области исследований название своей науки. В них вошли два множества математиков: первые 500 и 543 ученых начиная с 199-го по порядку; первые 515 физиков и первые 556 психологов. Далее анализировалась динамика цитируемости каждого ученого от начала карьеры с введением различных вспомогательных индексов.

Первоначально были выделены три кластера, условно названные «лидеры», «смена» и «пахари». «Лидерами» были названы опытные ученые, имеющие большие успехи в своей области, которые обеспечивают им рост годовой цитируемости. «Смена» – молодые ученые, в среднем достигшие большего числа цитирований, чем «пахари». «Пахари» – ученые, многолетним трудом добившиеся высоких библиометрических показателей, но не имеющие ярких научных достижений.

В случае с математиками в категорию «пахарей» попали 52% ученых, «лидеров» – 22,2%, и «смена» составила 25,8% от первых 500 ученых, указавших область деятельности «mathematics».

Для физиков распределение вышло немного иным: «пахарей» – 48,5%, «лидеров» – 19,8%, а на «смену» пришлось 31,7%. Таким образом, за счет меньшего количества «лидеров» и «пахарей» среди физиков оказывается большее число молодых успешных ученых. Кстати, эти данные подтверждают давнее качественное представление о математике как о науке, в которой индивидуальный фактор играет большее значение, чем в физике. Недаром в научном фольклоре бытует такая шутливая поговорка: «Что нужно для математика? Мел, доска и лысая башка»...

Наконец, в случае с психологами «пахарей» набралось 47,7%, «лидеров» – 34%, и «смена» составила 18,3% от выборки.

Была выявлена и более тонкая структура уже внутри самих кластеров.

Так, в выборке математиков выделяется кластер наиболее молодых и успешных – «акселераты» (4%), далее «молодые» (29%) – также успешные, но с менее ярким научным дебютом, «корифеи» (52%) – признанные научные авторитеты и, наконец, «инерционные» (15%) – группа опытных ученых, чья годовая цитируемость в последние годы растет медленно либо падает.

Для физиков – 4,3% «акселератов», 31,7% «молодых», 50% «корифеев» и 14% «инерционных», то есть доли очень близки в сравнении с математиками.

Среди психологов соотношение другое: 18,3% «акселератов» (не столь юных, как в группах математиков и физиков), 59,2% достаточно молодых и 22,5% наиболее опытных и маститых. Группа «инерционных» не выделяется: те, кого активно цитировали, в основном остаются в поле внимания. Границы кластеров в случае психологов оказываются более размытыми, что, по мнению авторов исследования, может быть связано с гуманитарной составляющей этой науки.

«В нашем пилотном исследовании мы обнаружили даже большее сходство кластеризаций математиков и физиков, чем ожидали. А вот в психологии – всё по-другому, разница существенна. И чуть больше сходство с математикой, чем с физикой. Может быть, в чем-то правы те, кто говорит о родстве математики с гуманитарными науками», – подчеркивает профессор Павел Чеботарев.

Классификаторы – хребет науки

Надо сказать, что идея разложить по полочкам исследователей в зависимости от их психотипа отнюдь не нова. Систематизацией своих коллег-ученых по типу личности занимались Аристотель, Чарлз Дарвин, Джеймс К. Максвелл, Анри Пуанкаре, Иван Петрович Павлов, Луи де Бройль, Вальтер Оствальд, Фримен Дайсон… 

Эрнест Резерфорд, похоже, был прав: «Все науки делятся на физику и коллекционирование марок». Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

И в этом нет ничего удивительного. Непреодолимая, онтологическая тяга к саморефлексии как один из главных видовых признаков науки, отмечается давно и постоянно.

Пожалуй, одну из самых подробных классификаций типов личности ученых предложил выдающийся канадский физиолог, создатель ставшего классическим учения о стрессе, Ганс Селье. В своей книге «From dream to discovery» (1964) таковых он насчитал 18 типов (в некоторых источниках встречается еще более впечатляющий показатель – 72!). Вот несколько примеров из этой работы.

«Аналитик»: «В детстве он разобрал на части наручные часы (и не смог собрать их снова), потому что хотел узнать, отчего они тикают… Один из чистейших вариантов подобной личности – химик-аналитик, проводящий все время в поисках компонентов и не отягощающий себя мыслями о создании новых соединений путем синтеза.

«Синтезатор»: «Ребенком он любил строить карточные домики или мосты и башни из пластилина и спичек… «Синтезатор» – это высший тип ученого, поскольку анализ и классификация служат только предпосылками для синтеза... Величайшая опасность для него заключается в том, что он может забыть спросить самого себя, на самом ли деле вещь, которую он пытается создать, заслуживает этого».

«Классификатор»: «Еще ребенком он занимался коллекционированием марок, спичечных коробков или бабочек... До некоторой степени он теоретик, поскольку предполагает нечто существенно общее в создаваемых им группах объектов, но редко идет дальше и анализирует природу этой общности… У «классификатора» подлинно научная душа; он получает наслаждение от созерцания совершенства природы, хотя редко идет дальше своей удачной попытки соединить взаимоподобные вещи… «Классификаторы» внесли огромный вклад в создание современной науки, ибо идентификация естественных явлений и их систематическая классификация – это первый шаг на пути создания теории. У «классификатора» подлинно научная душа; он получает наслаждение от созерцания совершенства природы, хотя редко идет дальше своей удачной попытки соединить взаимоподобные вещи. Иногда в своем увлечении «классификаторством» он доходит до упорядочения предметов по самым незначительным характеристикам и питает страсть к неологизмам, порой щедро сдобренную использованием изобретаемых наименований собственной фамилии».

«Рыбья кровь (холодная рыба)»: «Он демонстративно невозмутимый скептик. С отсутствующим видом он бормочет что-то вроде: «Ничего, не стоит расстраиваться», «Скорее всего это не будет работать», «Вы не доказали свою точку зрения, если ее вообще возможно доказать», «Вы не первый это обнаружили...» Конец его пути сопровождается эпитафией: «Ни достижений, ни попыток, ни ошибок».

«Книжный червь»: «Это наиболее чистая форма теоретика. Он – ненасытный читатель, обладающий порой познаниями энциклопедиста. «Книжный червь» обычно очень интеллигентен и демонстрирует большую предрасположенность к философии, математике или статистике. Перед тем как решиться на эксперимент, он досконально все изучит в этой области, после чего решит вовсе не проводить эксперимента, поскольку тот уже проведен или бесперспективен».

«Высушенная лабораторная дама»: «Это резкий, недружелюбный, властный и лишенный воображения женский двойник «холодной рыбы». Как правило, она технический сотрудник… В любом случае она доминирует в своей подгруппе, очень плохо понимает человеческие слабости и почти неизбежно влюбляется в своего непосредственного шефа. Может быть незаменимой при выполнении скрупулезной и нужной работы… Из некоторых типов женщин могут получиться превосходные ученые, но из этого – никогда»…

Интересно отметить, что тип «классификатор» Селье относил к более крупному таксону – «думатели». Я не знаю, был ли заражен вирусом классификаторства сам Селье, но в любом случае его столь подробная система классификации сама по себе – коллекция. Пожалуй, и авторов исследования из МФТИ можно отнести к этой славной когорте – «классификаторы».

На другом полюсе – предельно лапидарная классификация ученых, которую дал нобелевский лауреат, физик Эрнест Резерфорд: «Все науки делятся на физику и коллекционирование марок». Точка.

Жалко, что в России почти не уделяется внимания изучению социальной психологии и просто психологии научного труда. Хотя, как мы видели на примере исследования математиков из МФТИ, интересные работы все же появляются.