Марат Бисенгалиев
По итогам переписи населения Российской империи 1896 года таты концентрировались в нескольких частях Бакинской губернии – собственно в Баку и окрестностях и в бывшем Кубинском ханстве.
Географическая карта, 1813 г.
Первая серьезная информация об этой, если говорить формально, языковой группе стала обсуждаться по итогам переписи населения Российской империи 1896 года. В тогдашней Бакинской губернии (примерно восточная половина нынешнего Азербайджана) татами по языку оказалось 100 с лишним тысяч человек, практически 10% населения.
Языковой «Татистан»
Российские лингвисты без труда установили, что «татским» называют язык фарси, то есть основной язык соседней Персии, который в Передней Азии считался уже давно языком культурных групп населения. Как в той же царской России в начале XIX века был французский.
Таты концентрировались в нескольких частях Бакинской губернии – собственно в Баку и окрестностях и в бывшем Кубинском ханстве (север Бакинской губернии, или северо-восток собственно Азербайджана), а также в соседних уездах и примыкающем к Бакинской губернии с севера городе Дербенте и его окрестностях. Кстати, в географическом плане эта территория отделена от основной части Азербайджана горным хребтом. Они принадлежали к трем разным конфессиям – мусульмане с преобладающим процентом суннитов (основное население Бакинской губернии составляли шииты), армяно-григориане, иудеи.
Кроме татов, обитателей предгорий, на той же территории проживали в горах лезгины и родственные им более мелкие этнические группы. А на побережье – тюркоязычные группы различного происхождения.
Общего национального самосознания у татов не было – они чаще всего определяли себя как жители того или иного населенного пункта и языкового единства с жителями других поселений не ощущали. Зато у них были сильно развиты семейные связи и понимание большого землячества («кубинцы», апшеронцы и т.д.), в которое входили не только родственные им по языку группы, но и другие соседи.
Следующая перепись прошла через 30 лет – в 1926 году и показала, насколько сильно те события, которые потрясли Российскую империю, повлияли и на эту неоформившуюся этническую группу.
Людей с родным татским языком оказалось примерно столько же, сколько и 30 лет назад – около 100 тыс. Армяно-григориан почти не осталось, а процент иудеев вырос. Но национального самосознания как минимум на официальном уровне войны и революции татам не прибавили – в национальную группу советские переписчики выделили только иудеев, назвав их «горскими евреями». В принципе в царское время такой термин тоже был в ходу.
За последующие почти 100 лет, с 1926 года, тенденция к «детатизации» этой территории пришла к логическому завершению. Татский язык как единственный и родной для кого бы то ни было практически исчез, армяно-григориан, знающих его хотя бы как второй, уже нет, таты-мусульмане слились с азербайджанцами, а таты-иудеи – единственные, кому советская власть позволила иметь (не в Азербайджане, а в Дагестане) официальный языковый статус, в значительной мере покинули регион. Те из них, кто остался, перешли на русский и азербайджанский языки. Отождествляют же они себя в первую очередь с общемировой еврейской диаспорой, безусловно, осознавая свое этнокультурное своеобразие.
Сразу нужно заметить, что ареал татского языка на Восточном Кавказе – треугольник с вершинами в Дербенте, Баку и в стыке горных хребтов – всегда был обособлен от территорий южнее. Этот «Татистан» не входил ни в Великую Армению, ни в кавказскую Албанию, чье население говорило в основном на языках, близких к современному удинскому, то есть лезгинской языковой группы.
И если лезгины жили в тех горах с незапамятных времен, то третья группа населения – тюрки – переселялась уже значительно позднее. Кстати, в переписи 1926 года будущие «азербайджанцы Дагестана» названы пока именно «тюрками», азербайджанцами их объявят позже.
Армяно-таты
История каждой из трех этноконфессиональных групп татской языково-географической общности сама по себе крайне интересна. Имеющаяся информация позволяет предположить, что история происхождения татов – иудеев, мусульман и григориан была разной.
Начать удобнее всего с армяно-татов, которых всегда было относительно немного. Появились они в регионе скорее всего в момент активизации торговли между арабами/персами и хазарами, то есть в VII–VIII веках. Это были в первую очередь переселенцы из персидских городов, где религиозные общины армяно-григориан существовали давным-давно и процветали благодаря успешным занятиям торговлей.
Вполне вероятно, что на новом месте они встретились с какими-то местными единоверцами, переселенцами из Закавказья или с теми татами по языку, которые успели принять религию могущественных южных соседей во времена Тиграна Великого. В любом случае именно фарси в его татском варианте и был тем самым языком, который позволял прихожанам Армянской апостольской церкви на территории кубинско-дербентско-бакинской агломерации общаться друг с другом и вести бизнес с хазарами и теми, кто жил севернее и западнее каганата. Позднее этот торговый путь частично пришел в упадок, а частично контроль над ним перехватила другая религиозная группа. Григорианская община стала терять свое влияние.
Переломным моментом истории армяно-татов стала русско-персидская война 1796 года. По ее итогам армяно-григориане «Татистана» в большинстве своем ушли вместе с дружественной им русской армией в пределы Российской империи. И именно они, а не переселенцы из собственно Армении, основали такие существующие и сегодня населенные пункты, как Кизляр, Буденновск (тогда город носил другое название – Сурб Хач, то есть город Святого Креста), а также сельское поселение Эдиссия в Курском районе Ставропольского края на самой границе с Чечней. Это, кстати, в настоящее время единственный населенный пункт, который сохранил свое этническое своеобразие в том регионе, хотя татским языком уже никто из местных жителей давно не пользуется.
«Кавказский календарь на 1849 год» сообщал, что «В Кизляре… армян, со старинною привилегией, 1799 года, 98 человек, а тезиков, вошедших в народную перепись, мужского пола 755, женского 637 – из общего количества мещан в 3037 человек». То есть в этом тексте таты-григориане прямо названы таджиками и видно их соотношение с единоверцами-армянами с родным армянским языком.
Позднее бывшие дербентские, а теперь уже кизлярские армяно-григориане стали основой армянских общин Моздока, некоторых причерноморских территорий и даже города Константиновка в Донецком регионе.
К концу XIX века на малой родине осталось всего три армяно-татских поселения, одно из которых, Хачмас, было полностью разорено и потеряло свой этнический облик еще в 1918 году. Два других – Кильвар и Матраса – не пережили крушение СССР и последующее за ним противостояние Армении и Азербайджана. Горские евреи из Баку, которые в советское время использовали татский язык, утверждали, что «паспортные» армяне из этих двух сел все-таки понимали кое-что по-татски, но в быту уже язык предков не использовали, предпочитая русский и армянский.
Интересно, что в XIX веке в Кизляре и Сурб-Хаче григориане-соседи, еще плохо знающие русский язык, без проблем общались между собой на языке, близком к турецкому. И таты из Дербента, и армяне из Османской империи им достаточно сносно владели.
Интересная комбинация
Иудейско-татская община имеет куда более бурную и по сей день не завершенную историю.
Согласно общепринятой теории, таты появились в этом уголке Прикаспия в III веке, переселившись из Персии. Шах Шахпур II, в III веке захватив территорию нынешней Нахичевани, обнаружил там мощную иудейскую общину, а затем переселил в окрестности Дербента 16 тыс. иудейских семей. Вполне возможно, что нахичеванские иудеи были прямыми потомками тех «колен Израилевых», которых за несколько сотен лет до Шахпура увели с собой завоевавшие Палестину ассирийцы.
Но золотой век иудеев в «Татистане» наступил в момент окончания хазарско-арабских войн, когда через Дербент началась активная торговля. Хазарская элита весьма благоволила к иудаизму как таковому, и к купцам-иудеям («рахдонитам») в частности. Купцы активно стекались в Дербент отовсюду – в первую очередь, конечно, из Персии. Но и из Византии, Вавилонии и других ближневосточных и центральноазиатских государств. Отношение к ним было крайне благожелательное. Кто-то из иудеев, естественно, переезжал в Дербент и из Хазарии, и скорее всего из Западной Европы.
После разорения Хазарского каганата Святославом торговля захирела. Но иудеи в этой местности с хорошим климатом и богатыми почвами прижились. Кроме коммерческих успехов они имели и еще одно достижение: обратили в иудаизм многих аборигенов – как татов, так и лезгин. Получилась очень интересная комбинация из языка фарси, иудаизма и обычаев северокавказских горцев.
Все это и обусловило сильное отличие «горских евреев» от любых других. Естественно, и фенотип у них был весьма разный – тут и семитская, и кавкасионская, и переднеазиатская, и арменоидная составляющие.
В силу весьма высокой конфликтности в пределах этого микрорегиона – большие войны там сменяли войны малые и просто разбойничьи набеги – сильной зажиточностью местные иудеи не отличались. Но могли за себя постоять. Вот как выглядит их описание человеком, максимально к иудеям не расположенным, черносотенцем и антисемитом Паволакием Крушеваном:
«На вокзале группа кабардинцев и еще каких-то горцев. Офицер указывает на последних:
– Узнаете?
На вид – черкесы или чеченцы. Папахи, газыри на черкесках, кинжалы, черные бороды, острый, воинственный взгляд.
– Лезгины? Ингуши? – пытаюсь я угадать.
Он смеется:
– Евреи.
Не верится просто! Совсем молодцы. Какой-то странный и непонятный каприз ассимиляции. С христианами они не пошли дальше сюртука европейского покроя, а здесь, говорят, совсем слились с горцами, переняв не только их костюмы, но и обычаи, и мужество».
Но это уже ХХ век. А до присоединения к Российской империи таты-иудаисты были в мусульманском окружении дискриминируемой группой и именно поэтому в целом поддержали Российскую армию в ее долгой войне за Кавказ. По итогам этой войны горские евреи благодаря протекции армейских генералов были избавлены от податей и получили разрешение беспрепятственно расселяться по всему Северному Кавказу. И уже тогда стали значимой этнической группой в таких далеких от Дербента городах, как Махачкала (тогда Петровск-порт), Грозный и Нальчик, уже в советское время – в Моздоке и Орджоникидзе.
Советская власть разделила ареал расселения горских евреев на дагестанский и азербайджанский. В Азербайджане – и особенно в Баку – татам-иудаистам жилось достаточно комфортно. Их, правда, в анкетах не отделяли от просто евреев, но как минимум на официальном уровне не дискриминировали.
В Дагестане ситуация была иной. С одной стороны, и сами горские евреи, и татский язык получили законный статус, став теоретически равными с другими народностями республики, а с другой – видимо, из всех частей СССР только в Дагестане в 20-е и 30-е годы прошлого века практически легально существовал весьма ощутимый антисемитизм. Спасаясь от него, горские евреи организовывали различные переселенческие колхозы на Северном Кавказе и даже в Крыму. Но при этом в Дербенте горско-еврейская община до 70-х годов была одной из трех главных (наряду с лезгинской и азербайджанской). А до Великой Отечественной войны – и самой относительно многочисленной.
С началом перестройки часть горских евреев переехала в Москву, а другая часть эмигрировала в США и Израиль. То есть повторила, хотя и со значительным опозданием, судьбу евреев-ашкенази с родным языком идиш, испытав три волны превращения в этнорелигиозную основу новых больших групп: советской русскоязычной, американской англоязычной и палестинской ивритоязычной.
В состав этих больших групп постепенно вливаются и горские евреи, по-прежнему сохраняя свое культурное своеобразие, но постепенно утрачивая татский язык. Азербайджанская ветвь горских евреев пока сохраняется лучше, особенно это относится к жителям поселка Красная Слобода к северу от Баку.
Универсальный термин «тат»
Теперь о самой крупной общине татов – мусульманской. Именно она дала название всему сообществу, так как термин «тат» универсален на всем тюркоязычном пространстве и обозначает земледельца, исповедующего ислам, но говорящего на фарси. «Тезками» татов являются таджики, «тати» из иранского Азербайжана – не ассимилированное в языковом отношении население равнин на северо-востоке страны, говорящее на языке, близком к талышскому, тоже иранскому, но другой группы – северо-западной. Именно к этой группе, кстати, относился и мертвый ныне язык «азери», на котором разговаривали в Иранском Азербайджане до прихода тюрок-огузов в Средние века.
Более того, те крымские татары, которые до сталинского выселения в 1944 году тоже назывались «таты» (жители крымских гор), носили это имя неспроста. Хотя уже с момента создания Крымского ханства они говорили на одном из кыпчакских диалектов, но этнически оставались близки к прежнему населению Крыма. В первую очередь – к восточноиранским племенам типа скифов, чьими родственниками официально можно считать только сегодняшних осетин.
Родственные осетинский, талышский и фарси взаимонепонимаемы. Но для тюркских беков и ханов, которые правили всеми этими территориями много сотен лет, они звучали на один лад. Оседлое же тюркоязычное население – в Ферганской долине, например, – тюрки-кочевники называли уже не татами (таджиками), а сартами.
Идея с переселением из Персии в случае с татами-мусульманами возникла вынужденно: население равнин и к северу, и к югу от региона изначально было яфетическим, то есть родственным современным лезгинам. Это относится и к жителям кавказской Албании, и к догуннским жителям дагестанских равнин, территори, которую сейчас занимает кумыкский этнос. Таты же как до персов, так и при них выпадали из общей картины даже типичной для Кавказа этнической пестроты.
Но наступил ХХ век, и на территориях с европейским культурным влиянием – а царская Россия, безусловно, была таковой – стал набирать силу национализм. В 1918 году большая часть территории татского языкового ареала стала севером провозгласившего независимость нового государства Азербайджан, в тот момент очень тесно связанного с младотурецким руководством Османской империи. Но таты-мусульмане поддержали азербайджанскую национальную идею и в последующий год наравне с другими мусульманами молодого азербайджанского государства вели вооруженную борьбу за спорные территории с соседней дашнакской Арменией.
Не изменилась ситуация с татским статусом и с установлением в Азербайджане советской власти. Никакой автономии таты не получили (впрочем, и не просили). Их даже перестали учитывать как языковое меньшинство. Но при этом они приобрели непропорционально значимое влияние в административном аппарате уже советского Азербайджана. Отчасти это объяснялось тем, что именно таты составляли изначально основное население крошечного Бакинского ханства, занимавшего всего лишь Апшеронский полуостров. Но именно этот полуостров и стал крупнейшим в мире источником черного золота – нефти.
Нефтью дорожили и в царской России, и в СССР. Поэтому клановая система, принятая в руководстве Азербайджана и в советское время, предусматривала значительные преференции и апшеронцам, и связанным с ними родовыми узами «кубинцам». Позднее, правда, апшеронцев сменили вполне дружественные им нахичеванцы. Но в экономике и культуре позиции жителей северо-востока Азербайджана не ослабли. Традиционно теплые отношения между Азербайджаном и Израилем без влияния татов также были бы, пожалуй, невозможны.
По, возможно, пристрастным данным от представителей конкурирующих кланов, именно татами были такие видные азербайджанские партбоссы, как Нариман Нариманов, Мир-Джафар Багиров, Рухулла Ахундов (антигерой стихотворения Маяковского про «помпадуров»), бакинский комиссар Азизбеков, композитор Кара Караев, художник Тимур Салахов и многие другие знаменитые советские азербайджанцы.
Интересно, что, несмотря на отказ азербайджанских татов от своего этнического своеобразия в пользу единой азербайджанской нации, отдельные отголоски их подлинного происхождения проследить можно. Например, в Ашхабаде царских времен проживала большая группа неких «персов», которым, по идее, взяться там было неоткуда. То же касалось и Красноводска.
Можно, конечно, пофантазировать о переезде в пределы царской России жителей соседнего государства. Но в автобиографической книге советского писателя Юрия Додолева, который после Великой Отечественной войны какое-то время жил в Ашхабаде и застал печально знаменитое землетрясение, читаем, что и тогда в городе старожилы определяли национальный состав так: «На одного русского четыре туркмена, два перса и один армянин». Поясняя для чужаков, каковым был Додолев, что под термином «перс» подразумевается азербайджанец. Можно примерно представить, из какой именно части Азербайджана было удобнее всего переселяться в Красноводск и Ашхабад, и тогда становится ясно, что в языковом отношении эти самые «персы» скорее всего должны были оказаться татами, то есть – персами по языку.
В зависимости от религии
Татская этнолингвистическая общность в процессе своего многовекового существования в составе различных государств претерпевала различные трансформации в административном и религиозном плане. В итоге в зависимости от принятой религии стала частью соответственно азербайджанского, армянского и (этот процесс пока не завершен, хотя уже и необратим) еврейского этносов.
Если бы по какой-то случайности азербайджанские лидеры в начальный период советской власти оказались не настолько авторитетными, как Нариман Нариманов, и бывшее Кубинское ханство объединилось бы не с Бакинским, а с Дербентским и стало бы частью Дагестана, то, вполне вероятно, сегодня мы имели бы поликонфессиональную в прошлом татскую народность в несколько сотен тысяч человек. Что-то вроде современных балканских албанцев.
Но в данном случае история не потерпит сослагательного наклонения. Происшедшее не хорошо и не плохо – так получилось.
Дарья Гармоненко 
