Россия стоит на пороге ратификации Парижского соглашения по климату

Бесконечные ряды ветряков создают ощущение безысходности у населения Германии. Фото Pixabay

В России в преддверии ратификации Парижского соглашения 2015 года начались активные дискуссии на разных площадках по теме низкоуглеродного развития. Напомним читателям, что Парижское соглашение представляет собой соглашение в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата, регулирующее меры по снижению углекислого газа в атмосфере с 2020 года. Оно было подготовлено взамен Киотского протокола. Целью соглашения (согласно статье 2) является «активизировать осуществление» Рамочной конвенции ООН по изменению климата, в частности удержать рост глобальной средней температуры «намного ниже» 2 градусов по Цельсию и приложить усилия для ограничения роста температуры величиной в 1,5 градуса по Цельсию.

Энергобедность – что это?

Эксперты в своей массе исходят из наличия факта потепления климата, последствия которого негативны и для планеты, и для людей. Однако относительно методов борьбы с потеплением мнения расходятся. В этой связи заслуживает внимания материал, опубликованный пару лет назад в канадском издании Financial Post. Известный в Канаде эксперт Марк Милк, считающийся политическим аналитиком и писателем по вопросам энергетики, отмечает наличие феномена энергетической бедности, характерной для Европы. Это связано с тем, что многие не в состоянии оплачивать счета за электроэнергию в домохозяйстве, особенно зимой, а также во время летней жары. По его данным, число европейцев, затронутых этой проблемой, составляет 11%, а это 54 млн человек. Кроме того, по оценкам ЕС, полностью четверть жителей, или 128 млн человек (включая 54 млн человек), находятся под угрозой нехватки энергии. При этом он ссылается на доклад ЕС за 2015 год о росте затрат на энергию.

По данным статьи, энергетическая бедность Румынии составляет от 40 до 50% населения. В Испании, Португалии, Эстонии, Бельгии, на Мальте, в Словакии, Италии, Ирландии и даже в Соединенном Королевстве уровень энергетической бедности составляет от 20 до 30% населения.

Такие показатели энергетической бедности привели к тому, что ЕС называет «чрезмерными показателями смертности» в некоторых из тех же стран зимой, когда некоторые потребители не могут позволить себе надлежащим образом отапливать свои дома. 17 из 26 стран – членов ЕС считают эту проблему настолько распространенной, что у них даже энергетическая бедность определяется как явное понятие в законе.

В чем причина энергетической бедности? Эксперты ЕС считают, что энергетическая бедность определяется тремя факторами: влияние рецессии на доходы (в статье речь идет о рецессии 2008–2009 годов), недостаток энергоэффективных домов и рост цен на энергоносители. Но следует сказать, что энергоэффективность на сегодня для Европы фактор более постоянный и подвержен поэтому, как считает автор, наименьшим дальнейшим изменениям. Это потому, что европейские дома, квартиры и таунхаусы уже очень энергоэффективны по сравнению, например, с жильем в Северной Америке. Напомним, что автор из Канады, и поэтому этот параметр его интересует особенно.

Отраслевая структура выбросов углекислого газа в России в период 1990–2015 годов. Источник: Аналитический центр при правительстве РФ

Что касается спадов и доходов, более высокие цены на энергоносители не позволяют экономикам европейских стран достичь более высоких темпов экономического роста, поскольку дорогая энергия ограничивает деньги, доступные для инвестиций в бизнес. Это замедляет общий экономический рост, что усугубляет существующую вялую экономику и снижает доходы.

Но вот что важно, на мой взгляд, отметить, поскольку это существенно и для сегодняшнего дня. Автор статьи полагает, что в своем исследовании 2015 года ЕС проигнорировал один главный фактор энергетической бедности: свою собственную роль в уничтожении доступной энергии в попытках достичь амбициозных целей по сокращению выбросов углекислого газа в Киотском протоколе 1992 года. С тех пор такие цели были основой политики ЕС и государств‑членов. Он предлагает рассмотреть пример Великобритании.

В Великобритании энергетическая бедность определяется как домашнее хозяйство, где более 10% дохода должно быть потрачено на отопление дома для поддержания приемлемой температуры. Четверть британских домохозяйств соответствуют этому определению. Причину автор видит в том, что сменявшие друг друга правительства вытеснили более дешевые источники энергии, такие как уголь. Страна первой взяла на себя обязательство отказаться от электроэнергии, работающей на угле. Кроме того, с 2015 года госсекретарь по энергетике и изменению климата Амбер Радд дала понять, что будет иметь место продолжние планов по прекращению всей выработки электроэнергии на угле к 2025 году.  

Перспективы угля

Проблема: по состоянию на 2015 год угольная электроэнергия в Великобритании по‑прежнему составляла 20% всей электроэнергии. Кроме того, план 2025 года, с точки зрения автора, нереалистичен без больших затрат. Институт инженеров‑механиков подсчитал, что в стране не хватает времени, ресурсов и людей, обладающих необходимыми навыками, чтобы построить достаточное количество электростанций на ВИЭ, заменяющих природный газ и атом, к 2025 году. В любом случае эти рекламируемые замены и другие, такие как ветер и солнечная энергия, дороже. То же самое относится к импорту электроэнергии с континента. Энергетическая бедность в Великобритании будет расти без проведения правительством иной политики.

Немецкое издание Klimaretter утверждает, что доля угля в производстве электроэнергии в Великобритании упала с 22,6% в 2015 году до 9,2% в 2016 году. Британская газета Guardian утверждает, что уголь используется в Великобритании для производства электроэнергии с 1882 года. Однако в 2018 году уголь составлял уже всего 5% выработки электроэнергии в Британии, что является значительным снижением по сравнению с 40% в 2012 году, согласно данным Министерства бизнеса, энергетики и промышленной стратегии.

Имеющиеся семь угольных электростанций по‑прежнему используются в Великобритании, в основном в качестве резерва в холодные периоды, когда потребность в электроэнергии высока. Завод в Коттаме на севере Ноттингемшира закроется в сентябре этого года, после того как владельцы EDF Energy заявили, что запускать его уже неэкономично.

Но нужно понимать, что уголь в основном был заменен природным газом, который производит менее половины выбросов углекислого газа. По данным энергетической компании Drax, на возобновляемые источники без прямых выбросов углерода, такие как солнечная и ветровая энергия, приходилось в Великобритании 28% производства электроэнергии в 2018 году.

У Канады, отмечает автор, есть свои примеры того, как вынужденные переходы от более дешевых источников энергии к дорогостоящим возобновляемым источникам привели к резкому росту цен на электроэнергию – Онтарио, где за последнее десятилетие тарифы на электроэнергию удвоились, является наиболее ярким примером. Если канадское правительство примет политику в стиле ЕС, канадцы могут ожидать увеличения внутренней энергетической бедности.

Немецкий энергоповорот

То же самое происходит в Германии. Немецкое информационное агентство n‑tv утверждает, что энергоповорот, который понимается как отказ от всех невозобновляемых источников энергии, может дорого обойтись Германии. Еще никогда, отмечает агентство, немецкие потребители не платили так дорого за электроэнергию. Так, по данным специализированного портала потребителей Verivox, среднестатистическая семья в Германии платит 29,7 евроцентов за киловатт-час. В России он стоит в среднем около 4 руб. (или по курсу около 6 евроцентов). В год, если исходить из среднего потребления немецким домохозяйством 4 тыс. кВт-ч, электроэнергия обходится в 1190 евро, или по 100 евро ежемесячно. При этом, согласно Verivox, только четверть тарифа приходится на производство, сбыт и торговую маржу. Все остальное – налоги и различные выплаты. За истекшие годы расходы на потребление электроэнергии росли преимущественно из‑за специального налога на развитие возобновляемых источников энергии. Если еще в 2010 году такой налог составлял 2,5 евроцента за киловатт-час, то в 2018 году – 6,79 евроцента. Выплаты устанавливает Федеральное сетевое агентство, и на 2019 год они снижены до 6,41 евроцента. Правда, тарифы все равно выросли, поскольку растут биржевые цены на электроэнергию.

В сентябре федеральное правительство Германии должно принять меры по переходу Германии к низкоуглеродной энергетике. Сколько это будет стоить, пока неясно. Пока известно только, что финансирование производства электроэнергии из возобновляемых источников обошлось немецким потребителям электроэнергии в 2018 году более чем в 27 млрд евро. Подобные же расходы ждут их и в 2019 году. Пока еще в Германии работают 120 тепловых электростанций на угле общей мощностью в 42,6 ГВт. Причем половина из них использует бурый, и другая половина – каменный уголь. Эти электростанции производят 40% всего потребляемого в Германии электричества. Журнал Focus приводит данные, что сейчас такие страны, как Индия и Китай, а также многие другие азиатские государства планируют строительство 450 новых угольных электростанций мощностью более 500 ГВт, а это многократно превосходит все мощности угольных электростанций, которые Германия в ходе реализации новой энергетической политики намерена закрыть. Вопрос приходит на ум сам собой. Если Европа отключит все свои угольные электростанции, а азиатские страны подключат, то в атмосферу все равно будет поступать еще большее, чем сейчас, количество СО₂. Но европейцы просто будут при этом жить беднее.

В этой связи президент Кильского института мировой экономики Габриэль Фельбермайер, отмечается в журнале, заявил следующее: «Германия должна отдавать себе отчет в том, что она отвечает в мировом масштабе только за 2% выбросов двуокиси углерода и поэтому в одиночку не может спасти мир». Другой вопрос, если в мировом масштабе удастся договориться о применении в торговле принципа взимания платы за повышенную углеродность производимой продукции. «НГ‑энергия» писала уже о том, что на Западе началась борьба с повышенной углеродоемкостью производимой фирмами продукции (см. номер от 13.05.19). На арену борьбы уже выходят банкиры. Так, руководители Банка Англии и Банка Франции выдвинули банкиров на передовую. «Мы не можем не обращать внимания на очевидные риски, – написали они. – Изменение климата – глобальная проблема, и она требует глобального подхода. И финансовый сектор должен сыграть тут ключевую роль». Пока для России, находящейся под жесткими финансовыми санкциями, это не особо актуально.

Однако не так все просто. «НГ‑энергия» писала о негативных последствиях для России глобального перехода к низкоуглеродному развитию (см. номер от 16.01.18). Это связано с тем, что основу российской экономики и российского экспорта составляют ископаемое углеводородное топливо (уголь, нефть, природный газ) и углеродоемкие виды продукции. А в новой продвигаемой Западом экономической модели основе российской энергетической политики остается все меньше места, а в перспективе не останется совсем. Автор той статьи утверждает, что повлиять на этот процесс либо защититься от него Россия не может. Он идет и будет идти независимо от того, присоединится Россия к нему или нет. И если ничего в российской экономике не поменять, то результатом этого процесса для России станет снижение экспорта ископаемого топлива (прежде всего угля, а затем нефти и газа) и замедление темпов экономического роста вплоть до их полного обнуления с последующим сжатием экономики страны как в относительном (доля в мировом ВВП), так и в абсолютном выражении. В статье приводятся данные совместного исследования Высшей школы экономики и Массачусетского технологического университета (MIT) «Последствия Парижского соглашения: Россия в новом энергетическом ландшафте», в котором на основе модельных расчетов получены количественные оценки экспорта различных видов топлива и роста российской экономики до 2050 года при реализации мировым сообществом различных сценариев сокращения выбросов парниковых газов. И они неутешительны, вследствие чего автор статьи предполагает, что Россия может остаться за бортом мирового развития.

Конечно, под этим углом зрения интересно одно замечание Габриэля Фельбермайера, касающееся углеродоемкости производимой продукции. Он полагает, что товары, которые страны ЕС импортируют, должны (как и товары, производимые внутри страны) облагаться налогом на содержание двуокиси углерода. Но немецким производителям при экспорте этот налог должен возвращаться. Для России подобный подход приведет к снижению экспорта в ЕС, масштабы которого нужно еще оценить.

Здесь возникает вопрос о социальной допустимости низкоуглеродной экономики. Как полагает немецкий министр образования и научных исследований Анья Карличек (ХДС), к вопросу налогообложения выбросов двуокиси углерода надо подходить с точки зрения социальной взвешенности. Она считает, что особенно следует учитывать интересы граждан, проживающих не в крупных городах, поскольку они вынуждены пользоваться автомобилем. Ожидается, что введение платы за выбросы удорожат как пользование автомобилем, так и отопление жилищ. Поэтому эксперт Торстен Ленк из консалтинговой фирмы Agora Energiewende призывает при введении подобных мер снизить нагрузку на тарифы на электроэнергию.

Министр Карличек призывает каждого внести свой личный вклад в сокращение выбросов двуокиси углерода. При этом политик следует тенденциям, существующим в обществе. Журнал Focus сообщил в начале августа об опросе экспертов Первой программы немецкого телевидения ARD относительно того, насколько они готовы раскошелиться ради спасения климата. Именно с удорожанием внутренних тарифов на авиаперевозки большинство немцев готовы согласиться. Согласно опросу, таких оказалось 71%. Поэтому и Анья Карличек готова экономить на поездках. Ведь штаб‑квартира ее министерства находится в Бонне и ей часто приходится посещать Берлин. По ее мнению, самая лучшая поездка, которая экономит выбросы, ­– та, которая не состоится. Как известно, сотрудники федеральных министерств и относящихся к ним ведомств в 2018 году совершили 230 тыс. полетов, и многие между Берлином и Бонном. Как известно, за удорожание внутренних авиаполетов высказались и руководящие деятели Христианско‑социального союза (ХСС) и «Союза 90/Зеленые». Это важно, поскольку многие прогнозы говорят о том, что блок ХДС/ХСС и зеленые могут после очередных федеральных выборов 2021 года образовать правительственную коалицию.

Однако, отмечает Focus, три мероприятия немцы считают более разумными, чем удорожание авиабилетов. К ним относится содействие инновациям и научным исследованиям. В пользу этого высказались 97% опрошенных. Сделать ставку на развитие возобновляемых источников энергии предпочитают 92%, а удешевление железнодорожных билетов считают целесообразным 92%. Что касается дискутируемого в правительстве Германии налога на выбросы СO₂, то эту меру поддерживают только 35%, а 61% немцев выступают против подобной меры.

Для России все эти дискуссии должны представлять интерес с точки зрения поиска своего правильного пути развития энергетической и климатической политики. Ясно одно: что игнорировать имеющиеся тенденции Россия не может, но чтобы оказать на них влияние, России необходимо в них участвовать. В этом плане без ратификации Парижского соглашения Госдуме, несмотря на сопротивление этому процессу, скорее всего не обойтись.