Чудеса «переворачивания»

«Фро» – это повествование о великой любви простых людей в эпоху чудовищного накала духа. Кадр из фильма «Фро». 1964

Не устаю удивляться Виктору Арсланову – уже в который раз он демонстрирует какой-то особый, им изобретенный жанр, где в потоке авторского сознания объединяются имена и идеи прежних и новых философов, исторические эпохи, разновременные писатели и критические интерпретации их произведений. В одном флаконе, как указано в подзаголовке, подаются поэтика, философия и мифология. А неким огненным ядром этого интеллектуального потока становятся две ключевые фигуры – философ-марксист Михаил Лифшиц и писатель Андрей Платонов. Через всю книгу проходит мысль об общности их понимания движения истории.

В книге есть подробнейшие проблемные названия глав. Но, как кажется, не они цементируют целое. Тут скорее использован «поэтический» прием культурно-философских рефренов. Книгу пронизывают «ключевые словосочетания» – такие как «марксистский бог» (логика истории), «раздвоение зла», «высокий реализм», «поэтическая перспектива», «теория тождеств». Вокруг них и разворачивается полемика.

В прологе задается основная антитеза: полноты мировой культуры и односторонней «уравнительной» справедливости.

Гейневский медведь из поэмы «Атта Тролль», жаждущий «справедливости звериной», перекликается с медведем-молотобойцем, борцом с деревенскими кулаками, из платоновского «Котлована». А имена философов, прозаиков и литературных персонажей выстраиваются в ряды «антиподов». Жизнелюбивый «эллин» Генрих Гейне противостоит аскету и спиритуалисту Людвигу Берне (по классификации самого Гейне). Причем Карл Маркс и позднее Михаил Лифшиц поддержали сторону Гейне, сами были своеобразными эллинами, впитавшими вершины мировой культуры.

По мысли Арсланова, безнадежные пессимисты, расставшиеся с детскими ощущениями «полноты и счастья жизни» – Хайдеггер и Ницше, «угодливые» советские прозаики Леонов, Катаев, Алексей Н. Толстой, – противостоят представителям философско-эстетического «течения» 30-х годов во главе с Георгом Лукачем и Михаилом Лифшицем. В их круг входят и не смирившиеся с ложью писатели Андрей Платонов, Михаил Булгаков, художник Михаил Нестеров.

Виктор Арсланов. Третий путь Андрея Платонова. Поэтика. Философия. Миф. – СПб.: Владимир Даль, 2019. – 558 с.

В нескольких местах книги автор нападает на Бахтина, с которым полемизировал Лифшиц. У него, оказывается, в трактовке Рабле «лицо превращается в зад», что напоминает Дюшана. Верно, превращается, но ведь на то и карнавал! И Дюшан тут, как мне кажется, совершенно ни при чем.

Все эти «перехлесты» в некотором роде являются продолжением достоинств книги, где главное – острополемическая авторская позиция не только по отношению к прозе Платонова, но и к трактовке всего исторического процесса с момента русской революции и вплоть до сегодняшнего дня. Автор везде ищет «переворачивания», какой-то новой «перемены декораций» в понимании истории и связанных с ней судеб платоновских героев. Ведь книга поднимает вопросы, возникающие со стороны «проигравших». Лифшиц и его друзья-марксисты проиграли в битве за Платонова, которого они считали лучшим писателем эпохи, близким «марксистскому богу». Тогдашняя критика Платонова «затоптала». И в целом марксизм в России потерпел фиаско. Современные интерпретаторы видят в Платонове «сюрреалиста», который показал безнадежный ад «битвы за коммунизм».

И вот на этом фоне Арсланов, анализируя «Котлован», выделяет, по своему обыкновению, ряд героев-«антиподов». Не только тупых и безнадежно отсталых «уравнителей», но и таких, которые таят в себе возможность духовного развития, доброты и участия, положим, по отношению к девочке Насте, могут всю жизнь хранить в душе память о давнем поцелуе.

Платонов, по Арсланову, выступает здесь как «высокий реалист», показывая противоречия эпохи, ее жестокость, но и невероятный духовный накал. И все это не только «вопреки», но и «благодаря» революционным переменам. При этом разбор «Котлована» перемежается авторскими «лирическими отступлениями»: «…не хочется возвращаться в наш мир, трезвый и бездушный, где люди вроде бы реальные, но если их сравнить с героями «Котлована» – то они вообще не люди, а бледные, пустые тени, симулякры».

Мне кажется, что наиболее удачен в книге разговор о платоновском рассказе «Река Потудань», где тоже речь о некоем духовном «переворачивании», но на материале простой жизни простых людей. Анализ рассказа сопровождается заметками Лифшица, не всегда совпадающими с суждениями автора, что, на мой взгляд, хорошо.

Честно говоря, для меня Платонов стал любимейшим писателем задолго до того, как были напечатаны его политически острые книги – «Котлован» и «Чевенгур». «Река Потудань» или, положим, рассказ «Фро» – это повествования о великой любви простых людей в эпоху чудовищного «пережима», аскетического накала духа. И автор в своем анализе показывает, каким напряжением всех духовных и физических сил дается героям, красноармейцу Никите и медичке Любе, их любовь, обретшая в конце концов гармонию. Грустно, конечно, что так все непросто. Но с другой стороны, такие герои, как Никита, вышедшие из крестьянских низов, сумели, как выразился автор о литературных персонажах Солженицына и Твардовского, «поднять, а не опустить планку духовной жизни в ХХ веке».

Поневоле вспоминаются разоренные деревенские библиотеки и закрытые клубы, которые мне довелось увидеть в рязанской глубинке 90-х годов.

Книга Арсланова представляется мне серьезным вкладом в изучение не только Платонова, но и всей «революционной» эпохи с ее плюсами и минусами. Будем ждать обещанную автором вторую книгу о писателе.