Мать порядка и его отец

Отец-основатель анархизма Пьер Жозеф Прудон чуть было не погряз в буржуазной идеологии, но до современных постанархистов ему далеко. Гюстав Курбе. Портрет Пьера Жозефа Прудона. 1865. Музей Орсе

Проще всего задаться вопросом, почему «ключевые фигуры континентальной философии» – это Фуко, Деррида, Лакан и Славой Жижек, даже если учесть, что «континентальная философия» – определение, придуманное для самих себя мыслителями континентальной Европы второй половины XX века. Александр Смулянский – специалист в области теории психоанализа Лакана, его последователь; Жижек – переводчик Жака Лакана, один из основателей словенской, так называемой люблянской школы психоанализа фрейдо-марксистсткого толка, и это объясняет почти все. Современный взгляд автора на наследие упомянутых мыслителей и труды Жижека интересен, но цель книги – апология структурализма. Александр Смулянский всерьез считает, что кто-то решил таковой отменить: «Слишком раннее, абортивное схождение структурализма со сцены... должно сегодня быть пересмотрено и восприниматься не как результат его естественной научной исчерпанности, а как следствие скрытой политической борьбы...» Это особенно интересно в свете заглавного заявления о том, что, кроме Смулянского, что есть структурализм, никто не понимает.

Александр Смулянский. Исчезающая теория. Книга о ключевых фигурах континентальной философии.– М.: РИПОЛ классик, 2021. – 496 с.

Профессор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, активистка и фотохудожник Мария Рахманинова занимается теорией революций и протестными движениями, она – один из крупнейших специалистов по анархизму. «Подобно Канту, исследовавшему препятствия на пути к совершеннолетию человека и общества, С. Ньюман анализирует преграды к подлинно анархичной размерности бытия». Препятствия известны, описаны не только Ньюманом, который в главе «Неолиберальный субъект» говорит: «Пока мы живы, мы встроены в аппарат, который стремится ухватить каждую грань нашего существования и наших желаний внутри собственного цикла потребления, общения, зрелищности, гипервизуальности, тупого наслаждения, бесконечной и бессмысленной работы, долга и постоянной незащищенности, поддерживая тем самым нашу ничем не ограниченную зависимость... Мы подвергаемся воздействию вездесущих инструментов и мер безопасности... живем в режимах гипервизуализации, в которых все должно быть выставлено на обозрение, где мы должны постоянно предоставлять самих себя для досмотра. Достаточно понаблюдать за пассажирами, которые проходят досмотр в аэропорту: они демонстрируют невероятное согласие и стараются выглядеть максимально счастливыми в связи с тем, что их тела просвечивают, а багаж обыскивают. Однако, если наши жизни, по всей видимости, постоянно защищают, почему мы чувствуем себя так незащищенно?.. Преследуемые призраками безработицы, долгов и бедности, мы вцепляемся в то, что имеем, в страхе потерять работу и погрузиться в финансовое небытие… Нас не только сверхстимулируют постоянной семиотической активизацией посредством назойливых всепроникающих коммуникационных технологий, выходящих за рамки того, что наш организм может выдержать. Через социальные сети и блоги нас еще и заманивают в цепи капиталистического наслаждения, сопровождаемые цепями надзора».

Сол Ньюман. Постанархизм / Пер. с англ. О. Грабовской.– М.: РИПОЛ классик, 2021. – 208 с.

Восстание – одно из основных понятий постанархизма, да и современной политологии вообще, – автор здесь же предлагает преобразовать в «некую этическую форму самопреобразования», повседневный тихий протест против тех форм жизни, которые власть навязывает или мы добровольно усваиваем. А это уже похоже на дела религиозные, лежащие в сфере совести и убеждений. Например, некоторые люди в определенное время стараются не есть мяса. По Ньюману, и это протест.

В основной работе Сол Ньюман касается явления и понятия насилия. Оно должно трансформироваться в «формы действия против институционализированного насилия, которые сами по себе не являются кровопролитными...», в «ненасильственное насилие». И ссылается на Шюрманна: «Что такое «ненасильственная» сила мышления? Делать то, что делает чувствующее присутствие: позволить быть». Если позволить самому себе быть – вне социальных сетей, рекламы и соцопросов – и есть постанархизм, то многие из нас постанархисты. Но отец Райнер Шюрманн был лицом духовным, и его рассуждения о том, что «ненасильственное насилие» проистекает из умозаключений Хайдеггера, в свое время резко критиковали.

Ключевым понятием постанархизма у Ньюмана становится автономия индивида, которая понимается «не как нравственный и рациональный идеал и не как объективное условие, но как определенная связь человека с самим собой... В этом смысле постанархизм не обязательно должен принимать какую-то конкретную форму и не может быть понят с точки зрения конкретных социальных и политических институтов», а «должен ассоциироваться с жизненными практиками... у которых не предполагается никакого окончания... Размышлять о формах и принципах постанархического общества просто бессмысленно, потому что свобода и автономия возможны в любой ситуации и в любом общественном устройстве, как и формы доминирования». Таким образом, постанархизм Ньюмана отменяет анархизм, то есть предтечу самого себя. И в этом смысле интересно разобраться, что же означает часть термина «пост...». Постиндустриальное, постмодернистское общество отменяет общество модерна, а по Ньюману выходит, что постанархизм отменяет анархию, революцию и перерождается в некие практики, конца которым не видно. И все было бы замечательно, если бы не то, что именно к этим самым конформистским практикам призывает, а иногда и принуждает нас общество, которое, по Ньюману, нуждается в освобождении, «автономии» личности. И уж по какую «по ту сторону» власти, когда как раз по эту?