Общение как таинство

Парижские мученики: Илья Фондаминский, мать Мария, Дмитрий Клепинин, Юрий Скобцов. Икона, 2004. Иллюстрация из книги

Поэтесса Серебряного века, вызывавшая чувства у Александра Блока, она едва не погибла в Крыму во время Гражданской войны, а потом, в эмиграции, стала одной из главных русских благотворительниц. Мать Мария закончила жизнь в нацистском концлагере, пойдя в газовую камеру вместо женщины с ребенком, ожидавшей своей участи.

Так вот, отец Борис вспомнил фильм 1982 года, где мать Марию играла Людмила Касаткина. «Такая она там красавица. А матушка была высокая, сгорбленная, беспрерывно курила и все время складывала в клобук ягоды, которые относила русским больным. И каждый день ходила на рынок к самому закрытию и выпрашивала продукты для нуждающихся. И сама на своих плечах таскала мешки с провизией к ним в старческие дома и больницы».

За трагической биографией не видно другой матери Марии (Елены Юрьевны Скобцовой (Кузьминой-Караваевой) – православного мыслителя, публициста. Это упущение исправляет рецензируемая книга. Большую подготовительную работу провели Татьяна Викторова, Наталья Ликвинцева и автор вступительной статьи Анна Шмаина-Великанова.

Перед нами корпус заметок и статей матери Марии, написанных в предвоенный период.

Мать Мария (Скобцова; Кузьмина-Караваева Е.Ю.). Православное дело: Богословские и религиозно-философские сочинения; Письма и записные книжки / Сост. Т.В. Викторовой и Н.В. Ликвинцевой; науч. ред., вступ. статья и прим.  Н.В. Ликвинцевой.– М. –  Париж: Русский путь –  YMCA-PRESS, 2024. – 456 с.

Сама она не раз говорила, что хочет создать новую форму монашества – в миру, новый тип общежития – полумонастырь, полубратство.

А как она писала!

Посмотрите, какой стиль, какая мощь!

«В духовном смысле Россия переживала какой-то страшный ледниковый период, никакая кровь не могла растопить этого полярного льда. Можно сказать, что в России сочетались не свет и тьма, а блеск и тьма. Век был поистине блестящ и мрачен. И вот в атмосфере этого блеска и мрака, в атмосфере этой ледяной скованности, мертвенного величия, царственного мороза зрело и пылало пророческое слово. Через весь ХIХ век пронеслось оно, неведомо в какой тайне родившееся, неведомо какими силами призванное в жизни».

«Какими бы ни были тяжести и муки исторических условий существования Церкви, для православного человека остается неизменным основное обетование о ее судьбе: врата ада не одолеют ее», – отмечала мать Мария в одном из своих основополагающих трудов «Церковь и свобода».