Юрий Потапов
Будущие военные моряки получают практические навыки навигации. Фото с сайта www.mil.ru
Через всю страну из океанского Владивостока в древний Львов четыре года летели письма курсанта военно-морского училища Дмитрия Степанова к своему другу – будущему военному журналисту (см. «НВО», 08.04.22). Между прочим, по этим тетрадным страничкам, исписанным аккуратным почерком, можно отчетливо проследить становление характера флотского офицера и воспитание его преданности избранной морской профессии.
На старших курсах училища будущего штурмана ждали продолжительные корабельные практики и дальние походы. О них непосредственно и увлекательно, не без гордости за советский Военно-морской флот, продолжал рассказывать Дмитрий своему однокласснику.
ТУМАННЫЙ РЕЙС
День выдался ясный, погожий. Три учебных катера на акватории Амурского залива отрабатывали совместное маневрирование. Как солдаты на плацу, они тренировали повороты в движении и перестроения, соблюдая установленные интервалы и дистанции. Все это предварялось расчетами курсов и скоростей на картах и маневренных планшетах, которые выполняли курсанты. Затем подавались команды на руль и машинный телеграф.
Полоса тумана наползла на район плавания очень быстро, а катера двигались навстречу пелене. Пришлось перестроиться в строй кильватера. Вдобавок ко всему «эскадра» оказалась в опасном навигационном районе: проливная зона, скалы, мели, течения.
Дмитрий находился на головном катере и в это время исполнял обязанности рулевого. При нулевой видимости (есть такое железное правило) нужно обязательно вести навигационную прокладку. Зная это, стажер напросился у старшего начальника выступить в роли штурмана. Получив «добро», спустился с мостика в ходовую рубку.
Вот курсант уверенно включает локатор, делает на карте обсервацию, прокладывает курс и удачно выводит корабли из сложной зоны. Далее задает новые параметры, рассчитывая моменты поворотов. А наверху на мостике однокурсники ждут его расчетов, чтобы идти по ним: в кильватере еще два катера.
Капитан второго ранга – преподаватель кафедры кораблевождения не вмешивается в действия стажера. Лишь поглядит на прокладку, сверит счисление с обсервациями – и молчит как рыба. «Значит, все правильно делаю», – думает Дмитрий, а у самого роба в поту. Как говорится, назвался груздем…
Судя по навигационной карте, в районе, где шли учебные катера, находилось несколько объектов, в том числе и швартовые бочки. Выражаясь морским языком, это неподвижные объекты, стоящие на «мертвых якорях». На экране радара стажер наблюдал отметки от них и определил правильно и вовремя. Но сомнения остались: вполне себе возможно вместе с бочками (или вместо них) увидеть еще и какие-нибудь маломерные суда, которые могут представлять опасность.
Вдруг флагманский катер вышел из полосы тумана на небольшой участок с хорошей видимостью. И вот они, бочки, как на ладошке. Причем именно в той конфигурации, как обозначено на карте. Вздох облегчения. Точность всех навигационных расчетов подтвердилась очень наглядно.
Оставив по правому борту группу швартовых бочек и двигаясь прежним курсом, катера вошли в очередную полосу тумана. А дальше, как говорят в подобных случаях моряки и летчики, «видимость – ноль, иду по приборам».
Погода, как капризная дама, показав характер, вскоре смилостивилась. Тумана как не бывало. Вечер прекрасен: ласковое море, теплый ветерок, каскад огней Владивостока, темная громада острова Русского, мигающего глазами знакомых маяков и береговых навигационных знаков.
Теперь Дмитрий выполняет обязанности вахтенного офицера на мостике. Катера идут под ходовыми огнями в ночи, приближаясь к узкому проходу бухты Новик. Из густых лесов исходят дурманящие запахи, у высоких скалистых берегов шумит прибой, а над головой – россыпи ярких звезд!
В этот миг находившимся на разных широтах курсантам – моряку и сухопутчику – вспомнился отпуск в родном Забайкалье. Не где-то, а именно здесь – самое высокое и самое синее небо. А ночью звезды горят и мерцают неповторимо и лишь некоторые проносятся вниз и сгорают. Отпуск, как сгоревшая звезда, уже в небытии. Вновь разлетелись курсанты в разные стороны Союза, а мой друг и того дальше – отправился в океанский поход на подводном крейсере.
По возвращении Дмитрий поделился впечатлениями:
«Вышли в надводном положении и продолжили следовать заданным курсом. Дело было под вечер. Поднялся проветриться «на улицу». Ракетоносец мощным корпусом раздвигал валы пучины морской, и было ощущение, что вода вокруг кипит. Неспокойная поверхность воды придавлена низкими тучами, быстро темнеет. Было что-то грандиозное в этом размеренном, мощном ходе корабля с грозным оружием и техникой на борту.
Насладившись пейзажем, спустился в каюту и заснул. А под утро произвели погружение, и лодка на полном ходу ушла на глубину. Над нами, как над упавшим камнем, по воде разошлись лишь круги. И снова этот район океана стал пустынным. Разве что пролетит одинокий альбатрос или промелькнет спина кита».
Сын известного забайкальского журналиста и писателя Ивана Степанова, Дмитрий затрагивает в письмах и мои профессиональные темы. Например, как писать морские рассказы. «Сюжетные линии всякого морского повествования – это прежде всего карандашные линии на штурманской карте – от точки А до точки Б».
«ШТУРМАНА – НАРОД ОСОБЫЙ»
На очередной практике курсанту довелось общаться с бывалыми моряками – старпомом и командиром БЧ-1. Оба – выпускники ТОВВМУ, дисциплину держат на корабле безупречную. По начитанности и остроумию любого политика обставят. Попадешь к ним на язык – не знаешь, куда деться.
Поглядев первую навигационную прокладку, выполненную стажером, штурман оценил ее так: «Сгодится для целей навигации не больше, чем солдатский сапог Наташе Ростовой для первого бала». И сделал безапелляционный вывод: «Нужно точнее учитывать радиодевиацию».
Курсант не сдается: «Как же учитывать вашу радиодевиацию, если она постоянно меняется из-за помех?»
«По поводу девиации – она такая же моя, как и обратная сторона Луны. Можешь взять ее себе – дарю безвозмездно». И в сердцах офицер добавляет: «Учат, учат вас, высшее образование дают, а вы все с глупыми вопросами пристаете».
Впоследствии работа наладилась. Скупой на похвалу штурман как-то вскользь отметил, что у каждого сосунка наступает день, когда он теряет вкус к соске. Курсант не обиделся, а, наоборот, был счастлив и горд – как торпеда, угодившая в крейсер.
Освоившись, стажер мог и съязвить наставнику. Хотя тут, конечно, и дистанцию держать надо, и такт. Однажды во время совместной вахты офицер задал вопрос: как курсант сам оценивает одну из своих обсерваций? Незамедлительно последовал ответ: «Вероятность – такая-то, но я не похоронное бюро и полной гарантии дать не могу».
Тут уже кап-три выдал по полной: «С такими помыслами тебе только в похоронном бюро и служить, а не на боевой плавающей единице».
«Для того чтобы с ними спорить, надо быть очень грамотным и подкованным», – написал в очередном письме Дмитрий. И добавил: «Мне очень хочется быть на них похожим!»
ИНТЕРЕСНОЕ КИНО
Чем запомнился дальний поход курсантам? Да все было в диковинку. И океанографическое судно «Башкирия» – белый теплоход, приписанный к ТОФ. И маршрут – из зимы в лето. И яркие краски невиданных широт с небоскребами Сингапура и экваториальными джунглями. Предстояло пройти с десяток морей и два океана. Конечный порт – Севастополь.
Родившийся в разгар декабрьских морозов, Димка-сибиряк свою двадцать первую зиму встретил под палящими лучами солнца загорелым индейцем из прерий. Корабельный кок постарался – торт имениннику преподнесли всамделишный. Новый год тоже по-домашнему отмечали: с елкой, Дедом Морозом и Снегурочкой, с концертом и балом до рассвета.
А какие закаты в «средиземке»! Дмитрий свои впечатления записывал в дневник, на который ушла 96-страничная тетрадь: «Игра красок непередаваемая! Шапки кучевых облаков сначала имели розовые оттенки, затем становились сиреневыми и через короткое время горели лиловым цветом. Солнце алым помидором проваливалось в синюю пучину. Высокие перистые облака еще долго напоминали угли костра».
Настоящим открытием стало буржуазное ТВ с непрекращающейся рекламой всего на свете – автомобилей, одежды, жвачки, детского питания. Крутят сплошные боевики: драки, убийства, взрывы. Людей запугивают советской военной угрозой.
У берегов Сингапура курсанты смотрели фильм о третьей мировой войне. Действие разворачивались на Аляске, куда вторглись русские. Зимой в горах идут боевые действия: наши с автоматами Калашникова, американцы – со своими винтовками. У «агрессора» прямо на маскхалаты нашиты погоны, на шапках – кокарды с веточками. А у кого-то и вовсе лисьи лохматые шапки. Лица – зверские. Русский полковник – хитрый и коварный враг. Но доблестные янки, проявляя чудеса героизма, уничтожают захватчиков.
Сюжет другого фильма был связан с ядерным подводным флотом – оттого и вызвал интерес советских моряков. База стратегических лодок ВМС США в Чарльстоне. Группа террористов, захватив катер, вышла на середину бухты и потребовала выдать запальные устройства ядерных ракет – иначе они взорвут фугас. Власти объявили эвакуацию населения. Жители в панике, давя друг друга, бегут из города. Силы быстрого развертывания приведены в боеготовность, объявлена тревога. Катер берется штурмом, после короткой схватки террористы погибают. Разумеется, это были русские. Последний из них, оставшийся в живых, успевает выполнить угрозу – и над Чарльстоном поднимается гриб ядерного взрыва.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ПРИВЕТ ИЗ СТЕПЕЙ КАЗАХСТАНА
Куда только судьба нас не бросала! После окончания училища я уже несколько месяцев мотался по среднеазиатским гарнизонам. Пятикурсник Дмитрий убыл на преддипломную практику. Чем бы удивить своего друга, раздумывал я на досуге. Взял и написал письмо на радио, в передачу «Полевая почта «Юности». Рассказал, как будущий офицер флота, пройдя испытания ракетными стрельбами и дальними переходами, постигает секреты штурманского дела.
Тысяча звезд сошлись, очевидно, тогда на небосклоне. Корабль, на котором Дмитрий проходил стажировку, вернулся ранним утром во Владивосток и пришвартовался у пирса бухты Большой Улисс. В каюту, где курсант-дипломник проживал, кто-то из офицеров принес радиоприемник. Он находился в каюте всего час-полтора: хозяин должен был унести его после ремонта домой, поэтому решил проверить.
Дмитрий вспоминает: «Поскольку мы находились внутри железного корпуса корабля, в качестве антенны использовали кусок обыкновенной проволоки. Один ее конец вставили в гнездо приемника, другой бросили из иллюминатора «на улицу». Аппарат начал уверенно принимать радиопрограммы. Вскоре после начала трансляции услышал музыкальный привет, адресованный мне. Мистика какая-то!»
В шлягере тех лет, исполненном по заявке, в припеве были слова:
Море, море – мир бездонный,
Мерный шелест волн прибрежных.
Над тобой встают, как зори,
Над тобой встают, как зори,
Нашей юности надежды!
комментарии(0)