Маршалы Победы: во главе Генерального штаба

Маршал Борис Шапошников возглавлял Генштаб РККА в 1938–1940 годах и с июля 1941 по май 1942 года.   Фото с сайта www.mil.ru

Здесь речь пойдет о маршалах Борисе Шапошникове и Александре Василевском.

БОРИС ШАПОШНИКОВ

1–3. Российский историк Андрей Ганин пишет:

«Будущий маршал был, несомненно, книжным человеком. «Два часа ежедневно по вечерам я посвящал чтению новых книг по тактике», – вспоминал он о своей службе в Ташкенте, где офицеры спивались или отводили душу за карточной игрой. Неудивительно, что уже в Первую мировую ему прочили большое будущее. Интеллект, способности, даже некоторое внешнее сходство с легендарным генералом Скобелевым, поскольку в ту пору Шапошников носил усы... Тем не менее молодой офицер, проявивший мужество на фронте, контуженный в бою, не удостоился георгиевских наград. Впоследствии с нескрываемым чувством обиды Шапошников вспоминал, что начальство не стремилось награждать или повышать штабистов. Сам Шапошников к октябрю 1917 года был еще полковником, а аристократ Врангель уже получил генеральский чин».

«В советское время Шапошников находился под плотным агентурным наблюдением органов ОГПУ-НКВД. Скрытность, замкнутость и осторожность стали его постоянными спутниками... Даже в научных трудах приходилось прибегать к самоцензуре. Так, написанный Шапошниковым в 1927–1929 годах трехтомный «Мозг армии» посвящен детальному изучению работы австро-венгерского Генерального штаба, что было намного безопаснее изучения российского или германского Генштаба (в то время РККА активно сотрудничала с рейхсвером)».

«Когда в 1937 году по инициативе Сталина было образовано Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР по делу группы Тухачевского, туда вошел и свежеиспеченный начальник Генштаба РККА командарм 1-го ранга Шапошников. Именно он, с репутацией высокообразованного и порядочного человека, должен был символизировать беспристрастность суда.

На процессе Шапошников испытывал явные угрызения совести. Говорил о собственных упущениях и политической близорукости; за весь день не задал подсудимым ни одного вопроса... Но режим ломал людей не только на скамье подсудимых... Шапошников в числе других подписал смертный приговор своим недавним товарищам. Из подписавших только он и Буденный пережили Большой террор».

4. Мемуаристка Лидия Норд (псевдоним Ольги Оленич-Гнененко) передает слова маршала Тухачевского:

«Возьмем уважаемого Бориса Михайловича Шапошникова с его «светлой головой и кристальной душой». Каким образом он сумел, будучи полковником Генерального штаба и перейдя на службу к красным, соблюсти невинность?.. Эта «кристальная душа», встречаясь после своего перехода к большевикам со своими старыми сослуживцами и с некоторыми генералами из чужого лагеря, давала им понять, что она-де «вовсе не сочувствует красной сволочи», а ведет подготовку внутреннего переворота. А те доверительно сообщали это другим и говорили: «Идите к Шапошникову – это один из порядочнейших офицеров». Потом он из этого положения выкрутился лисой: «Видите, власть теперь так окрепла, что мы уж ничего поделать не можем, приходится вопреки убеждениям служить ей». А у него никаких убеждений не было и нет. Служить он может кому угодно... Работник он отличный, знания и военный талант у него есть. Но в главнокомандующие он не годится – он кабинетный Наполеон».

5. «Шапошников носил под одеждой старинную семейную ладанку и фамильный крест работы Фаберже. Сталин как-то его спросил: «Ну что, Борис Михайлович, будем молиться за Родину?». Будучи начальником Генштаба РККА, Шапошников называл подчиненных «голубчиками» и проявлял в обращении мягкость, но любил порядок и дисциплину».

6. Английский историк Саймон Себаг-Монтефиоре пишет:

«Борис Михайлович Шапошников был чуть моложе Сталина. Его редеющие волосы разделял пробор в центре. У него было всегда усталое лицо с желтоватым оттенком и татарскими скулами. Казалось, Шапошникова заставляет двигаться черная магия Вуду. Выглядел он как живой труп, скончавшийся не меньше трех месяцев назад. Как отозвался о нем один британский дипломат, маршал Шапошников «наверняка был очень старым, даже когда еще был жив»... Своими мягкими манерами и лоском этот царский полковник покорил вождя».

ПРЕЕМНИК О ПРЕДШЕСТВЕННИКЕ

7. Маршал Василевский рассказывал в интервью Василию Пескову:

«В жесточайшие для нас августовские дни 1941 года было решено использовать командирский опыт Жукова в войсках. Начальником Генштаба был назначен Борис Михайлович Шапошников. Это был талантливый, в высшей степени образованный человек, имевший огромный опыт штабной работы. Уважение было к нему безграничным. Сталин, называвший всех по фамилии, Шапошникова называл по имени-отчеству и – любопытная деталь – в знак особого расположения только ему позволял курить в своем кабинете».

Маршал Александр Василевский возглавлял Генштаб РККА в 1942–1945 годах, Генштаб ВС СССР – в 1946–1948 годах. Фото с сайта www.mil.ru

8. Из того же интервью маршала Василевского:

«Ко мне Сталин относился всегда хорошо... Верховный мог сказать, например, такие слова: «Товарищ Василевский, вы вот массой войск руководите, и у вас это неплохо получается, а сами, наверное, и мухи не обидели?» Правда, ведь почти похвала?

Но вот сейчас я прочту выдержки из документа, копию которого я тоже храню как реликвию... «Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа... Если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта. И. Сталин». Телеграмма тогда меня потрясла. За все годы военной службы я не получил почти ни одного серьезного замечания по работе. Моя вина состояла в том, что, находясь в войсках (шло сражение за Донбасс), я действительно часа на четыре нарушил установленный порядок – к полуночи 16 августа послать донесение в Ставку».

9. «Александр Михайлович Василевский был очень скромным человеком. Близко знавшие его люди вспоминали, что он любил в шутку представляться: «Я отец того самого знаменитого архитектора Василевского» (его сын Игорь был архитектором)».

10. «По окончании войны среди прочих знаков внимания и наград британская корона пожаловала лордство пятерым советским военачальникам – Рокоссовскому, Жукову, Коневу, Василевскому и Антонову. К титулу прилагалось небольшое поместье в Англии и номинальное право заседать в Палате лордов.

Советская сторона, с молчаливого согласия Хозяина, пожалование приняла. Естественно, что никого позаседать в Англию не пустили, доходов с поместья не поступало. Короче, лордство было какое-то эфемерное: вроде бы и есть, а руками не пощупать. Со временем история эта малость подзабылась и практически сошла на нет, так как почти у всех помянутых маршалов были только дочки, а лордство наследуется исключительно по мужской линии.

Таким образом, баронетов в СССР было всего двое: Игорь и Юрий, сыновья лорда Василевского. Старший, Юрий, выбрал офицерскую карьеру. Младший, Игорь – карьеру архитектора. В какой-то момент Игорю Александровичу пришла пора вступать в партию. И на заседании Замоскворецкого райкома первый секретарь сказал буквально следующее: «Товарищи! Нам случалось принимать в партию разных людей, были среди них и воры, и предатели, но вот английского лорда мы принимаем впервые...»

11. «Маршал Василевский во время Второй мировой войны руководил несколькими боевыми операциями. Из них наиболее значительными являются взятие Кенигсберга и Маньчжурская операция в 1945 году... В Маньчжурии с конца 1930-х годов базировалась японская Квантунская армия, к 1945 году ее численность составляла свыше миллиона человек. В основном она играла роль лагеря подготовки военных и стратегического резерва. Вооружена эта армия была достаточно плохо, в ее частях совершенно отсутствовали автоматы, противотанковые ружья и реактивная артиллерия, а танки и самолеты в 1945 году иначе как устаревшими назвать было нельзя. Не хватало боеприпасов и горючего, практически не проводились учения. Василевский понимал, что солдатам японской армии отступать некуда, и они могут оказаться в роли крысы, зажатой в угол. Поэтому он разработал план быстрого окружения противника. Предполагалось избегать лобовых атак, а укрепления не штурмовать, а блокировать.

Все это было проделано за 12 дней, после чего японская армия капитулировала. Советские войска численностью полтора миллиона человек за 12 дней разгромили почти равную по численности армию, потеряв при этом всего 12 тыс. человек... Более 600 тыс. солдат и офицеров противника были взяты в плен. Такого успеха у СССР не было за все время Второй мировой».

12. «Будучи военным, Александр Михайлович не любил стрельбы и никогда не участвовал в охоте, предпочитая рыбалку и походы за грибами, сбор которых осуществлял так же обстоятельно, как и разработку военных операций. Он также очень любил лошадей и был отличным наездником. Василевский обожал хорошую шутку и замечательно рассказывал анекдоты. Он даже своих детей никогда не ругал и не наказывал».

13–16. Из этих фрагментов складывается почти идиллическая картина. Хотя Александр Василевский не был ангелом и карьера его не всегда складывалась гладко. Скажем, в 1956 году ему пришлось покинуть пост начальника Генштаба по настоянию Никиты Хрущева. Трения у них начались еще во время войны, а позднее Василевский публично отказался подтвердить слова Хрущева о том, что Сталин-де руководил войсками по глобусу.

Некоторый драматизм проступает и в рассказах сына маршала Игоря Василевского:

«Уже при советской власти все были в курсе его прошлого, знали, что он из семьи священника. И даже на одном из совещаний Сталин, оговорившись, что он сам тоже кончал духовную семинарию, намекнул, чтобы отец порвал всякие отношения с моим дедом, Михаилом Александровичем... Письма, которые отцу писал дед, сначала попадали в политотдел. Отца вызывали, выговаривали, что в принципе не нужно ему общение с отцом и надо выбирать: или армия, или религия. И он прервал переписку. Но не отрекся от отца».

«Нас окружали люди, которые ежедневно писали отчеты. Потому никаких разговоров ни на рабочие, ни на личные темы. Мы научились общаться без слов, мысленно. Ловил взгляды, жесты, малейшие оттенки... Такой невербальный способ общения был у нас в ходу не только в годы войны, но и еще десять лет после нее. И если для кого-то было открытием, что Берию расстреляли как врага, то для меня это было очевидно. Хотя ни слова на эту тему никто в доме не произносил. Что касается Бога и веры... У нас в доме не было ни икон, ни Библии. Это было стопроцентно исключено».

«Отец общался со Сталиным больше, чем кто бы то ни было. Докладывал о состоянии того или другого фронта. Он мог предугадать реакцию. Иногда действовал вопреки мнению Сталина... Был случай, когда начальник штаба последней операции на Дальнем Востоке Иванов провинился, и Верховный главнокомандующий потребовал его смещения. Но это был толковый военачальник, и Василевский сохранил его при себе. А потом в какой-то момент Сталин это обнаружил и сделал выговор Василевскому».

«Мы жили на Грановского в одном доме с Жуковыми. Так что не могли не пересекаться. Но дружба между нашими семьями не поощрялась, мягко говоря, на самом верху... Однако у Жукова и Василевского и без этого было удивительное взаимопонимание. Я бы назвал это молчаливой, скрытой дружбой. Это имело потрясающий результат в принятии масштабных решений. Например, по Сталинградской битве».