На крыльях прозрений

«Общество лазурной колесницы» в романе задумало создать универсальную версию буддизма. Фото Елены Семеновой

Алла Авилова получила известность после выхода своего первого романа «Откровение огня» о древнерусской мистической рукописи. В 2023 году он был переиздан уже в третий раз вслед за выходом новой книги «Исчезнувшая сестра». Это ли не повод для того, чтобы поговорить с автором? С Аллой АВИЛОВОЙ побеседовал Игорь МИХАЙЛОВ.

– Алла, в русской литературе, насколько я знаю, буддизм не оставил каких-то значимых следов. За исключением бурятских авторов и Виктора Пелевина. В западной и американской литературах – Гессе, Сэлинджер, Керуак – явление довольно заметное. С чем это связано?

– Буддизм раньше и глубже вошел в современную западную культуру, чем в русскую. Причем вошел не как еще одна религия, что на секулярном Западе мало что значит, а как внеконфессиональная философская концепция. Повлияло то, что ее можно легко отделить от религиозной надстройки буддизма. Например, в Бельгии сейчас даже рассматривается законопроект, признающий буддизм в таком статусе уже официально. Можно сказать, на Западе возник свой секулярный буддизм, и он интересен агностикам. Среди них, как известно, много личностей с сильной творческой индивидуальностью. Наверное, это тоже сказывается на количестве литературных произведений, в сюжете или подтексте которых присутствует буддийское понимание смысла жизни.

– Следует ли нам ждать возрождения темы Востока, путешествия на Восток, Тибета, восточных практик, тем более что масскультура, кино («Семь лет в Тибете», «Зима, весна, лето и снова зима» Ким Ки Дука и многое другое) имеет на современный литературный процесс магическое влияние, то есть все, что популярно на Западе, к нам хоть и приходит с опозданием, но всерьез и надолго?

– Мне это трудно себе представить, особенно как что-то «всерьез и надолго». Я думаю, накал увлечения восточным мистицизмом в настоящее время слабеет. И на Западе, и в России сейчас в тренде прагматичный личностный рост. Такая работа над собой включает в себя тот или иной духовный компонент, но он служит ее главной цели – саморазвитию. А духовные паломничества на Восток с серьезными намерениями сменил особо незатейливый «духовный туризм». Такие перемены дают больше поводов для появления книг типа «Есть, молиться, любить» Гилберт, чем для серьезной прозы на уровне «Игры в бисер» Гессе.

– Автор или рассказчик эксплуатирует тему буддизма, но насколько для вас важно, чтобы читатель вместе с героями погружался именно в этот культурно-философский контекст? Или, если заменить буддизм на христианство, иудаизм или магометанство, в вашей книге «Исчезнувшая сестра» ничего не изменится?

– Я не выбирала такой контекст заранее. Мне хотелось рассказать в своем романе-искании историю двух сестер, переживавших кризис среднего возраста и решивших изменить свою жизнь. На их планах должен был сказаться дух нашего времени, это тоже входило в замысел. Личные катаклизмы теперь все чаще становятся побудительной причиной заняться собой и приводят на семинары личностного роста, а там нередко используются идеи и методы из духовных практик буддизма. Вот так и вошла буддийская составляющая в контекст книги «Исчезнувшая сестра». Без личностного роста и буддизма это была бы совсем другая история, а интерес персонажей к какой-то из названных вами религий должен был бы вызвать у них иные мысли и устремления.

– «Исчезнувшая сестра» начинается как детектив: это дань классической моде, памятуя о «Братьях Карамазовых»?

– Дело в другом. Те, кто начинает ходить на занятия по саморазвитию с использованием восточных духовных практик, нередко сталкиваются с непониманием у своего окружения и обычно избегают разговоров на эту тему. По этой причине младшая сестра, решившая поменять Москву на летнюю резиденцию одной из буддийских групп, не посвящает никого из близких в свои планы и для них исчезает. За ее поиск берется старшая сестра, которая далека от подобных увлечений и совершенно не понимает, что случилось. Все, что обнаруживается, передается в ее восприятии. А поскольку она часто делает ошибочные выводы, пытается чего-то добиться не там, где надо, теряется от неожиданностей и заходит в тупик, разбираясь в происходящем, то ход событий в этой книге напоминает детективные истории. Я определила ее жанр как «роман-искание», так как поиск новых жизненных целей, смыслов, да и самих себя, которым заняты главные герои, – важный источник импульсов в динамике сюжета.

– Насколько события в романе автобиографичны? Или же за основу вы брали историю не из своей жизни?

– Эта книга автобиографична лишь в том смысле, что я пользовалась своим знанием современных разновидностей саморазвития и собственным опытом работы над собой. Судьба привела меня в 80-е годы в Голландию, и так получилось, что я стала соиздателем дайджеста, публиковавшего программы центров личностного роста. Из любопытства и в интересах дела я ходила на воркшопы, где можно было испробовать на себе как методы современной психотерапии, так и духовные практики разного происхождения. Старшая сестра в моем романе, чтобы лучше понять младшую, пробует медитировать. Ее первый опыт – это то, что я испытала сама на 10-дневном практикуме випассаны-медитации для начинающих. Я была знакома также с группами, экспериментировавшими с соединением воззрений и практик из разных источников в какую-то новую концепцию или метод. Общение с их участниками помогло мне показать, чем и как жило «Общество лазурной колесницы» в «Исчезнувшей сестре», которое задумало создать свою универсальную версию буддизма: «Буддизм 100.0», где бы соединилось все лучшее из буддийских духовных практик. Такой проект выглядит нереальным, если не сказать безумным, но подобное происходило и происходит и в действительности. Секулярный буддизм дает большой простор для экспериментов.

– У вас разве не возникали сомнения в эффективности семинаров личностного роста?

– Семинары семинарам рознь. У меня нет сомнений в том, что среди них есть весьма эффективные. Еще меньше у меня сомнений в пользе занятий личностным ростом, поскольку на них всегда бывают столкновения с самим собой с неожиданной стороны, и это происходит в «лабораторных условиях», с возможностью исследовать то, что обнаружилось. Конечно же, необходимо быть разборчивым в выборе методов саморазвития, и особенно инструкторов. Но объективных исследований новых явлений в духовной сфере мало, зато много предостережений об их опасности от тех, кому всюду мерещатся коварные секты. Предубеждения еще никогда не помогали отличать полезное от пагубного, а опасности, как известно, не исключены даже при переходе улицы на зеленый свет. Желание задействовать свои скрытые ресурсы – в духе времени, и оно правомерно. Кто бы что бы ни говорил, это желание будет приводить людей на занятия, где с тем или иным успехом можно учиться развивать свой внутренний потенциал и искать духовное измерение своей жизни. Стремление к самоактуализации венчает всем известную пирамиду человеческих потребностей Абрахама Маслоу. Интерес к личностному росту в благополучных странах, где людям легче удовлетворять свои базовые потребности, подтверждает ее верность.

– Мои американские знакомые говорили мне, что «литература в Америке буржуазна», ну а как в Голландии ощущает себя русскоязычный автор?

– На мой взгляд, голландскую литературу отличает особый интерес к новым социальным явлениям. В данный момент это гендерная проблематика, концепции инклюзивного общества и другие горячие темы из ежедневных СМИ. Мне лично интересно в голландской культуре другое, например общественная дискуссия о будущем христианства в секулярной Европе. Я по-своему участвую в ней и как публицист, и как литератор. Мне думается, что евангельская философия жизни допускает возможность появления светской формы христианства в дополнение к конфессиональному, и это помогло бы христианству сохранить свое право на существование в современном мире. Эту мысль я предложила для обсуждения в своей книге «Как я читала Евангелие», изданной в Голландии. Она также присутствует в подтексте моей повести «Еще один мессия и его сын», опубликованной там в голландском переводе.

– Дэна Брауна сделало популярным кино. Многие критики отмечают кинематографичность вашей книги. Вы писали роман, учитывая кинематографический аспект?

– Такого намерения у меня не было. В сущности, это интересная перспектива.

– Учитывая конъюнктуру нынешнего книжного рынка, рассчитанную на серийность, стоит ли ждать продолжения или, если тема Востока для вас этим романом закрыта, то роман вполне самодостаточен?

– История двух сестер в кризисе среднего возраста для меня исчерпана. Серийность в моем случае – это верность темам современных духовных исканий. Сейчас ничто не мешает исходить в духовной жизни только из собственных устремлений и парить на крыльях своих мыслей, похожих на прозрения. Но где взлеты, там и падения. Накал драматизма в духовном поиске не ниже, чем в переживании жизненных трагедий. Падают все – и восторженные новички, открывшие что-то важное на семинаре личностного роста, и ведущие таких семинаров. Те же ушибы и переломы – у просветленных отшельников и у прославленных гуру, не выдержавших, например, идолопоклонства своих последователей. Почему столько самообмана? О чем говорит наш выбор целей, ценностей, святынь? Почему так трудно довольствоваться малым? Откуда берутся все новые дилеммы? Какие из них стоящие, а какие лишние, как отличать одни от других? Это для меня интересные вопросы, и вместе со мной ими задаются персонажи моих книг, куда им деться!