За портьерой России

На рельсах судьбы ты прочувствуешь каждый стык… Фото Евгения Лесина

* * *

Собою меня в качестве

зеркала изнури

Под мельтешение обоев, снега, 

дорог магнитных

Из подполья, из вязкого

времени, изнутри

Заваленного помещения

белемнитов и аммонитов.

Под гудение труб допотопных,

потрескавшихся, пустых,

Шелестение слов,

обыскусствивших абрис речи,

Сколь на рельсах судьбы ты

прочувствуешь каждый стык

И заметишь впередиидущего

недалече.

И продолжая по несколько раз

на дню крови менять состав,

Едва ли добудешь этот

эффект случайный.

Но от лестниц, ментов

и собак до не могу устав

Устремишься в мир

неевклидовый и печальный.

Туда, где можно

разговаривать не дыша,

Лилии вдоль обочин, суббота

за воскресеньем

И на морозных дорогах

самоповторяющаяся душа

Ходит по кругу в сером

пальто осеннем.

* * *

Я удаляюсь все дальше от

местонахождения Пенелопы,

Питаясь исключительно забродившим соком

черного винограда,

Привыкнув к холодному ветру,

дующему из Лобни,

Проезжая развязку

Дмитровского и МКАДа.

И уже безразлично текущее:

Клязьма, Сетунь...

Вода все равно с окалиной,

время с мясом.

Тепловоз без вагонов фарой

косит фасетной

На православный лес с осенним

иконостасом.

И неведомо где, но теперь уже

в полностью безразлично,

Ты, привыкшая прятать

сокровищницу в лохмотьях.

Все говоримое мной стало

давно безлично,

Словно, отражающее ничто,

твое пустое окно напротив.

Только северный ветер

перемешивает все звуки,

Словно экуменист в корнях

высушенной секвойи.

Словно жизнь, ничего

не оставившая от разлуки,

Резко разоблачила свое сечение

осевое...

* * *

Скрытая за портьерой России

страна киприд,

Или попросту Новый

Иерусалим девяносто первого.

Лес становится круглым

и дождь кипит.

Тучи на небе тасуют

оттенки белого.

Ветер в спину все время

подталкивает, фоля.

Черные птицы летают

над светящимися болотами,

Не видя переспелые

умбросиеноохровые поля,

Зарастающие

разветвленными низинными

переходами.

И в ткани тумана бесшумно

вонзив ксенон,

Вдоль колоннады

с обвалившимися капителями

Ржавые фуры, обгоняющие

циклон,

Скорости не теряют,

ведомые прометеями.

В одной из точек на небе

открылся свищ,

И из него черный поток

устремился к ратуши.

А ты, покрываясь майоликой,

сладко спишь,

Вращая под веками диафрагмы

железных радужек.

* * *

Светящиеся точки 

на яндекс-

картах, движущиеся подряд.

Территория населена

неопределенным видом.

Грозовое небо выигрывает

тендер, берет подряд

На размытие времени вместе 

движением перекрытым.

Склоны, заставленные ульями 

голосов.

Дальние молнии. Фуры

на путепроводе двухполосном,

Чьи опоры, оплетенные

электрическою лозой,

Голоса непрерывно

превращающей в отголоски,

Несильно вибрируют. Деревья

на берегах.

Перебрасывают друг другу

замкнутые заряды.

И ты холодною речью

в прозрачных течешь руках,

Солнце гаснет и луны

раскаляется изолятор,

Издавая гул

невычисленных ампер,

Тех, которые Медея загодя

оплатила.

И все засыпает, не подозревая

в двадцати километрах вверх

По течению размыта уже

плотина.

* * *

В бетонной пустыне,

где живые электрозаряды,

Живущие в улье, клубятся

в садах железных,

Мы вечерню на вершине

времени отстояли 

И теперь отдельно в низинах

живем подъездных,

Существуя физически,

из воздуха цедим торий

И каждое утро вводим его

подкожно.

Пока ты совершаешь облеты

тебе вверенных территорий,

Я пишу письмо, закончить

которое невозможно,

Находясь здесь, под небом,

ржавой водой залитым

От края до края, по вечности

не горюя.

И мы – каменеем. И от нашей

души запитан 

Построенный неизвестно

             кем процессор улья.