Радий Зубков
Подготовка к выходу на очередное боевое задание. Фото 1943 года
10 июля с.г. в «НВО» № 24 была опубликована статья Сергея Брезкуна «Тайны войны остаются тайнами» с подзаголовком «Нет подтверждений, будто готовность № 1 – личная инициатива наркома ВМФ Кузнецова». В ней профессор Академии военных наук заявляет, что по сей день имеется «очень много неясностей в освещении событий первой половины 1941 года, в особенности последней предвоенной и первой военной недель».
Примером такой неясности, по его мнению, является «знаменитая заслуга наркома ВМФ Николая Кузнецова в своевременном приведении флотов в боевую готовность
№ 1». Далее Брезкун утверждает, якобы Николай Герасимович Кузнецов «настойчиво подчеркивал, что сделал он это по своей инициативе, без санкции Сталина». И, наконец, автор статьи задается вопросом: «Не шито ли здесь все белыми нитками?»
СТРАННЫЕ АРГУМЕНТЫ
Поскольку прямо отрицать факт отдания Кузнецовым приказа флотам и флотилиям о переходе на оперативную готовность № 1 Сергей Брезкун не решился, он попытался выразить сомнение в том, что этот приказ сыграл существенную роль в повышении боевой готовности ВМФ. Сначала он высказывает уничижительную, по моему мнению, оценку действиям наркома ВМФ словами «флоты оказались к нападению немцев более или менее готовы». Затем усиливает эту оценку и, ссылаясь на якобы недавно рассекреченные записки участника обороны Севастополя капитана 1 ранга А.К. Евсеева, заявляет, что «полную боевую готовность на Черноморском флоте объявили уже после того, как первые немецкие бомбы разорвались на Приморском бульваре Севастополя». Продолжая демонстрировать недоверие действиям наркома ВМФ по повышению боевой готовности флотов и флотилий, Брезкун говорит: «…в то, что Кузнецов приказы отдавал, я верю, хотя в его описаниях последних дней перед войной имеется много странных нестыковок (выходит, не совсем верит. – Р.З.). Допустим, приказ он отдал, вопрос, правда, – когда? Но мог ли нарком пойти на такой шаг до начала военных действий без прямого указания Сталина?»
Нераскрытые тайны в истории Великой Отечественной войны, конечно, имеются. Но Сергей Брезкун вместо раскрытия хотя бы части из них намеренно создает новые.
Поясняю свою мысль.
Во-первых, нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов никогда, нигде и тем более настойчиво не подчеркивал, что ввел на наших европейских флотах и флотилиях оперативную готовность № 1 по собственной инициативе, без санкции Сталина. Не делали этого и историки ВМФ. Однако он всегда подчеркивал, что разработанная по его инициативе и под его руководством система оперативных готовностей ВМФ позволила в кратчайшие сроки привести флоты и флотилии в готовность к отражению внезапного нападения противника и отразить его с минимальными своими потерями.
В «Истории Великой Отечественной войны», на которую ссылается Брезкун, сказано по этому поводу, что (здесь и далее цитируется по «Н.Г. Кузнецов. Накануне. Воениздат. 1989».) «военно-морское командование смогло значительно быстрее, чем командование Красной Армии, привести свои силы в боевую готовность» (с. 355). «Наш флот в роковую ночь на 22 июня не потерял ни одного корабля», – написал нарком (с. 355). Но Николай Герасимович никогда не кичился этим. Более того, в своих воспоминаниях он писал: «Конечно, нужно учитывать, что главный удар враг наносил по нашим сухопутным войскам. Им, безусловно, было гораздо труднее, чем морякам, …им первым пришлось стать на пути стальной лавины фашистских танков». И далее: «Не берусь судить, почему и насколько внезапным оказалось нападение фашистской Германии на наших сухопутных границах» (с. 354).
Второе. Что касается инициативы при введении оперативной готовности № 1 на флотах и флотилиях, как бы это не казалось странным Брезкуну, она Н.Г. Кузнецовым была действительно проявлена, поскольку прямых указаний Сталина на это он не получал. И введение 21 июня 1941 года оперативной готовности № 1, и введение еще 19 июня оперативной готовности № 2, и приказание об открытии огня по самолетам, нарушающим воздушное пространство страны в районе баз флота, отданное директивой 3 марта, – все это делалось Кузнецовым без санкции Сталина. Но обо всех такого рода распоряжениях наркома ВМФ Главный морской штаб докладывал в оперативных сводках Генеральному штабу, а сам нарком в необходимых случаях – в правительство и ЦК ВКП(б). Об этом Брезкун мог прочитать в книге «Накануне» на страницах 359–362, 368, 371, 372 и других. Там же он прочитал бы о том, что Сталин спокойно и с пониманием реагировал на меры, принимаемые Кузнецовым для повышения боевой готовности флотов без его санкций. Только в одном случае приказ наркома был отменен по приказанию Сталина.
ДИРЕКТИВА № 1
Теперь конкретно о введении оперативной готовности № 1. Замечу только: чтобы рассуждать о действиях исторических персонажей, надо хорошо знать предмет, о котором берешься рассуждать. В данном случае нужно знать содержание оперативной готовности № 1, да и боеготовности вообще, а также порядок ее введения.
В связи с этим представляю вниманию всех, в том числе Сергея Брезкуна, директиву наркома ВМФ от 23 июня 1939 года № 9760/сс/ов:
«В целях обеспечения необходимой боевой готовности флота и учета состояния и дислокации частей и кораблей ПРИКАЗЫВАЮ:
1. К 1-му числу каждого месяца представлять в Главный морской штаб РКВМФ через 1-й (оперативный. – Р.З.) отдел сведения о состоянии и дислокации кораблей, частей БО и авиации на театре…
2. Ежедневно на 0 часов доносить шифротелеграммой о всех изменениях, происшедших за сутки в состоянии и дислокации частей и кораблей…
3. Установить для всего флота 3 оперативные готовности…:
а) Оперативная готовность № 3 (повседневная).
Боевое ядро флота в готовности согласно директиве. Состав флота мирного времени в готовности, определенной схемой мобразвертывания. Ремонт кораблей производится нормально. Несется дозор у Главной базы и периодическая воздушная разведка в море.
б) Оперативная готовность № 2.
Боевое ядро в 4-часовой готовности к выходу. Состав мирного времени, находящийся в строю, в 6-часовой готовности. Ремонт кораблей форсируется. Войсковые тылы развернуты в пределах необходимого. Несется дозор у баз и воздушная разведка в море. Авиация рассредоточена на оперативных аэродромах.
в) Оперативная готовность № 1.
Боевое ядро флота в часовой готовности к выходу в море. Весь состав флота мирного времени в 4-часовой готовности. Зенитная артиллерия изготовлена к действию. Ремонт кораблей форсированно заканчивается. Войсковые тылы развернуты, флотские – в пределах необходимого. Усиленная воздушная разведка. Подводные лодки рассредоточены и готовы к выходу в море. Усиленный дозор у баз. Авиация рассредоточена на оперативных аэродромах.
По готовности № 1, № 2, № 3 никаких военных действий не открывать.
Дальнейшее развертывание флота может быть либо по мобилизации, объявляемой в общем порядке, либо распоряжением народного комиссара ВМФ без объявления общей мобилизации в составе мирного времени по следующим сигналам:
а) «ЗАРЯД» – производится развертывание флота состава мирного времени по оперативному плану.
б) «ВЫСТРЕЛ» – начало военных действий.
4. Военным советам флотов и командующим флотилиями на основе указаний по оперативным готовностям флотов разработать более подробные расписания по действиям всех частей флота, БО, авиации и к 5 августа 1939 г. представить в Главный морской штаб РКВМФ…».
(РГА ВМФ.Ф.р. – 1877. Оп.1. Ед. хран. 78.Л. 1–3. Подлинник. Цитируется по: Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца: Сборник документов и материалов. Главархив Москвы, 2004, с. 97–98).
11 ноября 1939 года нарком ВМФ утвердил разработанную Главным морским штабом Инструкцию по оперативным готовностям, в которой, в частности, было указано:
«…I. Общие положения
<…> 5. Изменение оперативных готовностей производится Военным советом флота по приказанию народного комиссара Военно-Морского Флота. Военный совет флота самостоятельно имеет право повышать оперативную готовность с немедленным донесением об этом народному комиссару Военно-Морского Флота…».
(РГА ВМФ.Ф. р-1877. Оп.1. Д. 78.Л. 14–23. Подлинник. Цитируется по: Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца: Сборник документов и материалов. Главархив Москвы, 2004, с. 111).
Думаю, любому военному человеку хорошо известно, что, во-первых, повышение боевой готовности войск и сил производится в предвидении начала военных (боевых) действий, боя, а не после их начала. Это и сделал нарком ВМФ на флотах и флотилиях. Во-вторых, нужно понимать, что переход на оперативную (боевую) готовность № 1 не является одномоментным актом, для этого требуется определенное время, зависящее от боевого состава флота (флотилии) и от того, из какой готовности переходят на готовность № 1. К сожалению, не удалось обнаружить данные о директивном общем времени перевода флотов и флотилий в различные оперативные готовности.
СОВЕЩАНИЕ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Теперь – о конкретном содержании действий Кузнецова 21–22 июня 1941 года по повышению боевой готовности флотов и флотилий.
Как известно, около 23 часов 21 июня нарком ВМФ был приглашен наркомом обороны Семеном Константиновичем Тимошенко для ознакомления с важными сведениями. Не называя источников, не ссылаясь на Сталина, нарком обороны и начальник Генштаба Георгий Константинович Жуков сообщили ему о возможном внезапном нападении немцев на нашу страну 22–23 июня и ознакомили с подготовленной директивой о приведении в боевую готовность приграничных военных округов. Уяснив обстановку, Кузнецов задал Тимошенко лишь один вопрос:
– Разрешается ли в случае нападения применять оружие?
– Разрешено («Накануне», с. 372).
Возвратившись в свой кабинет, нарком ВМФ подписал телеграмму следующего содержания:
«Военным советам СФ, КБФ, ЧФ, командующим ПВФ и ДуВФ
№ зн/87
Немедленно перейти на оперативную готовность № 1.
Кузнецов»
(Русский архив: Великая Отечественная: приказы и директивы народного комиссара ВМФ в годы Великой Отечественной войны. Том 21 (10). Москва, 1996, с. 12).
Эта директива 21 июня в 23.50 была отправлена из шифроргана на узел связи для передачи адресатам.
Ну и где тут прямая санкция Сталина? Хотя, если поскрести по сусекам, ее следы можно обнаружить. Вот они: «Когда Жуков и Тимошенко уходили от Сталина (после одобрения им директивы № 1. – Р.З.), он сказал последнему, чтобы предупредил наркома Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецова о приведении флота в боевую готовность № 1» (В.А. Анфилов. Дорога к трагедии сорок первого года. Москва, 1997, с. 213–214). На чем основано это утверждение Анфилова, неизвестно, он ни на кого не ссылается. Однако ни Жуков, ни Кузнецов об этих словах Сталина в своих воспоминаниях ничего не сообщают. Пока считаю невозможным доверять этой информации.
Далее говорит сам нарком ВМФ.
«Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого. Берусь за телефонную трубку. Первый звонок на Балтику – В.Ф. Трибуцу:
– Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один – боевую. Повторяю еще раз – боевую.
Он, видно, ждал моего звонка. Только задал вопрос:
– Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли или базы?
Сколько раз моряков одергивали за «излишнюю ретивость», и вот оно: можно ли стрелять по врагу? Можно и нужно!
Командующего Северным флотом А.Г. Головко тоже застал на месте…
– Как вести себя с финнами? – спрашивает Арсений Григорьевич. – От них летают немецкие самолеты к Полярному.
– По нарушителям нашего воздушного пространства открывайте огонь.
– Разрешите отдать приказание?
– Добро.
В Севастополе на проводе начальник штаба И.Д. Елисеев.
– Вы еще не получили телеграмму о приведении флота в боевую готовность?
– Нет, – отвечает Иван Дмитриевич.
Повторяю ему то, что приказал Трибуцу и Головко.
– Действуйте без промедления! Доложите командующему».
(«Накануне», с. 273).
 |
| Роль Николая Кузнецова в подготовке флота к войне до сих пор подвергается сомнению. Фото 1939 года |
В это же время в пограничные округа передавалась директива № 1 наркома обороны:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
д) никаких других мероприятий без дополнительного распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков.
21.6.41 г.»
(Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Том 1. Новости, 1995, с. 377–378.)
Передача директивы адресатам была окончена узлом связи Генштаба 22 июня в 0.30.
Как видно из текста этой директивы, она не содержала прямых санкций на введение на флотах и флотилиях оперативной (или боевой) готовности № 1.
Получив в копии директиву наркома обороны № 1, Кузнецов передает на СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, и ДуВФ только для сведения военных советов ее содержание в части, их касающейся, за своей подписью:
«Военным советам СФ, КБФ, ЧФ, командующим ПВФ и ДуВФ
№ зн/88
В течение 22.6–23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности встретить возможный удар немцев или их союзников.
Приказываю, перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Кузнецов»
(Русский архив: Великая Отечественная: приказы и директивы народного комиссара ВМФ в годы Великой Отечественной войны. Том 21 (10). Москва, 1996, с. 12).
Эта директива 22 июня в 1.12 была отправлена из шифроргана на узел связи для передачи адресатам.
ОБСТАНОВКА НА МЕСТАХ
А что же делалось на флотах и флотилиях после получения директивы наркома ВМФ № зн/87? Достаточно полный ответ содержится в книгах «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Военно-исторический очерк. Т. 1,2,3. Главный штаб ВМФ. 1959–1962» и «Боевая летопись Военно-Морского Флота, 1941–1942. Воениздат, 1992», а самый полный – в документах Центрального военно-морского архива.
Итак:
Северный флот
22 июня
В 0.56 по радио получен приказ наркома о переводе флота на боевую готовность № 1 (№ зн/87).
В 1.15 дан приказ по флоту о переходе на боевую готовность № 1.
В 1.35 получена директива наркома о возможном 22–23 июня внезапном нападении немцев и повторным приказанием о переводе флота на боевую готовность № 1 (№ зн/88).
В 2.20 директива наркома доложена командующему флотом и члену Военного совета флота.
В 4.25 флот перешел на боевую готовность № 1.
Краснознаменный Балтийский флот
21 июня
В 23.37 по устному приказанию наркома дан приказ по флоту о переходе на боевую готовность № 1.
22 июня.
В 0.30 Береговая оборона Балтийского района перешла на боевую готовность № 1.
В 0.56 получен приказ наркома о переводе флота на боевую готовность № 1 (№ зн/87).
В 2.32 получена директива наркома о возможном 22–23 июня внезапном нападении немцев и повторным приказанием о переводе флота на боевую готовность № 1 (№ зн/88).
В 2.40 Кронштадтская ВМБ (военно-морская база) перешла на боевую готовность № 1.
В 3.30 штаб флота получил донесение о потоплении нашего транспорта «Гайсма» немецкими торпедными катерами.
В 3.45 командир Кронштадтской ВМБ доложил командующему флотом о постановке немецкими самолетами мин на Кронштадтском фарватере и в открытой части Ленинградского морского канала. Позднее стало известно об атаке одним из самолетов торпедой и обстреле транспорта «Луга» на Красногорском рейде.
В 4.50 командир Лиепайской ВМБ донес командующему флотом о налете немецких самолетов на базу и о переходе немецкими войсками государственной границы.
В 5.17 отправлена по флоту директива Военного совета с объявлением о нападении немцев на базы флота и порты и приказанием силой оружия отражать его.
В 6.00 большая часть флота перешла на боевую готовность № 1.
Около 13.00 на траверзе Петергофа (Петродворца) подорвался на мине и затонул транспорт «Рухну».
В соответствии с директивой штаба флота:
в 14.00 на подходах к Лиепае была начата постановка оборонительного минного заграждения;
во второй половине дня из Лиепая в Усть-Двинск и Вентспилс вышли шесть подлодок, танкер и восемь транспортов.
К 19.00 флот перешел на боевую готовность № 1.
В течение дня зенитная артиллерия Лиепайской ВМБ и 148-й истребительный авиаполк ПрибОВО отразили 15 налетов 135 немецких самолетов, сбив при этом три самолета врага.
Черноморский флот
В 1.15 по приказанию наркома (№ зн/87) дан приказ по флоту о переходе на боевую готовность № 1.
В 1.55 в Севастополе объявлен «Большой сбор».
К моменту начала войны на боевую готовность № 1 перешли: 61 зенитный артполк ПВО главной базы, 1, 2, 3 и 116 артдивизионы Береговой обороны Главной базы, 12 самолетов, ЭПРОН, ДуВФ, Батумская ВМБ.
В 3.15 начался налет до девяти самолетов противника, сбросивших мины на фарватер у входа в Севастопольскую бухту. Две мины упали на берег и взорвались.
В 3.25 Одесская ВМБ перешла на боевую готовность № 1.
В 3.30 Николаевская ВМБ перешла на боевую готовность № 1.
В 3.50 окончился налет самолетов противника. 59-я отдельная железнодорожная зенитная артиллерийская батарея сбила один самолет (по другим данным, были сбиты два самолета).
С 4.15 над Севастополем барражировали наши истребители.
В 4.35 командующий флотом приказал произвести траление в северной и Южной бухтах и на подходах к Севастополю.
В 4.55 Новороссийская ВМБ перешла на боевую готовность № 1.
В течение дня весь флот перешел на боевую готовность № 1.
В 20.30 в районе бухты Карантинная подорвался на мине и затонул буксир СП-12.
Дунайская военная флотилия
22 июня
В 2 часа флотилия перешла на оперативную готовность № 1. Корабли и суда были замаскированы, батареи изготовились для немедленного открытия огня.
В 4.15 румынские батареи и мониторы открыли огонь по Рени, Карталу, Килии, Вилкову и по кораблям флотилии. Авиация противника нанесла удар по Измаилу. Ответный огонь корабельной, береговой и армейской артиллерии заставил противника прекратить стрельбу. Попытки противника переправиться через Дунай были сорваны совместными действиями флотилии, 14-го стрелкового корпуса и 79-го погранотряда.
В 13.20 в воздушном бою над Измаилом истребителями 96-й отдельной авиаэскадрильи сбили три самолета противника, еще один самолет сбила зенитная артиллерия.
Пинская военная флотилия
22 июня
В 2.30 получена телеграмма наркома ВМФ: «Немедленно перейти на оперативную готовность № 1».
В 4.50 на флотилии была введена оперативная готовность № 1.
В 9.00 авиация противника совершила первый налет на корабли флотилии.
Силы флотилии вышли из Бреста в Кобрин для оказания содействия войскам 4-й армии ЗапОВО».
Представляется, что приведенная выше достоверная информация позволяет убедиться в том, что директиву о переходе флотов и флотилий на оперативную готовность № 1 Н.Г. Кузнецов на самом деле отправил 21 июня в 23.50. При этом решение об объявлении оперативной готовности № 1 СФ, КБФ, ЧФ, ДуВФ, ПВФ он принял самостоятельно, поскольку приказа свыше (от Председателя СНК Сталина, которому он как нарком был подчинен) на это действие он не получал.
СТАЛИНСКАЯ САНКЦИЯ
Второй тайной, которую Брезкун пытается разгадать в своей статье, а точнее, сам ее создает, являются дата и время, когда Сталин дал первую санкцию на осуществление подготовительных мер к отражению возможной агрессии Гитлера.
Сергей Брезкун утверждает: «Есть немало оснований предполагать, что армия и флот первую санкцию Сталина… получили заблаговременно – где-то 18–19 июня 1941 года». Такими основаниями он, видимо, считает приказы наркома обороны от 19 июня 1941 года о развертывании к 23–25 июня фронтовых командных пунктов и о выполнении к 30 июня маскировки аэродромов, воинских частей и других военных объектов в западных приграничных округах, а также разведывательный полет 18 июня командира 43-й истребительной авиадивизии ЗапОВО полковника Захарова вдоль государственной границы. Однако никаких доказательств причастности Сталина к этим событиям Брезкун не приводит. Выдумав тайну из создания фронтового командного пункта в Киевском ОВО в городе Тернополе (Юго-Западный фронт), заставляет читателей смеяться над его беспокойством об отсутствии таких командных пунктов в других округах. Ведь те, кто прочитал «Воспоминания и размышления» Жукова (Том 1, издание 1995 года, с. 361–362), знают, что фронтовые командные пункты располагались: Северо-Западного фронта – в районе Паневежиса, Западного – в районе Обуз-Лесны, Юго-Западного – в Тернополе, Южного – в Тирасполе.
Но вернемся к вопросу о том, когда же Сталин впервые разрешил проведение подготовительных мер для отражения фашистской агрессии.
Выскажу, конечно, личное мнение.
Наверное, можно считать, что это случилось 8 марта 1941 года, когда Постановлением СНК СССР был объявлен призыв на большие учебные сборы более 900 тыс. человек, что позволило доукомплектовать личным составом 99 из 198 стрелковых дивизий и пополнить части других родов войск, штабы, тылы. Несколько иной подход позволяет предположить, что это произошло в апреле-июне, когда нарком обороны получил разрешение и отдал распоряжения на выдвижение из внутренних, Дальневосточного и Забайкальского округов армий второго стратегического эшелона, а затем войск вторых эшелонов западных приграничных округов в соответствии с планом стратегического развертывания на случай войны с Германией (Ю.А. Горьков, с. 70–71).
Наконец, думается, что имеет право на существование и версия, утверждающая, что разрешение на проведение подготовительных мер для отражения фашистской агрессии впервые было дано Сталиным около 22.00 21 июня 1941 года, когда он внес последние правки в директиву наркома обороны № 1, которая приказывала западным пограничным округам быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников, но никаких других мероприятий (можно понимать, что отражение удара – тоже «другое» мероприятие. – Р.З.) без дополнительного распоряжения не проводить.
Однако оценка своевременности и полноты предпринятых мер не является целью данной статьи.
