Максим Шевченко Московские, кавказские и ставропольский теракты этой весны откликнулись в публичном пространстве удивительно согласованным эхом.
Кавказ – источник проблем, он мешает нам жить, он непонятен, а, стало быть, опасен, а поэтому┘ отделите Кавказ – вещал и вещает стройный политико-медийный хор.
У каждого, конечно, своя партия и своя тема в этой оратории разрушения Российской Федерации.
Либералы, для которых свет клином сошелся на «цивилизованных» США, Западной Европе и Израиле, рассуждают о том, что Кавказ – это сектор Газа, а поэтому его надо отделить, обнести стеной, по верху пустить колючку и ток.
Силовики, у которых публичный бред приобретает контуры оперативных мероприятий, а спецоперации порой носят характер бреда, силятся взять всех кавказцев под неусыпный контроль.
Патриоты-коммунисты, ненавидящие режим и грезящие о райской жизни в СССР, предлагают создать «союз славянских народов» (что бы сделал с ними за это грузин товарищ Сталин, догадайтесь сами).
А «национал-государственники» объявляют православие государствообразующей религией с таким видом, будто в России нет ни Дагестана, ни Чечни, ни Ингушетии, ни Карачаево-Черкесии, ни Кабардино-Балкарии.
Но всю эту разношерстную публику объединяет одно – они не приемлют Кавказа таким, каков он есть – с его насыщенной палитрой народов, традиционным обществом, острой политической жизнью, высоким, приобретенным огромной ценой за годы советской модернизации интеллектуальным уровнем значительной части населения и активным сопротивлением процессам социальной и технологической деградации.
На просторах Азии именно Россия остается единственным историческим проектом социальной модернизации интернационального и даже интерцивилизационного типа.
И только поэтому она до сих пор, несмотря на все свои кровавые исторические эксперименты, притягивает к себе народы и их любопытствующее внимание.
Именно поэтому народы готовы (пока еще) платить огромную цену за доступ к процессам развития и проектирования исторических смыслов, олицетворяемых Россией.
Собственно, вне проектно-смысловой исторической темы и нет никакой России.
Вне – она просто пятно на мировой карте, березки, какие-то экранизации Достоевского, истерическая пьянка с цыганами и атрибутами в стиле «а-ля рюс» от лучших заведений на Брайтон-Бич и для большинства – весьма неуютное место простой человеческой жизни.
Кавказ – в России не по своей воле, он сопротивлялся ее жестокому влиянию дольше и изощренней других.
Но прошел кровавую алхимическую реакцию XX века для того, чтобы, чудесным образом оставаясь Кавказом, стать одновременно Россией – войти в ее научную, культурную, политическую элиту, предложить ей свою волю и мужское презрение к смерти.
Вложить в Россию надежды и жажду будущего с кавказским акцентом.
Если предположить, что смыслы России, позволяющие ей продолжаться в истории, заложены в ней самой – например, в преодолении тех внутренних противоречий, из которых она состоит, – то Кавказ становится важнейшим смыслом России XXI века.
Он – самое большое из противоречий России, которые заложены в ее внутренней природе. Он один из последних ресурсов русской истории. Последних нереализованных смыслов нашей страны, нашего великого проекта.
Уберите Кавказ, и Россия останется всего лишь какой-то унылой транзитной равниной, по которой – еще непонятно – стоит ли строить великую дорогу из Европы к Тихому океану, если древний Шелковый путь проходит южнее, через более приветливые и насыщенные людьми страны?
Уберите Кавказ, и Россия сожмется до буржуазной шикарной, греховно-вульгарной Москвы и замершей в ожидании новых социальных подачек согбенной страны.
Уберите Кавказ, и почти законной мести его обитателей, как мести кредиторов, векселя которых уже не оплатят, что сможет противопоставить территория, называвшаяся некогда Россией, кроме бегства в объятия Запада – рационально милостивого к коллаборационистам, иррационально беспощадного к врагам и технологично безразличного ко всем остальным?
Либералы-западники сравнивают Кавказ с Алжиром. А Россию с Францией. Но это их всегдашнее подлое, смердяковское про умную и «весьма глупую-с нацию».
Но Алжир – колония, жители которой не имели одинаковых гражданских прав – арабы, берберы и французы.
Северный Кавказ – правовое и гражданское поле Российской Федерации. Все его жители независимо от национальности и вероисповедания имеют такие же конституционные права, как и обитатели Москвы.
Каким же уровнем лицемерия и подлости надо обладать, чтобы на словах рассуждая о правах человека, на деле вести дело к лишению миллионов жителей Северного Кавказа их гражданских, конституционных прав?
Да и представим себе на мгновение, что Кавказ отделился.
Последствия этого будут расхлебывать вовсе не те умники и теоретики из московских, американских, еэсовских и израильских кухонь, которые пробрасывают такие мыслишки «как бы вслух».
Северный Кавказ будет разорван на разные анклавы и атакован самыми радикальными силами террора вкупе с их «антитеррористическими» врагами-партнерами. Он станет в стократ более страшной территорией, чем та, в которую, волею Запада, превращен Афганистан.
Оплатят афганизацию Кавказа своей кровью миллионы жителей современной Российской Федерации, которых заставят сражаться друг с другом в этнических войнах.
И которых потом обязательно придут «мирить» (по югославскому сценарию) так чаемые и восхваляемые либеральной публикой «миротворческие» силы НАТО.
Поэтому сегодня, слыша все эти антикавказские рассуждения вышеперечисленной публики, на память приходит фраза, некогда прозвучавшая в русском парламенте в предгрозовую осень из уст историка, либерала и патриота: «Что это – глупость или измена?»
Я же добавлю: мы, верящие в русский проект независимо от нашего вероисповедания или взглядов, должны осознать, что битва за Кавказ – это битва за последний смысл русской истории.
