Сергей Аксенов Казалось бы, возвращение Церкви монастырей и храмов можно только приветствовать. Однако представители клира, в ведении которых оказываются святыни, далеко не всегда обладают необходимыми для этой должности знаниями и опытом. В результате уникальные архитектурные ансамбли начинают переделываться в соответствии с далеко не безупречными вкусами конкретных людей. Речь идет даже не об уничтожении культурных ценностей, а об истреблении того духа, который царил в этих местах на протяжении веков. Наиболее яркий пример - изменения, происходящие в последнее время на территории московского Донского монастыря.
Еще совсем недавно Донской был тихим полузапущенным музеем. На фоне советской Москвы он казался оазисом старины: дворянские могилы, храмы и старые липы, которые описывал Шмелев. Самое древнее здание в монастыре - Малый собор, построенный в конце XVI века. Почти каждая плита в его каменном полу - надгробие. Рядом с наместниками обители покоятся отпрыски известных дворянских родов. Здесь же похоронен Патриарх Тихон, проведший в Донском последние дни своей жизни.
Не менее уникален и монастырский некрополь. Недаром на его территории часто снимали фильмы о старой России, недаром его всегда любили художники. Сюда были привезены горельефы старого храма Христа Спасителя, здесь сохранились особо почитаемые народом святыни: статуя Христа на могиле Ясюнинского и мозаичная икона Николая Угодника в часовне Левченко. Что ни могила, то часть отечественной истории: Волконские, Долгорукие, Мещерские, Трубецкие...
Достопримечательности монастыря можно перечислять очень долго: это и храм Михаила Архангела, и усыпальница князей Голицыных, и нижний - Сретенский - храм Большого собора. Он был выстроен в начале XVIII века на средства грузинского царя и поэта Арчила. В нем похоронены князья Багратионы и их потомки. При советской власти в монастырский сад свозили остатки разоренных усадеб и дворцов, на северной стене вдоль сада разместились уцелевшие фрагменты разрушенных храмов, Сухаревой башни, Красных ворот.
Но времена меняются. Сейчас сокровища Донского монастыря простым смертным недоступны. Лишь изредка, только по субботам и воскресеньям и только до 16.00, посетителей пускают в некрополь. До недавних пор и это запрещалось, пока наместник монастыря архимандрит Агафодор (Маркевич) не дал своего "милостивого" разрешения.
Без всяких объяснений закрыт сад, Малый собор, нижний храм Большого собора и усыпальница Голицыных. В покои Патриарха Тихона, где оборудован его музей, пускают только избранных. Храм Иоанна Златоуста у северных ворот, хотя и отреставрирован, но открывается не чаще, чем раз в год. Да и сами северные ворота, не закрывавшиеся веками и помнящие знаменитые дореволюционные крестные ходы из Кремля, теперь наглухо заперты.
Первое, что открывается взору при входе в обитель, - танки и бронетехника. Иного места для "Танковой колонны им. Дмитрия Донского", видимо, не нашлось. Поражает и обилие охраны. Угроза терроризма, конечно, существует, но почему из-за этого нужно превращать монастырь в подобие лагерной зоны?
Не менее дико на исторически сложившейся территории монастырского комплекса-заповедника выглядят новоделы: храм во имя Патриарха Тихона и часовня над колодцем. Впрочем, зайти в них могут лишь особы, приближенные к наместнику. В тот недолгий период, когда к надкладезной часовне пускали посетителей, на ней можно было прочесть надпись: "Сооружено на средства Московского индустриального банка".
Почти вся старинная монастырская брусчатка теперь залита асфальтом. Автомобилей в монастыре целый парк, и содержатся они со тщанием. Да и гости настоятеля ездят отнюдь не на троллейбусах.
Похоже, в Донском монастыре все устроено так, чтобы не возникало желания там задерживаться. Нечего, дескать, православным на "идолов" глазеть - пришел, помолился и ушел. Я был свидетелем того, как эти "идолы" (уникальные надгробия, музейные экспонаты) варварски выбрасывались из голицынской усыпальницы.
Хотя настоятелем монастыря формально считается Патриарх, реальное управление сосредоточено в руках архимандрита Агафодора, выходца из украинской глубинки. К понятиям типа "культура" и "наследие" он относится с нескрываемой неприязнью, будучи некомпетентным в этих столь важных для его должности областях. Безусловно, он показал себя хорошим организатором-хозяйственником и неплохим регентом. Вот только Донской монастырь - это не украинская глубинка.
Если продолжать и дальше смиряться с происходящим в Донском монастыре, оправдываясь тем, что мирянину вообще не подобает вмешиваться в монастырские порядки, то кто положит предел торжеству варварства? Патриархия? Но Патриарх бывает здесь регулярно, и, видимо, все делается с его ведома и благословения. К тому же архимандрит Агафодор до своего назначения в Донской служил именно при Патриархе, в Чистом переулке. Так что фигура это явно не случайная.
Молчит Министерство культуры, молчит Общество охраны памятников. Осенью 2001 года Музей архитектуры, изгнанный в начале 90-х из того же Донского без предоставления адекватного помещения, провел у себя выставку "Святыни, мерзости и редкости в Донском монастыре", издал сборник статей, где проблема эта поднималась. Однако все было сделано с такой деликатностью, с такой робостью и беззубостью, что нынешний хозяин Донского, вероятно, только ухмыльнулся. Если вообще об этом узнал.
В Донском монастыре царит атмосфера страха, ничего общего не имеющего со страхом Божиим. От этого становится нездоровым и духовный климат. Как следствие многие из тех, кто искренне любил этот монастырь, с болью от него отвернулись. А ведь он - уникальный памятник той самой православной культуры, основы которой сейчас пытаются привить российским школьникам.
