Игумен Вениамин Когда-то креационизм ассоциировался с религиозным мракобесием, но сегодня мы наблюдаем обратную картину. Сегодня дипломированные креационисты требуют у эволюционистов, чтобы они были учеными и выступали с научных позиций, а не выдавали бы желаемое за действительное. Ведь, по сути дела, у эволюционистов нет ни одного прямого доказательства своей теории. Никто никогда не наблюдал, как один род превращается в другой.
Все сводится к «раскладыванию пасьянсов» из косточек и других «деталей». «Смотрите, мол, сколько сходства!» Ссылка на миллионы лет тоже очень помогает. «Да за это время кто угодно в кого угодно может превратиться!» Сегодня они еще более путают картину, бездоказательно утверждая, что человек и обезьяна имеют общего предка, которого никто не видел.
По креационизму постоянно ударяют из тяжелых орудий. Например, в конце марта этого года «Известия» опубликовали статью «Новый обезьяний процесс», подписанную десятком академиков и несколькими докторами наук. В ней утверждалось, что «эволюцию следует понимать как не управляемый никем и не предусмотренный заранее процесс случайных мутаций и естественного отбора». Далее торжественно утверждалось, что жизнь на Земле существует более трех миллиардов лет, что палеонтологическая летопись подтверждает теорию эволюции и что якобы найдены «недостающие звенья» эволюции.
Напомню, что еще не из всех музеев антропологии убраны подобные «недостающие звенья», оказавшиеся грубыми подделками. Можно предположить, что с «палеонтологической летописью» вопреки заверениям маститых материалистов тоже дело обстоит не самым благополучным образом. В палеонтологическом летописании труднее поймать за руку, чем при реконструкции, например, целой семьи по одному зубу «человека из Небраски». Но уж очень хочется найти то, что предполагалось уже найти заранее.
Академики явно вводят широкую публику в заблуждение, когда бодро утверждают, что уже найдены переходные формы между человеком и обезьяной. Предположение в науке вообще-то принято называть гипотезой, а не доказанной теорией. Дарвинизм не имеет ни одного прямого доказательства своей истинности. Ею могло бы быть только непосредственное наблюдение процесса эволюции.
Мне хотелось бы возразить новым дарвинистам: во-первых, на каком основании делается совершенно бездоказательный вывод, что генетическое (частичное) сходство означает генетическое родство? Может быть, никакого общего предка и не было? И с самого начала было множество параллельных генетических линий, и все модификации, столь дорогие дарвинистам, были и происходят только внутри одного генотипа?
Во-вторых, согласно теории вероятности, мутации происходят случайным образом по всем многочисленным параметрам живого организма, причем не только в прошлом, но и в настоящем. Как показывают математические расчеты, даже времени существования Вселенной (около 15 млрд. лет) оказывается недостаточно для возникновения человека.
В-третьих, естественный отбор происходит, но кто его осуществляет? Дарвинисты говорят – «все происходит само». Таким образом, они ловко запрятывают телеологию (целеполагание), которая все-таки присутствует в гипотезе эволюции. Дарвинисты наделяют, таким образом, природу божественными функциями самоорганизации, самоусложнения, то есть разумом, способным творить чудеса: из неживого творить живое, создавать сложнейшие системы. Но не надо быть специалистом по термодинамике и теории вероятностей, чтобы не верить таким сказкам.
На основании каких критериев дарвинисты называют адаптацию эволюцией? Строго говоря, эволюция предполагает усложнение системы. Знаменитые вьюрки, которых наблюдал Дарвин на Галапагосских островах, различались друг от друга, но все-таки принадлежали к одному виду. Можно не выходя из дома заметить, что дерево, растущее на открытой местности, отличается от дерева того же вида, растущего в лесу. При существующей псевдонаучной методике можно с таким же успехом доказать, что не человек произошел от обезьяны, а наоборот.
И тем не менее я бы не хотел чрезмерно упрощать картину. Существует еще компромиссная гипотеза направленной эволюции, согласно которой мутации (изменения) происходили не случайным образом, а направленно под действием некоего организующего начала – Бога. Такой точки зрения придерживался, в частности, священник Александр Мень.
Пока же эволюционистам хотелось пожелать быть поскромнее и называть свое учение гипотезой, а не научной теорией.
