Сергей Ряховский Новость о том, что лютеране Дании предлагают (или предполагают) отказаться от некоторых концепций традиционного христианства, к сожалению, уже не выглядит чем-то особенным. На самом деле когда люди, считающие себя христианами, всерьез обсуждают возможность не только однополых браков, но и рукоположения гомосексуалистов, стоит ли удивляться предложению о пересмотре библейского взгляда на судьбу человека в вечности? Это все – звенья одной цепи, даже если авторы этих концепций никогда не общались друг с другом.
Мы являемся свидетелями глубокого кризиса в христианстве. Этот кризис охватил не только отдельные конфессии. Его признаки в равной степени заметны во всех христианских Церквах, хотя и проявляются они по-разному. Поскольку этот кризис связан не с ситуацией в отдельной стране или конфессии, а с теми процессами, которые происходят в мире. С теми изменениями, которые происходят в жизни людей, их сознании и мировоззрении. Можно сколько угодно ругать философию постмодернизма за отказ от абсолютных ценностей, можно (и нужно) не соглашаться с тем, что зло называется добром, а добро – злом, можно справедливо указывать на те последствия, к которым приводит потеря нравственных ориентиров. Но нельзя закрывать глаза на то, что эта философия стала основой жизни большинства наших современников. Даже если они об этом и не догадываются.
В такой ситуации Церковь оказывается перед очень непростым выбором. Стремление сохранить христианское мировоззрение, основанное на абсолютных ценностях, часто приводит к тому, что христианство вытесняется на обочину жизни. И даже не потому, что люди не соглашаются с тем, что мы им предлагаем. Они нас часто просто не слышат. Мы говорим на чужом для них языке, оперируем чуждыми для них понятиями, и люди нас не понимают.
Другой подход – попытка быть современными, понятными, – опасен возможностью потери самой сути христианства. Что, на мой взгляд, и происходит сейчас во многих европейских (и не только европейских) деноминациях. Христос умер, чтобы избавить человечество от греха, дать нам исцеление от этой смертоносной болезни. Когда же вместо этого предлагается считать болезнь нормальным состоянием, когда библейская мораль приносится в жертву постмодернистской «толерантности» или когда ревизии подвергается сердцевина христианского учения – вопрос о вечном спасении, – это уже не христианство.
Кажется, альтернативы нет. Мы либо превращаемся в маргиналов, не способных влиять на этот мир и преобразовывать его силой Святого Духа, тем самым, предоставляя Божье творение в полное распоряжение «князя мира сего». Либо мы растворяемся в этом мире и перестаем отличаться от него. Тем самым утверждая, что мир, как он есть сейчас, и есть «царство Божие». И тот, и другой подход при всем их различии приводит к одинаковым результатам. Мы становимся «солью, потерявшей силу». Может быть, правы те, кто считает, что нужно говорить о нашем времени не только как об эпохе постмодернизма, постиндустриализма и проч., но и как об эпохе постхристианства?
Мы столкнулись с очень непростым вызовом. Однако изучение истории христианства показывает, что мы не первые, кто имеет дело с подобной угрозой. Не первый раз в истории традиционное христианство вдруг оказывается в чьих-то глазах «лживым, скучным и несовременным» учением. На протяжении почти четырехсот лет (со II-го по V-й век) еще совсем молодая Церковь отстаивала Истину в борьбе с гностицизмом, весьма, надо сказать, привлекательным учением. Имеющим, кстати, немало общего и с современным постмодернизмом. Вопросы, которые стояли на повестке дня того времени, тоже угрожали самой сути христианства, поскольку это были вопросы, связанные с личностью Спасителя. В этой борьбе Церковь окрепла и смогла стать той силой, которая преобразовала не только Римскую империю, но и все те «варварские» народы, которые эту империю завоевывали. Христианские корни Европы нужно искать именно в том времени!
Еще пример. Протестантская Реформация XVI века была во многом ответом на тот вызов, который был брошен Церкви светским гуманизмом эпохи Возрождения: кто является мерой всех вещей: человек или Бог? Реформация дала достойный ответ на этот вызов, и этот ответ лег в основу той Европы (и Америки), которую мы знаем сейчас. Точнее, какой она была до последнего времени. И те горькие плоды, которые стали закономерным результатом отказа европейцев от своего фундамента, еще больше показывают верность этого утверждения. Список примеров можно продолжать, поскольку Церкви приходилось решать и проблему рабства, и вопрос о священности человеческой жизни вообще, и множество других. Каждый раз казалось, что ответа нет. Каждый раз Церковь этот ответ находила. Каждый раз Церкви приходилось меняться. Но это никогда не происходило за счет отказа от фундаментальных христианских принципов. Конечно, были те, кто предлагал пожертвовать главным. Но такие предложения продемонстрировали свою нежизнеспособность. А Церковь, «столп и утверждение Истины», остается в этом мире свидетельством Того, Кто ее создал, и Кто сказал, что «врата ада ее не одолеют».
Я уверен, что так будет и на этот раз. Мы имеем дело с очень непростыми вопросами. Иногда у нас нет готового ответа, более того, этот ответ не так просто найти. Но это – не повод отказываться от того основания, на котором строится христианство, от того пути, который прошла Церковь за эти два тысячелетия, от тех плодов, которые она дала миру. Это – не повод отказываться от Того, Кто умер за нас, Кто дал нам надежду, радость и силу. Такая позиция не поможет нам быть Его свидетелями и влиять на этот мир, преображая его для Христа. «Соль, потерявшая силу», уже ни к чему не годна. Ее «выбрасывают вон, на попрание людям», что уже местами и происходит. Мы не должны забывать и того, что ответа нет и у наших оппонентов. «Решения», которые они предлагают, не удовлетворяют их самих. История учит нас, что человек со временем убеждается, что его «ответы» не дают ему того, что он ищет. Не дают ни мира, ни радости, ни основания для жизни. И люди ожидают от Церкви, что она будет говорить не то, что говорят все. Люди ждут от нас ответов, к которым невозможно прийти человеческим умом. Они ждут от нас мудрости Божьей. И Бог готов открывать ее тем, кто верен Ему и сострадает этому миру.
Мир, в котором мы живем, постоянно бросает нам все новые и новые вызовы. Мы не должны их бояться, не должны от них прятаться, не можем их игнорировать. Мы призваны дать на них ответ. Поскольку именно в этих вызовах – возможность для нас принести современным людям вечное Евангелие Иисуса Христа. Мне жаль моих братьев, которые так легко отказываются от своего шанса. Хочется верить, что они ищут путь к сердцам людей. Но ищут, к сожалению, не там. Церковь должна быть современной. Но эта современность не означает отказа от сути христианства. Современность Церкви в том, чтобы обращаться к актуальным проблемам этого мира, рассматривать их с позиций христианского мировоззрения и давать людям ответ на понятном им языке. А также – идти туда, где люди страдают, и делать для них хоть что-нибудь. Я убежден, что на этом пути мы никогда не превратимся в «соль, потерявшую силу». Не станем «постхристианами».
