Роман Чугуевский
Любой прихожанин мечети становится в глазах россиян кандидатом на роль террориста.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
В современной России религия начинает играть все более важную роль, проникая в различные сферы жизни. Однако наша страна всегда была и остается многонациональной и поликонфессиональной. Естественно, что в таком случае говорить следует не об одной религии, а о разнообразных вероучениях, исповедуемых нашими соотечественниками. В мультикультурном и плюралистичном мире XXI века различным религиям просто необходимо вести между собой конструктивный диалог. Но насколько эффективным будет такое взаимодействие в условиях нашей страны?
Крупнейшие религии в России – православие и ислам. Естественно, что этим двум общинам нужно наладить нормальные взаимоотношения друг с другом. Но если Православная Церковь в нашей стране уже твердо стоит на ногах, то можно ли то же самое сказать о мусульманстве?
Прежде всего стоит поднять вопрос о численности мусульман в России. К сожалению, точного ответа на него найти не удастся. В разное время из разных источников были получены противоречивые данные о 10, 20 и даже о 30 млн. российских мусульман. Социологические опросы выявляют примерно около 7 млн. Складывается такое впечатление, что число проживающих в РФ мусульман зачастую искусственно завышается. Кому это может быть выгодно? Спекулирующим на сенсациях журналистам или религиозным деятелям, спешащим сделать Россию исламской страной хотя бы на словах (причем чем радикальнее такой деятель, тем больше, согласно его утверждению, число мусульман, населяющих страну). При переписях населения не собирают данные о религиозной принадлежности граждан, а российская Конституция гарантирует свободу вероисповедания.
Но давайте предположим, что мусульман в России даже те самые 30 млн. Сколько из этого гипотетического количества исповедуют ислам, придерживаются его норм и обычаев? Люди могут называть себя мусульманами лишь по традиции, быть так называемыми этническими мусульманами, но при этом не соблюдать пищевых запретов и не совершать намаз. Так что говорить о точном количестве практикующих мусульман опять-таки трудно. Узнать это можно лишь одним способом – добавив в опросные листы социологов во время Всероссийской переписи населения пункт о вероисповедании.
Есть и другой фактор, ограничивающий развитие мусульманства в России, – исламофобия. Любой человек в чалме, посещающий мечеть, женщина, надевшая хиджаб, в глазах многих россиян становятся потенциальной угрозой, кандидатами на роль террориста. Понятно, что такое отношение вынуждает мусульман закрываться в своем тесном кругу, отгораживаться от остального общества. А такая обособленность никак не может способствовать диалогу и открытости.
А между тем традиционный, мирный ислам сам немало страдает от рук экстремистов, ваххабитов, непримиримых к иноверцам и инакомыслящим, убивающих имамов и муфтиев на Северном Кавказе. В Дагестане, Ингушетии, Чечне и в других кавказских республиках противостоящих ваххабизму духовных лидеров ликвидируют из-за их взглядов: настоящий ислам резко отрицательно относится к насилию, убийствам, вооруженной борьбе. Умеренные исламские лидеры, таким образом, мешают экстремистам использовать религиозные лозунги как прикрытие, как оправдание войн и терроризма.
Но террором деятельность ваххабитов не исчерпывается. Как заявляет исламовед Роман Силантьев, они контролируют до 80% российских исламских СМИ, сталкивают между собой традиционных мусульман, негативно высказываются в адрес христиан, иудеев и представителей других религий. Если существующая тенденция сохранится, то, по мнению Силантьева, число мусульман, желающих жить мирно с христианами, чрезвычайно уменьшится и бесконфликтному сосуществованию вероисповеданий в России придет конец.
Все глубже становится раскол не только между ваххабитами и традиционным исламом. Последний, в свою очередь, также раздирают противоречия. К настоящему времени в России, по данным разных источников, насчитывается несколько десятков мусульманских централизованных структур. И вряд ли хоть один из религиозных лидеров выражает мнение хотя бы половины российских мусульман. А если добавить сюда длительное противостояние двух весьма заметных в мусульманском обществе фигур – главы Совета муфтиев России шейха Равиля Гайнутдина и лидера Центрального духовного управления мусульман шейха Талгата Таджуддина, картина получится не самая оптимистичная. Кстати, Гайнутдин часто обвиняется своим оппонентом в симпатии к ваххабитам и чуть ли не в проповедовании «чистого» ислама. Но в основе противостояния двух шейхов лежит скорее всего борьба за власть и влияние, а не идеологические разногласия. Хотя российским мусульманам от этого не легче.
Таким образом, диалог приходится выстраивать между относительно благополучным и неофициально поддерживаемым властью православием и раздираемым противоречиями исламом, вынужденным испытывать на себе постоянное давление экстремистов. Получается, что участники этого диалога явно неравноправны. К тому же российская история не способствовала развитию у нашего народа способности к партнерству, к конструктивному взаимодействию. Традиции политкорректности и мультикультурности ему не совсем близки. Вот подчиняться тому, кто сильнее, уважать его власть (или диктовать свою волю тем, кто слабее) – это в большей степени нам привычно. Это грустно, но это так. Так что предполагаемый конструктивный диалог между христианством и мусульманством может превратиться в беседу между старшим и младшим братом, с соответствующим снисходительным, покровительственным отношением первого к последнему.
Но времена меняются. Численность россиян идет на спад. А вот количество этнических мусульман на территории России – большей частью благодаря миграции – продолжает увеличиваться. То бишь «старший брат» дряхлеет и стареет, а «младший» подрастает, крепнет на глазах. Мусульман в нашей стране в обозримом будущем станет больше, чем христиан, и вполне может случиться так, что многие из представителей российского ислама обратятся к самым радикальным его формам. Тогда конструктивному диалогу так и не суждено будет начаться.
