Анатолий Саватеев
Пример вождей исламского сопротивления прошлого вдохновляет нынешних ливийских повстанцев.
Фото Reuters
В так называемых арабских революциях (которые с научной точки зрения следовало бы именовать мятежами, переворотами, антиавторитарными выступлениями) отразились, с одной стороны, процессы глобализации в их западном варианте и, с другой – традиционные парадигмы исламской цивилизации. Их причудливое взаимодействие, которое проявляется как в противоборстве, так и в симбиозе, соперничестве и взаимной адаптации, пожалуй, с большей доказательностью, чем любые иные критерии, способно объяснить причины и суть потрясений, переживаемых арабскими странами. Тем более что взятые по отдельности экономические, социальные, демографические и даже политические факторы не могут дать исчерпывающего ответа на вопрос о предпосылках выступлений в этих североафриканских странах, выделяющихся своим относительным благополучием на общем фоне мусульманского мира.
Арабская Африка и Ближний Восток, превратившиеся в зону бурных антиправительственных выступлений, давно являются частью глобального мира, реальность которого определяется в значительной мере действием современных средств массовой коммуникации – Интернета, телевидения, газет и радио. Господствующие в них западные социокультурные образы и модели поведения (в частности, демократия в ее формальном выражении, упор на закон как тотальное средство разрешения всех вопросов) идут вразрез со сложившимися в местной среде установками, отдающими основную дань традиционным морали, верованиям, коллективному мировосприятию, эмоциональным ценностным характеристикам. Западная политическая и правовая культура в наибольшей степени отвечает идеалам и стремлениям молодой, образованной части арабского общества – часто тем людям, которые, имея высшее образование, в том числе полученное за рубежом, остаются невостребованными на родине в силу безработицы и винят в этом (вполне справедливо) традиционные порядки и власть. Свое будущее молодые люди связывают с выходом за пределы исламских социально-политических и культурных условий, с заменой моральной, ценностной шкалы на формально-правовые, западные стандарты отношений в обществе. В связи с этим отвергаются многие ценности восточного общества, которые – особенно властные отношения – начинают восприниматься (в значительной мере оправданно) как отсталые, консервирующие застой, несовместимые с развитием – в первую очередь экономическим. Воплощением застоя видится верховный правитель, идеалом – западная, прежде всего американская, правовая и политическая культура. Но конечным результатом становится размывание фундаментальных, цивилизационных основ бытия индивида и общества, постепенно перерастающее в отказ части образованной молодежи от отечественных ценностей во имя западных.
Революционеры прибегают к способам, которые, напоминает петербургский арабист Евгений Зеленев, именуются термином «аль-фитна» (смута) и которые сводятся к свержению политической верхушки. Аль-фитна как явление весьма распространено в истории практически всех стран региона и представляет собой устойчивую форму политической борьбы. Термин «аль-фитна» встречается в Коране 35 раз и всегда в отрицательном значении. Его можно перевести как «соблазн», «безумие», «заблуждение», «смута».
Что такое смута в арабской политической практике? Это массовые выражения протеста против существующей власти людей различных социальной принадлежности и политических убеждений, с которыми официальные власти не в состоянии справиться. Возникающая политическая неопределенность развития событий призвана скрыть интересы и цели закулисных политических фигур, нередко пытающихся манипулировать сознанием и действиями участников событий. Термин «аль-фитна» в первую очередь характеризует состояние сознания вовлеченных в события негодующих масс. Попытки влиятельных лиц направить стихию протеста в нужное русло также составляют особый аспект аль-фитны. В любом случае аль-фитна расценивается как зло, в борьбе с которым оправданы все средства, включая уничтожение носителей смуты. Впервые под таким названием в историю исламского мира вошли события 656–661 годов, когда в Халифате развернулась ожесточенная схватка за верховную власть. Позднее подобные смуты случались неоднократно, в том числе в XIX и XX веках: например, в 1882, 1919, 1991–1992 годах в Египте, в 1908 году – в Сирии. Нынешние антиправительственные выступления вошли в арабскую историческую литературу под названием «смута в месяц Рамадан».
Тем не менее в каждой из стран, пораженных антиавторитарными выступлениями, есть своя специфика, анализ которой выводит на поверхность факторы цивилизационного свойства. Так, в Ливии выступления против Муаммара Каддафи не случайно начались в восточной части страны – Киренаике. Эта область – вотчина мусульманского духовно-религиозного ордена Сенусийа, созданного авторитетным североафриканским улемом (богословом) Мухаммадом ас-Сенуси в первой половине XIX века. Социально консолидированный, воспринявший ряд ваххабитстких идей – в частности, воссоздания раннеисламского государства – орден оказал упорное сопротивление французским и итальянским колонизаторам. Во Второй мировой войне выступил на стороне союзников, с согласия которых в 1951 году тогдашний лидер Идрис ас-Сенуси, потомок Мухаммеда ас-Сенуси, провозгласил себя королем Ливии. Но уже в 1969 году король был свергнут группой офицеров во главе с будущим лидером ливийской революции Муаммаром Каддафи.
Обращает на себя внимание апатия исламистских организаций (за исключением египетских «Братьев-мусульман»), которые, казалось бы, должны были воспользоваться смутой, чтобы перехватить инициативу и привести к власти своих людей. Тем не менее в конфликты, по большому счету, ни одна из довольно многочисленных групп, если не считать разрозненные выступления исламистов в Алжире, не вмешалась. Запоздалые заявления представителей «Аль-Каиды», пожалуй, только подтверждают предположение о цикличности развития исламистских идей.
Пока можно констатировать, что антиавторитарные выступления в арабском мире оказались неожиданными как для Запада, так и для исламистов. Вполне возможно, что после серьезных потрясений в охваченных смутой государствах произойдут изменения формально демократического характера. Однако едва ли они приобретут необратимый характер – стоит только вспомнить революцию 1979 года в Иране: цивилизационной основой в этих регионах был и остается ислам, и он, безусловно, еще вернет свои позиции.
