Михаил Бабкин
РПЦ выгодно напоминать об убийстве царской семьи, но участие самой Церкви в свержении Николая II замалчивается. Фото с сайта www.patriarchia.ru
В предпоследний день своего визита, 18 мая, на площади перед екатеринбургским храмом-памятником На крови во имя всех святых, в земле Российской просиявших, Патриарх Кирилл обратился к верующим с проповедью, в которой поделился своим пониманием трагических лет истории России XX века.
Говоря о величии Российской империи, Патриарх утверждал: «Эта великая страна набирала огромную экономическую мощь, которая стала угрожать другим могущественным странам и силам, и в результате, как мы знаем, была развязана мировая война, вслед за которой последовало крушение российской державы. А почему это произошло? А потому что людям внушили, что, разрушив свою страну и убив царя, они станут счастливыми, они построят богатое и справедливое общество, где все будут равны и где все будут наслаждаться благами». Продолжая рассуждать о судьбах страны и, в частности, революционной эпохе, глава РПЦ также сказал: «Один из больших вопросов, ответ на который раскрывает самый главный смысл нашей истории, заключается в следующем: а почему нам не удалось построить того общества, о котором мечтали люди? Почему нам не удалось добиться того самого процветания и справедливости, ради которой убили царя, а потом вздыбили страну гражданской войной?» Проецируя эти слова на известные исторические события, можно заключить, что, по мнению Патриарха, революция 1917 года (и Февральская, и Октябрьская, как звенья одной цепи) делалась народными массами для того, чтобы «разрушить страну и убить царя». И что Гражданская война началась лишь после убийства Николая II.
Удивительно, но подобных концептуальных воззрений придерживался и предшественник Кирилла – Патриарх Алексий II (Ридигер). По мнению Алексия II, Гражданская война и период репрессий начались лишь с убийства государя Николая II и его семьи. Об этом утверждалось, например, в патриаршем послании к участникам состоявшегося 16 июля 2003 года освящения того же екатеринбургского храма На крови во имя всех святых, в земле Российской просиявших. В том обращении говорилось: «85 лет назад, 17 июля 1918 года, в Екатеринбурге была расстреляна семья последнего российского императора. Страдальчески погибли святые царственные страстотерпцы император Николай II и императрица Александра Феодоровна, их чада – царевич Алексий, великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Вместе с ними приняли кончину их верные слуги. Последовавшая затем братоубийственная Гражданская война и годы репрессий, коснувшиеся практически каждой семьи, все дальнейшие и даже нынешние нестроения в отечестве нашем являются следствием нашего отступления от того пути, которым Россия не раз приходила к славе и могуществу».
Аналогичные тезисы прозвучали и в выпущенном 16 июля 2008 года «Послании Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в связи с 90-летием убиения святых царственных страстотерпцев». В документе говорилось: «Совершенное в июле 1918-го злодеяние положило начало тем трагическим событиям, которые пережил наш народ в минувшем ХХ веке».
Таким образом, два названных московских Патриарха проповедуют весьма оригинальные взгляды на общеизвестные факты истории России: что Гражданская война и репрессии в России начались с убийства царской семьи, совершенного в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Между тем общепринятой является точка зрения, что Гражданская война началась за несколько месяцев до расправы над царской семьей. Так что расстрел в Екатеринбурге произошел вследствие уже идущей Гражданской войны.
По-нашему мнению, Патриархи делают акцент на убийстве Николая II, но не на Февральской революции 1917 года (в ходе которой была свергнута монархия), чтобы отвлечь православную общественность от скрупулезного рассмотрения действий духовенства в узловой период истории России и перевести внимание на довольно частный эпизод, коим, по существу, является убийство отрекшегося 2 марта 1917 года от своего престола императора. Мотив «перевода стрелок» понятен: ведь к свержению монархии высшее духовенство причастно самым непосредственным образом (главным образом, члены Святейшего Синода – высшего органа церковного управления), а ко второму оно прямого отношения не имеет.
Об Октябрьской революции Патриархи также предпочитают не вспоминать, поскольку в первые недели власти большевиков духовенство Православной Церкви занимало аполитичную в целом позицию, чем так или иначе способствовало установлению в центре и на местах новой власти. Протесты же со стороны священнослужителей в отношении советского руководства зазвучали лишь после того, как большевики стали затрагивать материальные интересы Церкви.
Поскольку революционные события 1917 года официальные представители РПЦ предпочитают обходить молчанием, работающие в структурных подразделениях Московского Патриархата историки также «не замечают» их. Будучи связанными церковной дисциплиной (нарушение которой ведет к соответствующим последствиям вплоть до канонических наказаний), церковные исследователи обязаны подчиняться воле своего начальства и соответственно должны равняться на их идеологические установки. Результат налицо: тема политической позиции духовенства как в период Февральской, так и Октябрьской революций среди церковных авторов уже много десятилетий является зоной едва ли не полного умолчания. Церковные историки создают свои работы, основываясь в первую очередь на определениях Архиерейских Соборов, но не на исторических фактах, они создают не научную историю Церкви XX века (особенно первой его трети), а «священную историю» РПЦ (подробнее в «НГР» от 20.04.11).
Можно предположить, что звучащие с высоты патриаршего амвона исторические «новшества» рано или поздно войдут в учебные курсы (например, «Основ православной культуры»). Такая перспектива не может не вызывать протест и опасения у независимых ученых и представителей общества.
