Елена Рыйгас
«Пояс Славы» Ленинграда дублируется «поясом» храмов и маршрутов крестных ходов.
Фото с сайта www.mitropolia.spb.ru
На протяжении последних 10 лет «Зеленый пояс Славы», создание которого относится к 60–80-м годам XX века, через полстолетия оказался продублированным «церковным» поясом, состоящим из храмов, поклонных крестов и маршрутов крестных ходов, устраиваемых православными верующими. Вслед за конфессиональной перемаркировкой воинских мемориалов ожидается пересмотр истории в сторону абсолютизации решающей роли если не духовенства, то почитаемых православных святынь в обороне и освобождении города от блокады.
Усиление присутствия религиозных, преимущественно православных, деятелей в мемориальных мероприятиях, связанных с военной тематикой, уже несколько лет назад историк и священнослужитель дьякон Александр Мусин обозначил как попытку «воцерковить Неизвестного Солдата». Эту же тенденцию конфессионализации основных достижений Красной армии в годы войны отметила религиовед Светлана Алейникова, проследив на примере официальной риторики семантический сдвиг с «подвига» на «жертвенность», которая, по мнению клерикалов, могла мотивироваться только православной верой. При этом, как отмечает Мусин, воцерковление Неизвестного Солдата основывается на представлении о «канонической территории» РПЦ, что и объясняет ту легкость, с какой сейчас происходит церковная приватизация основных элементов военно-мемориальной семиотической структуры, созданной в советские годы (когда Россия начиная с 1918 года была «канонической территорией» государственного атеизма).
Светлана Алейникова обратила внимание на то, что в своих проповедях священнослужители делают акцент на победе русского духа, напрочь исключая материальные факторы военного успеха: индустриализацию и перенос производства в тыл, благодаря чему в середине войны был достигнут перевес в оружейной и технической мощи. Телеологические религиозные легенды, объясняя и обосновывая роль православия в победе над фашистской Германией, тоже пренебрегают технологическими деталями. Например, Ленинград якобы выстоял в годы войны только потому, что вдоль его границ крестным ходом была пронесена (или транспортирована на самолете) Казанская икона Божьей Матери. Затем эта икона была привезена в Сталинград, где ее перемещали по самым опасным участкам фронта. Успех Сталинградской битвы, согласно этому сказанию, был предопределен молебнами генералитета и солдат перед иконой. Тихвинской иконе Божьей Матери, похищенной немцами во время войны и возвращенной в Россию только в 2004 году, тоже приписываются достижения одновременно в двух операциях советского командования. После воздушного крестного хода с этой иконой якобы началось отступление немцев от Москвы. Затем Тихвинская икона способствовала успеху Тихвинской наступательной операции 10 ноября 1941 года, в ходе которой немецким войскам не удалось соединиться с финскими.
Фольклорное сознание не могло пройти мимо такого важного события в мировой истории, как Дорога жизни по Ладожскому озеру. Несмотря на то что воздушные и водные перевозки через акваторию озера начались в первые же дни войны, ведущая роль в спасении населения осажденного города отводится иконе Божьей Матери «Невская скоропослушница», поскольку в день ее церковной памяти, 22 ноября 1941 года, началась доставка грузов по льду Ладожского озера и, как утверждают экскурсоводы храмов, «в Ленинград стал поступать хлеб, и люди были спасены от голода». Именно в этой религиозной легенде раскрывается механизм мифотворчества. Благодаря СМИ, делающим акцент только на действии ледовой трассы (с ноября 1941 по апрель 1942 года и с декабря 1942 по январь 1943 года), в массовом сознании Дорога жизни действительно часто отождествляется только с переправкой грузов по замерзшему озеру.
Но кроме ледовой, как уже говорилось, была еще водная и воздушная навигация. Организация всех трех видов перевозки требовала неимоверных усилий тысяч военных, инженеров и сотен ученых, не говоря уже о синхронизации административных и военно-стратегических ресурсов. Мифотворческая же логика основывается на простом календарном совпадении начала действия ледовой трассы и церковного празднования одной из почитаемых православных икон, хотя сразу же возникает несколько вопросов: какая роль отводится в патриотической церковной историографии Владимирской иконе, празднование которой приходится на 8 сентября? Сопоставляется ли начало «смертного времени» вследствие снижения норм выдачи хлеба с 20 ноября с близко расположенным церковным праздником в честь «Невской скоросполушницы»? И как тогда можно интерпретировать важную для ленинградцев дату 25 декабря, когда нормы выдачи хлеба были увеличены? По православному календарю в этот день отмечается память Спиридона Тримифунтского, а по католическому – Рождество Христово. На сайте Александро-Невской лавры долгое время висел раздел, посвященный иконе «Невская скоропослушница», который так и назывался «Блокадная заступница». При этом интересно отметить, что ни на сайте, ни в речи экскурсоводов лавры ни разу не возникло упоминания о том, что перед входом в Троицкий собор лавры на Советском участке кладбища находится могила Михаила Нефедова – советского военачальника, который приложил титанические усилия к организации спасительной для блокадного Ленинграда ледовой трассы.
В перекодировании воинской мемориальной тематики с общенародной на православно-церковную присутствуют скрытые претензии на пересмотр истории вообще и вклада советского народа в победу над фашизмом в частности. Возможно, именно поэтому в качестве скрытого противостояния этой тотальной конфессионализации два года назад представители мусульманской и еврейской общин открыли мемориальные плиты, посвященные в одном случае памяти советских солдат, ушедших на войну из Таджикистана, в другом – «Сыновьям и дочерям еврейского народа – защитникам и жертвам блокадного Ленинграда».
Таким образом, вслед за конфессионализацией символического наследия советской эпохи происходит разрушение единого мемориального комплекса, связанного с победой советского народа над фашистской Германией. К этому комплексу относятся не только воинские мемориалы в открытом пространстве, но и, например, памятные доски с перечнем имен погибших сотрудников в каждом учреждении. Однако и эти списки могут быть включены в православные синодики безотносительно к религиозной принадлежности упомянутых людей. В мае этого года настоятель Князь-Владимирского собора Петербурга совершил литию по «бессмертному полку» Горного института. Воцерковление Неизвестного Солдата в этом случае получило логическое продолжение.
