Откровения и умолчания маршала Баграмяна

И.Х. Баграмян. Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе. М.: Центрполиграф, 2022. 655 с.

Зачем читать эти воспоминания сегодня? Описания больших войсковых операций Великой Отечественной – безусловно, самая главная их часть. Полковник, а затем генерал Баграмян сначала разрабатывал их в качестве штабного работника, затем осуществлял в качестве командующего армией и фронтом. Битвы эти описаны вдохновенно. Но они давно стали частью военно-стратегической науки и истории великой войны. Впервые воспоминания Баграмяна были опубликованы в 1971–1977 годах, полвека назад.

Характеристики военачальников и государственных деятелей (Сталин, Жуков, Конев, Рокоссовский, Шапошников, Тимошенко и др.) и перипетии боевого пути прославленного маршала, безусловно, интересны. Но воспоминания его писались с расчетом на советскую цензуру, и многое в них приходится вычитывать между строк.

Иван Христофорович пишет (или литобработчики пишут с его слов) этаким средневзвешенным и объективированным советским слогом. Все командармы, генералы и военные специалисты – выдающиеся и незаурядные личности. И только тончайшие нюансы позволяют понять, что этого генерала (скажем, Кирпоноса) он считал авантюристом. Этого члена военного совета (например, Вашугина) – демагогом. Этого генштабиста (скажем, Шапошникова) – незаурядным стратегом и искусным дипломатом.

Вместе с тем некоторые характеристики определенно носят характер полемический. Скажем, Ивана Конева мемуарист изображает как человека прямодушного, чрезвычайно остроумного и большого книгочея. Притом что стереотип восприятия маршала Конева как человека большого дарования, но без интеллектуальных притязаний, этакого крестьянина-самородка, сложился уже в ходе войны или вскоре после нее.

Навык такого чтения между строк сегодня читателем во многом утрачен. И по этой части мемуары Баграмяна особенно нуждаются в толковом и объективном комментарии. Увы, таким комментарием издательство не озаботилось.

Скажем, мы не прочтем в этой книге о разгроме Академии Генштаба в 1937 году, через год после основания. Баграмян ограничивается фразой «К глубокому сожалению, в конце 1937 года Академия Генерального штаба в результате нарушений социалистической законности потеряла значительную часть своих кадров». Ни слова о том, что все руководство Академии, многие ее преподаватели и слушатели были арестованы и большей частью расстреляны. Когда в августе 1938-го состоялся первый выпуск Академии, слушателей уцелела примерно треть.

И все это нисколько не смущало военное руководство страны. В конце 1937 года, подводя итоги учебы в РККА, нарком Ворошилов утверждал: «Выдвижение новых молодых кадров, проверенных и преданных делу Ленина-Сталина и нашей Родине, на командную и политическую работу уже дает самые положительные результаты и в ближайшее время скажется невиданными успехами во всех областях».

Между прочим, Баграмян тогда едва не пострадал и сам. Ему вменялась в вину кратковременная служба поручиком в армии дашнаков (армян-националистов) в годы Гражданской войны. Еще тяжелее было положение другого будущего маршала – комбрига Говорова; но до их арестов тогда все же не дошло.

Более того, в процессе «выдвижения молодых кадров» Баграмян из слушателя Академии сделался ее преподавателем. Правда, нельзя утверждать, что Большой террор придал ускорение его карьере: он пришел в Академию полковником и ушел в 1940-м в войска полковником. Рост по службе вплоть до генерала армии происходил уже во время войны.

Что же позволило Ивану Христофоровичу (урожденному Ованесу Хачатуровичу) уцелеть в страшных мясорубках эпохи? Не в последнюю очередь коммуникабельность. И умение в нужное время оказаться в нужном месте.

Скажем, в 1924-м Баграмян оказывается в Ленинграде на Высших кавалерийских курсах, в особой группе командиров полков. «В нашей учебной группе были А.И. Еременко, Г.К. Жуков, Н.Л. Мишук, К.К. Рокоссовский, П.Л. Романенко, Я.А. Савельев, С.П. Синяков, В.И. Чистяков. Люди совершенно разные по складу характера... Но все они уже тогда были испытанными командирами – волевыми, смелыми в мыслях и поступках...

Из всех нас, пожалуй, самым упорным был Андрей Иванович Еременко. Имея за плечами всего четыре класса земской школы, он с редким трудолюбием осваивал обширную и насыщенную учебную программу. Настойчивость и неутомимость остались у него на всю жизнь и с особой силой проявились в Великую Отечественную войну.

Георгий Константинович Жуков среди слушателей нашей группы считался одним из наиболее талантливых. Он уже тогда отличался не только ярко выраженными волевыми качествами, но и особой оригинальностью мышления. На занятиях по тактике конницы Жуков не раз удивлял нас какой-нибудь неожиданностью. Его решения всегда вызывали наибольшие споры, и он обычно с большой логичностью умел отстаивать свои взгляды.

Особую симпатию в группе вызывал к себе элегантный и чрезвычайно корректный Константин Константинович Рокоссовский. Стройная осанка, красивая внешность, благородный, отзывчивый характер и великолепная спортивная закалка, без которой кавалерист не кавалерист, – все это притягивало к нему сердца товарищей. Среди нас, заядлых кавалеристов, он заслуженно считался самым опытным конником и тонким знатоком тактики конницы».

О будущем маршале Еременко мемуарист приводит занятный анекдот:

«Однажды в манеже наша группа должна была заняться рубкой лозы. Еременко подъехал к руководителю занятий и доложил, что он на своем Герое рубить лозу в манеже не может, так как его конь привык к фронтовым условиям и стоит, мол, ему почувствовать, что всадник выхватил клинок из ножен, как он безудержно помчится вперед, не разбирая пути, как в атаке. Руководитель, видимо, не очень-то поверил слушателю и сказал только, что Еременко будет рубить лозу последним. Но в действительности все произошло так, как говорил Андрей Иванович. Едва он обнажил саблю, конь рванулся и понес всадника на амфитеатр, окружавший манеж. Как ни старался Еременко урезонить своего Героя, он при очередном прыжке зацепился за перила, и оба, конь и всадник, упали на трибуны и серьезно пострадали».

Другом Георгия Жукова Баграмян остался на всю жизнь. И с другими будущими маршалами сохранил отличные отношения. И в службе это ему, несомненно, помогало.

Примерно то же получилось с первым набором слушателей Академии Генштаба. Из уцелевших получился «маршальский курс». Маршалами Советского Союза стали Баграмян, Василевский, Говоров и Захаров (и только по причине гибели не успел стать Ватутин). Шесть человек стали Героями Советского Союза, трое – дважды Героями (и Баграмян в их числе).

Впрочем, пресловутое умение вовремя оказаться в нужном месте требуется даже футболисту. И уж конечно, это непременное качество для успешной военной карьеры. Конечно, вместе с храбростью и волей, осторожностью и стратегическим талантом. Этими качествами маршал Баграмян также был наделен сполна. H