Борис Подопригора
Гаубицы «Малка» широко применяются в зоне конфликта. Фото Владимира Карнозова
Недавняя годовщина специальной военной операции России на Украине (СВО) располагает к подведению некоторых итогов.
Правда, все, что относится к России, просеем через сито неизбежной самоцензуры. Об остальном скажем подробнее. В основном в стилистике «с одной и с другой стороны».
АРМИЯ ОБЖИВАЕТСЯ, СТРАНА СОСРЕДОТОЧИВАЕТСЯ
Итак, Россия. С одной стороны, продолжение спецоперации, безотносительно от первоначальных ее планов, привело к позиционному противостоянию. Стратегическая инициатива, при любых нюансах, нами удерживается: до 20% бывшей территории Украины – под нашим контролем.
Не претендуя на далеко идущие прогнозы, назову главное: армия стала «обживаться» на поле боя. Это существенно, потому что многие российские военные кампании начинались неважно. Но потом наш национальный ресурс – в самом широком смысле этого слова – брал, так сказать, свое.
Обращаясь к информационно-политической составляющей, признаем очевидную недооценку противником нашего потенциала. За ним стоит не пресловутая привычка народа и армии «довольствоваться малым», а осознание большинством сограждан той правды, за которую идет бой.
И еще. Без всяких кавычек спасибо западной пропаганде. Она делает все, чтобы это большинство населения России мобилизовать на отпор. Потому что на кону стоит выживание страны. Во всяком случае, на майдан в России рассчитывают лишь те, кто не задается вопросом: входит ли в планы президента Путина собственное поражение?
Упрощать ситуацию не будем. Думается, к лету она станет яснее. Тогда вспомним и скажем больше. Многое прояснит исход боевых действий в Артемовске и вокруг него.
БОЛЬШЕ ВОПРОСОВ, ЧЕМ ОТВЕТОВ
С другой стороны, назову то, что, по мнению многих специалистов, позволит нарастить усилия. По меньшей мере три фактора требуют учета.
Во-первых, вне временных рамок планирования не бывает. Тем более боевого. Зато беспрепятственная доставка западного оружия через украинскую границу давно вызывает вопросы.
Во-вторых, недостает субъектности освобожденных территорий ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей. Насколько их население чувствует себя гражданами России? Кто и как готов защищать российские интересы? Это не снимает встречного вопроса о достаточности, скажем так, общероссийского влияния на судьбы новых сограждан.
Требует прояснения не менее актуальная роль украинцев, проживающих в нашей стране. На чьей они стороне и как они благодарят нас за «гостеприимство»?
Есть вопросы и относительно нашего влияния на население собственно Украины. Оно во многом дезориентировано русофобской пропагандой. Но не забыло ни селянских привычек жить сегодняшним днем, ни родственников в России – их имеют около 40% граждан Украины. К этому вопросу мы еще вернемся.
В-третьих, многие считают, что «культурный фронт» запаздывает за действиями войск. Отечественный и судьбоносный характер СВО подводит к вопросу: где, образно говоря, фильм «Александр Невский 2.0»? Где песня «Вставай, страна огромная» в современной редакции?
Тема эта столь многогранна, сколь и актуальна. Скажем больше: информация о спецоперации, обращенная внутрь страны, оставляет впечатление чрезмерной прямолинейности. Во всяком случае, не помешала бы большая изобретательность. После завершения СВО подробнее поговорим о мягкой силе.
АРМИЯ ВОЮЕТ, СТРАНА РАЗБЕГАЕТСЯ
Итак, Украина. Страна в лице своего политического класса отреклась от исторического единства с русскими и белорусскими соседями (при полном сохранении самобытности). И утратила преимущества естественного, исторически испытанного моста между Востоком и Западом.
И все это ради призрачной роли западного форпоста в борьбе с Россией. Абсолютное большинство населения Украины боится этому выбору перечить. Хотя и старается всеми правдами и неправдами спасти своих близких от мобилизации.
Лучше слов скажут цифры. В странах Запада находятся, по разным оценкам, от 5 до 7 млн граждан Украины. А в России (с учетом выходцев из четырех бывших восточноукраинских областей, даже не считая Крыма) – даже больше.
Как тут можно обосновать «исторический антагонизм» украинцев и русских, на котором настаивает Киев? И стоит ли слушать лидеров страны, утратившей за 30 лет половину своего населения (с 52 млн в 1991 году оно уменьшилось едва ли не до 20 млн сегодня).
С одной стороны, солдат ВСУ воюет как велят и как может. Пропагандистское неистовство делает свое дело: Россия в публичных оценках значительной части воюющих и провожающих на войну – воплощение вселенского зла. Часто в карикатурном обличии «орков» и «быдломассы». При этом можно одновременно обвинять Россию в удержании Запорожской АЭС и в ее регулярных обстрелах: пропаганда в логике не нуждается.
Но с другой стороны… Знаю, тема поведения украинцев в плену табуирована. Тем более что боевая биография многих спешно призванных хлопцев исчисляется неделями. Даже по западным источникам соотношение потерь – примерно 1:5, понятно, в чью пользу.
Мы никого не хотим унизить. Но многие украинские военнопленные настойчиво уверяют, что их призвали насильно, за что клянут киевских политиков. Вспомним афоризм Уинстона Черчилля: «Храбрейшими из храбрых порой командуют гнуснейшие из гнусных».
Кроме того, некоторые украинские пленные вспоминают адреса родственников в России – в подтверждение общих корней. И главное: со слов отцов и дедов обвиняют нас в первопричине своих сегодняшних бед: в развале Советского Союза. И все это – на «великом и могучем». С его характерной экспрессивностью. Правда, уже потом, после обмена, многие снова становятся «щирыми самостийщиками».
Проблема видится и в другом: в последнее время в антироссийской пропаганде усилились призывы к мести любым русским. Кого-то это побудит к действию.
Но тем временем вопрос «что дальше?» уже стучится в обыденную повестку. Украина несет невосполнимые потери – прежде всего в живой силе. Особенности размещения критически важных промышленных объектов привели к уничтожению около 40% из них.
Никакой «план Маршалла» уже не обнадеживает того, кто не разучился считать и думать. Исподволь на Украине формируется «партия реализма». Она аккуратно именуется «партией разграничения». Проблема – в Западе. Кто там эту партию поддержит? И на каких расширенных геополитических условиях?
АМЕРИКА ДАЛЕКО, ЕВРОПА РЯДОМ
Коллективный Запад. Тут никаких пальцев для перечисления не хватит.
С одной стороны, общая формула «демократический Запад против имперской России» с оговорками подтверждает свою действенность. Версия Запада состоит в том, что после 1991 года нам было предложено примкнуть к основанию «всемирной пирамиды», не переча ее вершине, то есть Соединенным Штатам. Тем более что альтернативная «советская пирамида» рассыпалась.
На словах с этим согласны большинство американских союзников. Тем более что изматывающая Россию война соответствует интересам всех ее недругов.
С другой стороны, между США и Западной Европой есть различия. Во многом они связаны с географией.
Украина для американцев – почти Афганистан. Она далеко и никак не затрагивает их повседневную жизнь. Зато обогащает американский ВПК – второй после банковской сферы источник стратегической прибыли и гарант все той же «пирамиды».
А Россию, как многие считают, на худой конец всегда можно подкупить окорочками. А ее ядерный потенциал – это нечто абстрактное, во всяком случае, практически не подтвержденное. В этом убеждены главные американские советники по России – эмигранты, десятилетиями уверяющие в обнищании и загнивании своей прародины.
Но в Европе начинают сознавать, что последствия украинского конфликта неизбежно скажутся на всем континенте, до сих пор благополучном.
Впрочем, любой разговор с парижанином рано или поздно выруливает на «исламский фактор». Но сегодня уже с не меньшей тревогой говорят об украинских беженцах, потому что «вакансий водопроводчиков на всех не хватит». А для предложений типа «можу мыти полы» уже не хватает изгородей вокруг православных храмов. Когда же объектом нападок украинских беженцев становится русская учительница в Дании – тут есть о чем задуматься не только миграционным службам, но и политикам.
Но главное – в другом. Благополучие Европы во многом зиждилось на стабильных поставках российских энергоресурсов. Кому еще не ясно, кто и почему взорвал «Северные потоки»?
Нынешняя ситуация для Европы пока не критична, но весьма неприятна: цены на энергоносители выросли почти на треть. А «зеленая энергетика» вдохновляет только Грету Тунберг.
КИТАЙ СЕБЕ НА УМЕ, НО ВЫБИРАТЬ ПРИДЕТСЯ
Сюда постепенно добавляется и многогранный китайский фактор, «неинтересный» еще год назад. Совсем недавно мы слышали со всех западных «сторон»: «При чем здесь Китай? Он «завоевал» 25% мирового рынка среднего класса и будет этим дорожить».
Действительно Пекин не спешит что-то резко менять ни в политике, ни в экономике. Он занят своим «одним поясом-путем»: геоэкономической магистралью Восток-Запад. Заодно поглядывает на Северный морской путь. Ищет, чем нам в этом смысле обоюдовыгодно помочь.
Но с другой стороны, китайцы как никто сознают: сегодняшнее давление на Россию рано или поздно приведет к столкновению Запада с Востоком как таковым. Когда Запад конструирует откровенно антикитайский блок AUKUS (Австралия-Великобритания-США), тихоокеанский аналог НАТО, когда Запад перечеркивает главную дипломатическую надежду Пекина на постепенную интеграцию Тайваня по модели Гонконга – куда деваться Китаю? Формирование политического ответа Вашингтону в виде российско-китайско-иранского партнерства – уже в работе.
СЕМЬ МИЛЛИАРДОВ ЗРИТЕЛЕЙ
Расширим географию. Мысль об уязвимости Запада посещает всех участников ШОС и БРИКС. Даже шире: в странах, насчитывающих 7 млрд населения (против одного условно прозападного), задаются вопросом, что перспективнее; встроиться в «западную пирамиду» или подучить китайский язык. Не забывая и русский…
Кстати, китайские термины «санкции» и «стимулы» близки – в расширенно-понятийном смысле. Как обстоит с «политической синологией» у тех, кто этими санкциями грозят?
Да и по-русски санкции – это, конечно, плохо, но банально. К тому же что является условием их снятия?
Еще один интересный вопрос: что лет десять спустя останется от пресловутой «западной пирамиды»? Не то ли самое, что от забытой Вестфальской системы 1648 года? Она казалась незыблемой на века, универсальной системой для поддержания мира. Как, впрочем, и Ялта 1945 года, и Хельсинки 1975 года – система, сохранившаяся лишь в части, поддерживающей всю ту же «пирамиду». Не станет ли спецоперация на Украине предвестием и катализатором коренных геополитических перемен?
Незавершенность многих политических и военных процессов не позволяет сказать больше – во всяком случае, определеннее. Мы сознательно обходим тему ядерного или иного оружия массового поражения. Дай бог, чтобы не возник повод о нем вспомнить…
