Андрей Фарутин Минувшая зима в Карелии выдалась суровой и заставила обратить внимание на тяжкое положение лиц без определенного места жительства, а попросту говоря - без крова, - и поразиться угрожающим масштабам этого социального бедствия, ставшего уже привычной чертой российской действительности. Прозвучали такие страшные цифры: только в Петрозаводске насчитывается около 2,5 тыс. бомжей - почти 1 процент всего населения города!
С наступлением теплых деньков многие из них обычно растекаются по окрестным лесам, пытаясь прокормить себя рыбалкой и примитивной охотой, грибами да ягодами, воровством овощей с огородов дачников и совхозных полей... Но в холодную пору "бескровные люди" все-таки тянутся в города, разбредаются по обогреваемым подвалам, по превратившимся в притоны квартирам собутыльников и заброшенным хибарам, осваивают помойки и свалки, перебиваются случайными заработками грузчиков, попрошайничеством или мелкими кражами.
Антитеррористические рейды милиции по проверке бесхозных помещений не очень-то их тревожат, а если и сгоняют с насиженных мест, то ненадолго. Обустроить всю эту разношерстную бездомную публику все равно негде. Единственный дом ночного пребывания, открытый в Петрозаводске лет шесть назад, рассчитан всего на 40 мест. По свидетельству директора этого муниципального учреждения Геннадия Чехонина, наплыв посетителей сюда минувшей зимой был гораздо больше, чем обычно.
Однажды в тридцатиградусный мороз он встретил поутру двух полураздетых бродяг, один из которых коченел в резиновых кедах. Сам предложил им приют: мол, накормим, обогреем, обуем и оденем. Бомжи согласились, но через несколько дней, разжившись одежкой и обувью подобротнее, снова ушли в подвалы.
Всего в прошлом году петрозаводский дом ночного пребывания предоставил временное жилье 272 бездомным, среди которых было 50 женщин. Медицинскую помощь здесь удалось оказать 753 бедолагам, 58 получили утраченные ранее паспорта, а 89 даже устроились на работу и, возможно, начали путь к обретению нормальной жизни.
Ведь в бомжи попадают совершенно разные люди. Кто-то напрочь теряет себя из-за беспробудного пьянства, привыкая после водки к дешевому одеколону или спиртсодержащим техническим суррогатам. Таким выбраться со дна без посторонней помощи труднее всего, особенно если они успели распродать свои дома и квартиры. Другие, вернувшись из заключения, остались без жилья давно, еще с тех пор, когда в законе не оговаривалось их право на сохранение прописки там, где они жили до зоны. А иные опускаются "на дно" случайно - от нежданной беды, или от временной слабости, или даже от склонности к вольным путешествиям...
В их среде и теперь встречаются колоритные типажи, подобные Актеру, Барону, другим героям горьковской пьесы "На дне". Их хорошо помнят в том же доме ночного пребывания, ставшем разве что более цивилизованной ночлежкой, чем век назад. Помнят, например, видавшего многие страны бывшего капитана дальнего плавания и раздавленного наездом бандитской "крыши" некогда преуспевавшего бизнесмена, двух окончивших с красными дипломами мединститут странствующих врачей-оборванцев и чуть не сломавшегося от неурядиц талантливого художника...
О последнем вспоминают особо подробно. Попав в "дом горьких судеб", парень первым делом попросил холст и краски. Да такую картину нарисовал на холщовом мешке из-под гуманитарной посылки, что в "Художественном салоне" ее сразу оценили в пять тысяч рублей. Потом на пару месяцев живописец исчез. Оказалось, что его прихватили какие-то лихие ребята, увезли в другой город, заставили оформлять интерьер кафе. Держали взаперти, кормили плохо, ко всему прочему - били. Не вынесла его тонкая натура, сбежал художник от горькой судьбины. Твердо решил "завязать" с рискованными предприятиями. Сейчас и вовсе остепенился, женился, устроился оформителем в приличную коммерческую фирму.
Далеко не многим бомжам удается столь же удачно выбраться из трясины. Еще хуже то, что следом за собой они иногда тянут на дно своих детей. В Петрозаводском суде нередко рассматриваются дела о нарушении прав подростков на жилье. Спивающиеся родители выписывают их из благоустроенных квартир, которые продают или обменивают по сомнительным договорам с риелторами-"кидалами". Зачастую сами взрослые остаются потом без крова или переселяются вместе с детьми в деревянные развалюхи на городские окраины, а то и в ближние сельские районы.
По мнению начальника отдела охраны прав детей петрозаводской мэрии Людмилы Лысковой, чтобы предупредить подобные нарушения закона, достаточно получить справку паспортной службы о всех, кто проживал в продаваемых квартирах и новых адресах прописки прежних жильцов. Но соблюдение этого принципа до сих пор не стало правилом. Потому трудно себе представить череду жилищных проблем, возникающую у покупателей квартир в тех случаях, когда суд выносит решение в пользу пострадавших детей после трех-четырех перепродаж жилья. Не получив адекватной компенсации затраченных средств, люди могут стать бомжами.
Необходимость создания новых детских приютов, ночлежек, хосписов стала особенно очевидна после появления в Петрозаводске посреди лютой зимы десятков мигрантов из Таджикистана. Удивительно, как они вообще добрались до суровых северных краев в такие трескучие морозы. Это было подобно приезду забытого цыганского табора - местные-то цыгане давно живут в своих домах в пригороде да ближних поселках.
Таджички в цветастых платьях расселись с малыми полуголыми детьми прямо на обледеневших центральных улицах, выпрашивая подаяние у закутанных в шубы и дубленки северян. Мэр Петрозаводска Виктор Масляков тут же поставил на планерке в администрации обеспокоившие его вопросы: "Как произошел этот внеплановый наплыв южан? На что они живут? Где ночуют?"
Семейство одного из прибывших таджиков 50-летнего Тошмурода Давронова председатель благотворительной общественной организации "Равновесие" Александр Гезалов обнаружил на окраинной Перевалке, в заброшенном бревенчатом домишке с окнами без стекол, затянутыми полиэтиленовой пленкой. Вместе с главой семьи там приютились больше двадцати родичей Тошмурода: жена Гадонкиз, шесть сыновей, четыре дочери, три снохи, зятья да собратья, внуки да внучки... Они с благодарностью приняли привезенные им продукты, теплую одежду и одеяла, просили помочь с дровами для развалившейся печки. Но в глазах их был немой вопрос: что же будет дальше?
Дальше появилось решение о депортации группы бездомных таджиков в более приспособленный для их отправки на родину Санкт-Петербург. Деньги на железнодорожные билеты выделили представители местной таджикской диаспоры. Кого-то из соплеменников они, похоже, оставили у себя, в том числе временно взятую в роддом "на сохранение" роженицу, но три десятка человек из Петрозаводска были все-таки выдворены.
А что же делать? Не готова сегодня карельская столица к подобным этническим встряскам. Своих-то бомжей устроить и обеспечить не может. Причем с обострением социальных проблем, в частности с ограничением строительства нового жилья, виды на пополнение их рядов проявляются все яснее.
Петрозаводск
