Андрей Новиков-Ланской
Фото Reuters
Подводя итоги деятельности правительства Владимира Путина, важно вспомнить, что этот кабинет министров был сформирован в 2008 году с рядом весьма значимых административных новаций. В частности, был введен трехзвенный принцип формирования ведомств и проведено укрепление уровня вице-премьеров. В результате был сформирован управленческий инструментарий, позволивший за относительно короткий срок совершить ряд принципиальных рывков. Тем более что приход Путина на пост премьера, а вместе ним и ряда сильных фигур из его администрации в правительство вернул кабинету министров роль полноценного экономического штаба и реализатора государственной экономической политики. В немалой степени это касается ключевой отрасли нашей экономики: топливно-энергетического комплекса.
Ранее в ТЭКе существовали определенные проблемы с точки зрения выработки и, главное, реализации единой государственной политики. Основными субъектами принятия решений являлись крупные госкомпании, единой координации их работы не было, а структура кабинета министров оставляла возможности для дублирования функций. Это создавало ненужные конфликты и мешало движению вперед. С появлением вице-премьерской должности с приоритетной сферой ответственности в области энергетики была создана четкая управленческая вертикаль «министерства – службы – агентства», что позволило добиться ощутимого прогресса сразу на нескольких направлениях.
Мы видим заданный разумный вектор долгосрочного развития российского энергетического комплекса. Сформированную систему долгосрочного отраслевого планирования – ведь именно в последние годы были разработаны генеральные схемы развития газовой, нефтяной и угольной промышленности до 2030 года. Но, что особенно значимо, реализацию планов на практике. Переход от слов к делу оказался на удивление быстрым – даже несмотря на то, что речь идет о такой капиталоемкой отрасли, как энергетика.
Сразу было сформировано несколько стратегических целей с быстрым переходом к стадии их достижения. Первый приоритет – курс на активизацию работы по созданию новых нефтегазовых провинций. Это вызвано стратегической угрозой – месторождения Западной Сибири, запущенные еще в советское время, находятся в стадии падающей добычи, и поэтому новые проекты становятся критически необходимыми. Мы больше не можем проедать советское наследие. Пришла пора строить новый фундамент отрасли – и успехи в этом направлении налицо. Прежде всего это запуск новых проектов в Восточной Сибири. Грандиозный успех «Роснефти» с Ванкорским месторождением, вышедшим в 2011 году на уровень в 15 млн. тонн добычи нефти и конденсата. Развиваются Верхнечонское, Юрубчено-Тахомское, Талаканское месторождения. По итогам 2011 года в Восточной Сибири добывалось уже 27 млн. тонн нефти. А ведь в 2007 году там добывалось меньше 1 млн. тонн! Этот грандиозный прорыв позволил России уверенно наращивать добычу нефти. И в последние два года мы обгоняем Саудовскую Аравию по уровню добычи, уверенно лидируя в мире по этому показателю. В газовой отрасли в этом июне также произойдет грандиозный прорыв – запуск гигантского Бованенковского месторождения, которое на пике добычи даст 120 млрд. куб. м. Прирост добычи в газовой отрасли России за четыре года составил 14,6%.
Другой наш приоритет – это Арктика. Этот регион – будущее нашей нефтегазовой промышленности. И здесь также сделан огромный шаг вперед. Были заключены сделки между «Роснефтью» и ExxonMobil, ставшие модельными для партнерства с нерезидентами в Арктике. СП двух гигантов займется разработкой трех Восточноприновоземельских участков на шельфе Карского моря, где только геологоразведка обойдется более чем в 3 млрд. долл. Дело сдвинулось с мертвой точки – уже заключено соглашение «Роснефти» с итальянской Eni и норвежской Statoil. Компании совместно будут работать в Баренцевом и Охотском морях.
Почему нам удалось сделать такой шаг вперед в развитии новых проектов? Потому, что стала меняться налоговая политика. Речь идет о принципиально новой философии налогообложения, предложенной государством. Идет перенос налоговой нагрузки с фазы разработки месторождения на фазу активной добычи. Это позволило гораздо быстрее договариваться с потенциальными инвесторами. Вначале этот режим был опробован на месторождениях Восточной Сибири, когда они получали налоговые льготы до достижения определенного уровня добычи. Теперь уже принято решение ввести революционную систему налогообложения арктических проектов. Ведь без изменения фискального режима их просто нельзя было бы запустить. Теперь мы меняем условия игры и создаем стратегический перевес на арктическом направлении. Принципиальная ошибка думать, что новая налоговая система невыгодна бюджету – он получит доходы как раз после того, как новые месторождения выйдут на стадию промышленной добычи. В противном же случае он не получил бы ничего – нефть и газ просто остались бы под арктическими льдами. Ни российские, ни иностранные компании не стали бы инвестировать в эти тяжелейшие проекты. Государство сумело найти оптимальное сочетание привлекательности для компаний и выгоды для бюджета.
Освоение шельфа приведет к росту в таких важнейших для экономики страны отраслях, как машиностроение, судостроение, металлургия, транспорт. За счет формирования нового центра нефтедобычи будут созданы сотни тысяч рабочих мест для специалистов самого разного профиля. Следовательно, прилегающие регионы получат мощный стимул для развития инфраструктуры и квалифицированного персонала.
В результате в 2011–2012 годах был сломлен стереотип относительно того, что Россия является заповедником ресурсного национализма. Сделки буквально идут одна за другой, инвестиционная привлекательность российской нефтегазовой промышленности улучшается на глазах. И это не преувеличение. Ведь помимо упомянутых соглашений мы наблюдали вхождение Total в акционерный капитал НОВАТЭКа и проекта «Ямал СПГ», расширение сотрудничества между Wintershall и «Газпромом», расширение акционеров «Южного потока», куда вошли еще две европейские компании – та же Wintershall и EdF. Продолжаются переговоры и по ряду других стратегических сделок. Нерезиденты явно оценили те позитивные изменения в государственной политике в области ТЭКа, которые мы наблюдаем последние годы.
Другой важнейшей темой является вывод российских углеводородов на новые экспортные рынки. На этом направлении также состоялся настоящий прорыв. Не секрет, что нефтегазовый бизнес РФ много десятилетий ориентируется на европейский рынок. Но здесь есть две проблемы. Во-первых, сегодня фантастическими темпами растет азиатский рынок. Все ведущие экспертные структуры признают – главным драйвером роста спроса на первичные энергоносители является именно Азия, и прежде всего Китай. Мы же на этом рынке практически не были представлены – экспорт сдерживало отсутствие необходимой инфраструктуры. По железной дороге большие объемы не перевезешь. Во-вторых, европейские покупатели стали капризными и используют любую возможность для давления на Россию. В этом плане диверсификация экспорта является единственно возможным решением. Конечно, главный прорыв – это строительство ВСТО. Завершено строительство на участке Тайшет–Сковородино, запущено ответвление на Китай, совсем скоро труба придет и в конечную точку маршрута – Козьмино.
Завершается реализация проекта Заполярье–Пурпе–Самотлор, который соединит с единой системой нефтепроводов новые месторождения Ямало-Ненецкого автономного округа и севера Красноярского края. Таким образом, развитие трубопроводной инфраструктуры позволяет не только расширить наши экспортные возможности, но и является мощнейшим стимулом для ввода в строй новых углеводородных месторождений.
Именно в последние четыре года мы прорубили настоящее экспортное окно в Азию. Мощность новой нефтепроводной системы составляет 80 млн. тонн в год. Только с Китаем подписано соглашение о поставках 300 млн. тонн в течение 20 лет, и этот контракт будет расширен. При этом мы имеем возможность продавать нефть в Китай даже по более выгодной цене, чем экспортировать в Европу через балтийские порты.
Но не стоит забывать, что по мере развития инфраструктурных проектов оживают Восточная Сибирь и Дальний Восток. Создаются новые рабочие места, развивается портовый бизнес, появляются новые объекты нефтехимической промышленности. Чего только стоит проект «Роснефти» по созданию в Приморском крае современного нефтехимического комплекса мощностью переработки до 10,4 млн. тонн в год.
Новая инфраструктура дает возможности получать энергоносители внутренним потребителям, что становится мощнейшим фактором развития экономики восточных территорий. Это ярко демонстрирует газопровод Сахалин–Хабаровск–Владивосток, позволяющий газифицировать регионы Дальнего Востока. Он одновременно обладает и большим экспортным потенциалом, способным вывести «большой» газ Восточной Сибири (прежде всего из Якутии) в азиатские страны.
Уже запущен завод по производству СПГ на Сахалине – он не только вывел наш газ на азиатские рынки, но и позволил России наконец-то войти в клуб производителей сжиженного газа, дав нам большую свободу в выборе экспортных направлений. Сегодня мы уже восьмые в мире по объему поставок СПГ на мировой газовый рынок.
Прорыв в азиатском направлении вовсе не означает, что мы отказываемся от европейских покупателей. Наоборот, и в этом направлении нам удалось добиться ряда значимых успехов. Важнейший момент – снижение зависимости от стран-транзитеров, неоднократно шантажировавших Россию своим статусом. Завершено строительство двух ниток газопровода «Северный поток». Уже в декабре начнется строительство газопровода «Южный поток». Все эти проекты требовали серьезнейшей дипломатической работы – нужно было убеждать европейских партнеров, создавших себе мифические страшилки про «русское энергетическое оружие», что эти проекты на самом деле являются лишь важным этапом развития взаимовыгодного бизнеса.
Новые экспортные маршруты в Европу сделали более сговорчивыми наших соседей по постсоветскому пространству. В результате был решен вопрос о полном переходе под российский контроль газотранспортной системы Белоруссии. Активными темпами идет создание единого энергетического пространства России, Белоруссии и Казахстана.
Кроме того, завершено строительство Балтийской трубопроводной системы-2, позволяющей расширить наш экспорт через балтийские порты. Принято решение о расширении пропускной способности Каспийской трубопроводной системы – с 28,2 млн. до 67–76 млн. тонн нефти в год.
Россия за последние четыре года не только совершила прорыв в диалоге с нерезидентами, а также в наращивании своего экспортного потенциала. Серьезно упрочились ее позиции в плане участия в проектах на территории других стран. Российские компании становятся глобальными игроками, превращаясь в полноценные транснациональные гиганты. В этом им полноценную поддержку оказывает государство. И здесь сложно переоценить роль правительства. Например, новые межгосударственные соглашения с Венесуэлой вылились в создание Национального нефтяного консорциума, куда вошли пять российских компаний, приступивших к работе на месторождении Хунин-6. А «Роснефть» вошла в другой проект в этой стране – Карабобо-2. Российские компании выигрывают тендеры в Ираке, Африке, Юго-Восточной Азии. Присутствие нашего флага становится весьма заметным.
Мы видим, что за четыре года мы запустили новую добывающую провинцию на востоке страны, создали предпосылки для арктического прорыва, вернули в страну иностранных инвесторов, совершили настоящий экспортный бросок в Азию, завершив сразу несколько грандиозных инфраструктурных проектов, вернувших восток страны в общероссийское экономическое пространство. Причем мы видим не просто отдельные успехи, а реализацию масштабного стратегического плана, который и будет определять развитие российского ТЭКа на десятилетия вперед.
